Добро Наказуемо - Анатолий Отян

— Виктор, здесь одному на год работы, за это время уйдут ещё тысячи тонн. Ты мне помощь дашь?

— Михаил, ты мне нужен, чтобы потянуть за ниточку. Потом я тебя освобожу от этого дела, если меня самого не освободят, — и он хихикнул.

— Что, даже так?

— Да, Гапон, наверняка. Машину я за тобой пришлю. Она тебя там оставит и вернётся. Когда подослать? Будь!

— В семь. Пока!

Михаил вспомнил свою кличку, которой его всегда называли. Больше того, он знал, что за глаза его и сейчас так все зовут. В школе он сначала обижался, потому что поп Гапон был личностью, сравнимой с Деникиным, Петлюрой, которые тогда считались врагами простого народа и советской власти, но потом привык: невозможно по пустяку долго и на всех обижаться.

Гапонов поехал на работу, подготовил записку Марине, затем поехал в роддом, передал записку, в которой предупредил, что, возможно, не сможет завтра к ней придти, и пошёл к окну палаты 318. Ждал минут десять, а потом увидел в окне Марину. Она держала в руках дочку и показывала её Михаилу. У него радостно забилось сердце, а Марина жестами показала, что всё поняла и идёт кормить ребёнка. Михаил поехал домой, Анна его покормила ужином и спрашивала как выглядит внучка.

— На меня похожа, а может и на Марину. Я её видел секунд десять через стекло.

— Миша, если сможешь следующий раз, возьми меня с собой.

— Я завтра буду занят и вряд ли могу вообще быть у неё. Но если буду ехать, то возьму обязательно.

Ильичёвск — большой грузовой порт, имеющий и нефтеналивной терминал. Нефтепродукты поступают по трубе и железнодорожными цистернами. Танкеры со всего мира прибывают в Ильичёвск и бывает, что ждут своей очереди по несколько суток.

Михаил приехал и сразу направился в отдел отгрузки. В книгах, распечатанных на ЭВМ, были сотни поставщиков и сотни получателей.

Михаил понимал, что одному человеку весь объём работ не осилить, тем более, что нужно оперативно проверять и поставщиков и отгрузку. Он ещё не представлял, как запутана вся бухгалтерия, потому что расчёты велись и в рублях, и американских долларах и проходили через десятки иностранных банков и несколько отечественных.

Просмотрев отгрузку за последний месяц, Гапонов решил остановиться на одном поставщике, в частности на Кременчугском нефтеперерабатывающем заводе. Он выписывал все данные в специально заведенную тетрадь. К нему подошёл начальник отдела отгрузки и сказал, что пусть товарищ майор скажет, что его интересует, и ему быстро всё подготовят.

— Спасибо, я сам всё выберу. Мне это нужно для проформы, чтобы отчитаться. Я сегодня и закончу. Мне ещё нужно будет посмотреть кое-что в бухгалтерии.

Выбирая поставку бензина из Кременчуга, Михаил обратил внимание, что в данных по поставкам из Баку внесены исправления. Он на всякий случай переписал и эти данные.

Обедал он в столовой самообслуживания. Когда он принёс еду на свой стол, к нему подсел высокий и худой пожилой человек:

— Извините, я бы хотел иметь собеседника за обедом. Ви не возражаете? — он говорил с «одесским» акцентом.

— Нет, пожалуйста.

— Ви, молодой человек, проверяющий из внутренних органов?

— Откуда вы взяли, я ведь не в форме.

— Э, дорогой, это ви сейчас не в форме. То что на вас сейчас одето, явно по вам. Да и с левой стороны под мышкой бугорок, тоже не опухоль.

— Вы имели с нами дело?

— Не только с вами. Я отсидел 18 лет за краснуху. И всё, потому, что был дурак. Ми взяли товар из китайского корабля, и я шёлковый платок подарил красивой девушке. Ви слыхали песню про Мурку? Так эта девушка и была Мурка. Когда меня брали, я пристрелил двоих из вашего брата. Следователь у меня был — писатель Шейнин. Вы слышали о таком?

Он, правда, здорово привирал, но после войны книги его расходились.

Он потом скурвился и перешёл на политических. Суд был скорый и справедливый. А в 53 третьем освободился. Дорабатываю до пенсии.

— И чем Вы сейчас занимаетесь?

— Ви ешьте, ешьте. Разве я похож на человека, который может сменить профессию по своей воле?

— Вы не боитесь это говорить первому встречному?

— У вас хорошее лицо, располагающее к беседе. Я бы Вам дал хороший совет, но бесплатно я советы не даю.

— Но за хорошее лицо можно?

Мужчина перегнулся через стол и почти шёпотом проговорил.

— Можно. Сматывайтесь отсюда, Вам здесь не светит.

— Вас кто-то послал ко мне с советом?

— Ну что Ви! Кто меня может послать? Если Ви хотите, пошлите меня. За добрый совет и послать можно. Извините за компанию. Я пошёл, куда Ви меня сейчас послали.

Михаил кивнул случайному знакомому, но подумал о том, что таких случайностей не бывает. Задержать его и допросить? А что это даст?

После восемнадцатилетней отсидки он научился молчать. Но нужно быть повнимательней.

Проверяя Кременчугский НПЗ по бухгалтерским книгам, Михаил опять увидел исправления в поставках с азербайджанского НПЗ. Вообще, Михаил знал, что бензин имеет разные марки и применяется в зависимости от октанового числа на разных видах автомобилей. Но зачем из Баку везут в железнодорожных составах бензин, причём с более низким октаном, а стоимостью дороже, он не понимал. Спрашивать у портовиков он не хотел, чтобы не навести подозрение на его догадку. Он сделал соответствующие выписки и сказал, что проверку закончил. По лицу бухгалтера, обслуживающего проверяющего, он увидел, что тот облегчённо вздохнул. Это мало о чём говорило, потому что никому неприятны проверки, да ещё милиции, но всё же наводило на размышления. Дома он был поздно вечером. В роддом он не смог попасть, но тёща сказала, чтобы он не волновался. Она попросила соседа — владельца «Москвича», и он её за трёшник свозил туда и назад. У Марины и девочки всё нормально и ему не надо волноваться.

Завтра сходит. Утром он пошёл в областное УВД доложить о проделанной работе и возникших подозрениях.

Живаго выслушал его внимательно и спросил:

— Что ты предлагаешь делать дальше?

— Думаю, что нужно кому-то ехать в Баку, а я буду параллельно проверять Кременчуг.

— Я пока не могу никому доверить проверку по этому делу. В Баку без разрешения Москвы тебя никто слушать не станет, а в Москву через голову Киева я обращаться не могу. Больше того, я должен придумать причину, из-за которой назначена проверка, потому что, думаю там завязаны, — Живаго показал пальцем в потолок, — ты понял?

— Ага.

— Значит, поезжай на недельку в Кременчуг, а потом поедешь в Баку.

— Виктор, мне нужно забрать Марину из роддома.

— Я скажу, чтобы отдел всё организовал.

— Мне надо ещё подкупить для ребёнка всё необходимое.

— Не волнуйся, хлопцы уже тебе организовали подарок из "набора для новорождённых", а я тебе сейчас организую подарок.

Гапонов вопросительно посмотрел на Живаго.

— Хочешь увидеть дочку вблизи?

— Да, конечно, — обрадовался Михаил.

Живаго стал набирать номер телефона.

— Это родом? Соедините меня с Верой Николаевной. Полковник Живаго. Вера Николаевна, здравствуйте. Живаго. Помните, в горкоме я обещал Вам помочь с постельным бельём. Четыреста простыней хватит?

Не надо меня благодарить, я делаю это недаром. Вы можете организовать показ ребёнка нашему сотруднику, у него жена у Вас лежит. Гапонова Марина. Нет, ну что Вы, сюда везти не надо. Он к вам подъедет, а вы всё организуйте. Спасибо. Ты всё понял? — обратился он к Михаилу?

— Спасибо, Виктор, сиял Михаил.

— Это судом конфисковали вагон ворованного постельного белья. А мне она жаловалась, что у неё в роддоме уже драное, а денег на новое нет. Вот я и договорился. Сегодня ты свободен. Завтра с утра готовься, вечером на Кременчуг. Будь здоров, Гапон.

— Будь, — и друзья размашисто ударили по ладоням.

Гапонов поехал в роддом. Сейчас он увидит своего ребёнка, свою девочку, какая она?

В роддоме его уже ждали, и дежурная его провела в кабинет главврача.

— Садитесь, пожалуйста, — пригласила она Михаила, я сейчас распоряжусь и сюда принесут ребёнка. Но прежде всего вам оденут марлевую маску.

Вера Николаевна, большая, длиннолицая, смуглая, с большой чёрной родинкой на крупном носу, позвонила по внутренней связи, пришла сестричка, одела Михаилу маску на рот и нос, и на затылке завязала шнурочки.

Михаил поймал себя на том, что очень волнуется. Открылась дверь, и молодая женщина занесла завёрнутого ребёнка. Михаил весь сжался и стал рассматривать спящую девочку. Он и не заметил, как расслабился и чувство умиления разлилось по всему телу. Крошечное, смуглое личико с закрытыми глазками было спокойно и только иногда пошевеливало губками. Михаил хотел сравнить её с собой или Мариной, но общих черт не находил. Вдруг девочка открыла глазки и заморгала, на удивление, большими ресницами. Михаил даже засмеялся.