Полное собрание сочинений. Том 23. Лесные жители - Василий Песков

Много значит в отношеньях с людьми жизненный опыт каждого из животных. В африканских национальных парках многие звери – львы, гепарды, бегемоты, жирафы, слоны – не боятся автомобилей. Но они сразу сорвутся с места, стоит выйти из стоящей машины, а хищники и напасть могут. Но и машины в разных местах воспринимаются по-разному. В Ботсване мы снимали слонов, щипавших траву в десяти шагах от нашего вездехода. Это было привычным. И вдруг на открытом местечке около озера мы увидели двух слонов, в паническом страхе убегавших от нас. В чем дело? Проводник объяснил: «Наши слоны привыкли к машинам, знают, что они безопасны. А эти два пришли сюда из зоны, где на слонов охотятся, и машина для них – знак смертельной опасности».

Вороны в городе могут сейчас сидеть у дорожки, по которой мы ходим. В деревне же или тем более где-нибудь на опушке так близко человека вороны никогда не подпустят – эти птицы хорошо чувствуют обстановку.

Особый разговор о случаях, когда попавшие в беду звери и птицы ищут у человека защиты и помощи. Можно вспомнить множество случаев: мелкие птицы, спасаясь от ястреба или сокола-чеглока, садились на плечо человека или опускались к его ногам. Я однажды стал невольным спасителем ласточки, севшей на грудь, – чеглок, увлеченный охотой, отвернул в сторону, едва не задев мою кепку крылом.

Но ласточка знает покровительство человека, а вот тетерев человека очень боится и тем не менее тоже может искать возле него спасенья. Знакомый охотник рассказал такой случай. Тетерев, спасаясь от ястреба, сел прямо у его ног. И так уберегся.

Животные за долгое сожительство рядом с нами хорошо знают могущество и возможности человека. Они боятся его. Но если другая опасность превышает угрозу от человека, они ищут у него защиты. И чаще всего успешно, ибо в этот момент даже у охотников срабатывает милосердие к терпящим бедствие. Известно много примеров этому. Художник Василий Михайлович Звонцов, рассказывая в своей книге об окрестностях пушкинского сельца Михайловское, вспоминает эпизод, когда к трактору, пахавшему поле, из леса подбежала лосиха с лосенком. Оказалось, спасались от волка.

В другом случае (кажется, это было в Смоленской области) в деревню прибежала лосиха «и как-то странно себя вела – не убегала, а тихо уходила, словно бы приглашая идти за ней». Людей лосиха привела к яме на краю леса, из которой не могла выбраться другая лосиха.

И недавний случай, рассказанный мне в дороге шофером. «Вижу, стоит у шоссе лось. Подъезжаю – не убегает. Остановившись, вижу: передняя нога у лося поднята и наступать на нее зверь не может – где-то в лесу впилась ему в ногу донная часть стеклянной бутылки. С известным риском (лось – зверь опасный) монтировкой освободил я его от «лесного подарка», и лось сразу же заковылял в заросли».

И два случая почти невероятных. Рассказывает в письме из Башкирии В. Ф. Латыпова. «После утреннего приема больных я вышла с другими врачами районной больницы в Бижбумене к палисаднику подышать воздухом. День был тихий, спокойный. И вдруг видим, со стороны дороги к нам идет волк. Мы, конечно, замерли, но не от страха, от неожиданности. Волк прошел на площадку возле больницы и сел к нам спиной. Мужчины перестали курить, воцарилось молчанье. Я говорю: «Ну вот, еще один запоздавший больной. Пойду посмотрю, что с ним». Все заохали, стали меня отговаривать. Но я имела дела с собаками и совсем не боялась явно страдавшего зверя.

Подошла осторожно: «Ну что с тобой, друг, случилось?» Правая лопатка зверя была прострелена дробью, из дырок сочился гной. «Давай я посмотрю твою рану. Хирурги, – говорю, – это ваш пациент, надо ему помочь».

Операция длилась полчаса. Рану промыли раствором, посыпали антибиотиком. Волк не проронил ни звука и той же тропинкой, что пришел к нам, удалился. Вот такая история была в моей врачебной практике».

А дальневосточник, опытный биолог-натуралист Сергей Петрович Кучеренко рассказал о не менее интересном случае. Волк угодил в ловушку. Долгие мученья и голод заставили его искать помощи у человека. И зверь притащился с капканом к леснику, который как раз его и ловил.

Вот такие отношения у человека с миром животных.

• Фото автора. 30 августа 2007 г.

Колесо жизни

В августовскую жару оказались мы с другом в центре Мещеры – близ Касимова. Горели леса. На дорогах то и дело попадались пожарные машины, бульдозеры, автомобили с озабоченными людьми. Леса заполнила синева дыма, глаза от него слезились, местами машины ехали с зажженными фарами. В какой-то низине задымленную лощину, как призрак, перебежал лось.

Мы стали искать, где бы надежней заночевать, и, углубившись по проселку с мощеной дороги в сосновый бор, услышали вдруг крик петуха. Это был знак жизни. И сразу мы увидели деревеньку, уютную, но маленькую и, как оказалось, оживающую только летом, когда наезжали дачники из Рязани. «Неужели из старожилов никого не осталось?» – «Да нет, живет кое-кто и зимой. Но хозяйство сохранилось только у дяди Коли. Вон его дом».

Дядя Коля спал после обеда и вышел к нам, щурясь от солнца и приглаживая ладонью густую, как у молодого, шевелюру, побеленную восемью десятками лет. «Ко мне…» – «Да, вот заехали, отчасти убегая от дыма, отчасти – из любопытства». – «Ну-ну, – сказал неопределенно старик, поглаживая рукой черного кобелька. – С пожарами, боюсь, не получилось бы, как в 72-м. Огонь у нас на Мещере всегда был бедствием. Недаром перед избами в деревнях кирпичные амбары ставили. В них добро сохранялось».

Говорил дядя Коля (Николай Гаврилович Клюев), слегка шепелявя. Он, понимая это, со стариковской улыбкой, приоткрыв рот, показал один-единственный зуб. «Остальные колесо жизни съело». Сказано это было без огорченья, всему, мол, свое время. Присев на скамейку, слово за слово, узнали обычную по деревенским меркам жизнь тут, в мещерском бору. Мальчиком дядя Коля был пастухом. «Скотину держали в каждом дворе. Пастух в деревне – не первое лицо. Но мне это дело нравилось… С каких лет себя помню? С пяти: пожар тогда был – страшно вспомнить. Все ж кругом деревянное, если и ветерком потянуло, то в амбарах только и можно было спасти барахлишко. А как пастушество… В нем много было приятного для меня. Лес для тех, кто его понимает, – царство небесное. Каждая травинка с травинкой в нем шепчется. По утрам роса блестит под ногами. И едва ли не каждый день видишь что-нибудь новое: глухарка под елью сидит и думает, что не вижу ее; зайчишка под носом у коровы зелень пощипывает; цветы разные появляются; затаившись, видишь, как птица гнездо мастерит. Однажды видел, как лось, смешавшись с коровами, на коленях, вытянув шею, грибы собирал. Мы мухоморов боимся, а лоси едят их жадно и, полагаю, с пользою для здоровья. День у пастуха длинный, но мне в лесу скучно никогда не было.

Николай Гаврилович Клюев.

Но непочетным в деревне считалось пастушье дело, и родня настояла, чтобы я в ФЗУ учиться пошел. Я послушался и поехал в Москву. Учился прилежно. Выучился на сантехника: трубы, раковины, отхожие места в домах. Два месяца проработал в Москве и вдруг потянуло назад в деревню, так потянуло, что снился мне лес с дорожками в сосняках, с муравейниками, с пенечками заветными, где сиживал. Бросил сантехнику и объявился тут, в Бучневе, и опять – в пастухи. Потом армия. Пошел охотно – интересно было новые места увидеть. И повезло очень – попал в пограничники. Ну, знаете – зеленая фуражка, лошадь послушная под седлом, винтовка, бинокль. Гляну, бывало, в стекла через границу – интересно, но сравниваю и с радостью думаю: у нас, у Оки, на Мещере лучше. А как свое отслужил – опять сюда, и опять в пастухи. Как мальчишка, радовался каждому дню. Двенадцать лет баб будил по утрам хлопаньем своего кнута.

А зимой пастух отдыхает. Домишко себе соизладил, сарай, сеновал, конюшню, курятник, амбар, колодец с соседом вырыли – вот оно все, что полагается иметь человеку в деревне. Но лес и зимой к себе звал. С ружьем я не баловался, любил наблюдать все живое. И как-то так получилось, переманили меня из пастухов в лесники. Двадцать пять лет в этой должности опять топтал я лесные дорожки. Для кого-то лес – дрова и строительный материал, а для меня – радость жизни. Кажется, все живое в лесу меня понимало и принимало. Видел, как ловит ястреб тетерок, как филин слетает с гнезда, как сойка прячет орехи во мху, как лоси от комаров по уши залезают в воду».

«С волками приходилось встречаться?» – «А как же, много раз. Волк нахален, но человека боится…» На этом вечерняя беседа наша окончилась.

А утром мы снова встретились на скамейке. Во всей деревне только у дяди Коли сохранился хозяйский двор с живностью. Корова в нем, теленок, две лошади, две собаки, утки с утятами, генеральского вида петух с гаремом пестреньких кур. Кот Дымок, поглядывая на гостей, ревниво терся о хозяйскую ногу. «Они все его любят…» – вставляет слово в наш разговор жена Николая Гаврилыча.