Противотанкисты - Иван Барышполец

Всю ночь войска отходили на новые рубежи. «Куда еще отступать?..» — тревожила мысль. Казалось, ведь уже и некуда. Здесь бы остановиться да задержать врага. «Но, — вспоминалась история, — после Бородинского-то сражения русские войска отступили и даже оставили Москву для того, чтобы потом разбить противника наголову…»

Об этом думал в те дни не только я. И лишь после войны узнал, какую тогда огромную работу по обороне столицы проделали москвичи. За короткий срок трудящиеся столицы и ее пригородов возвели 223 километра противотанковых рвов, более 440 железобетонных пушечных дотов, 2500 железобетонных пулеметных огневых точек, 112 командных пунктов, установили 95,8 километра металлических противотанковых препятствий и 255 километров колючей проволоки.

Москва превратилась в неприступный бастион.

* * *

…Под утро из деревни Большое Соколово вернулся мой разведчик и сообщил новости об однополчанах. А в полдень налетело много самолетов противника, но, поскольку наши позиции были хорошо замаскированы, мы не открыли огня по ним: берегли снаряды для танков.

Они появились 15 октября. Сначала немецкая артиллерия обстреляла нас, и одно орудие в батарее вышло из строя от прямого попадания. Потом стрельба внезапно прекратилась. Где-то слева от нас заговорили «катюши». «Пора…» — решил я и дал команду:

— Приготовиться открыть огонь!..

В бинокль было видно движение машин на опушке леса — всего в полукилометре от нас — и большое количество серых точек по всему фронту.

— По фашистам беглый… огонь! — выкрикнул я, и орудия моей батареи выбросили по десятку снарядов.

Два тяжелых танка, проскочивших заградительный огонь, приближались к нашим позициям. До батареи осталось уже не более трехсот метров. Связь с первым взводом прервалась, но там были начеку. Вижу: одно орудие выбросило пламя выстрела. По ходу сообщения бегу к ближайшему орудию — оно безостановочно бьет по пехоте, а танков расчет словно не видит. Тогда кричу во все горло, хотя голоса своего в грохоте боя не слышу:

— Правее, ноль пятьдесят!..

— Не вижу!

— Смотри, откуда вспышки! Танк стреляет… — кричу в ответ и возвращаюсь в укрытие. Оттуда гитлеровские машины видны совсем отчетливо.

Ругаю связь — она здорово подводит. А танки уже близко. Приказываю двум связистам подготовить противотанковые гранаты, бутылки с горючей смесью. Но что это?.. На немецкий передовой отряд налетели краснозвездные самолеты. Это — штурмовики! Низко, очень низко идут над полем, где залегли фашисты, наши «ильюшины», и шквал огня остается после их атаки.

Оставшиеся в живых гитлеровцы продолжали наступать, стреляя на ходу. Теперь уже никто из них не держал равнения. Пробежав метров пятьдесят, они залегли, не видя танковой брони возле себя, и стали отползать в воронки от бомб и снарядов, в ближайший кустарник.

Взлетела красная ракета. Она еще висела в воздухе, а из окопов перед нами показалось несколько бойцов в касках и с винтовками наперевес. Они бежали в сторону залегших немцев. «Надо бы помочь пехоте…» — принимаю решение, и тут же мы вытаскиваем одно орудие для стрельбы на прямую наводку. Стреляем и видим, что немцы дрогнули: по одному, по два, по десятку бегут назад.

Бой стал затихать. Но вдруг снова усилился артиллерийский обстрел наших позиций. Еще одно орудие батареи полностью вышло из строя, второе барахлило — требовался ремонт поворотного механизма. А немцы снова, как на параде, ринулись ровными рядами. Они шли по трупам своих солдат. Теперь весь их строй поддерживали три танка — надо стрелять только наверняка! Предупреждаю бойцов: подпускать как можно ближе, не открывать огня без моей команды. Стоит промахнуться — и тут же наше орудие будет поражено из танковой пушки.

На всякий случай берем в руки гранаты: если немцы пройдут через наши окопы — будем и так бить.

Уже отчетливо слышны резкие выкрики пьяных фашистов, глухой рокот танковых моторов. Но танки не мчатся вперед, они утюжат передний край обороны. А немецкая пехота не решается идти в атаку без прикрытия брони, и, не выдерживая нашего огня, противник отходит…

До вечера фашисты приводили себя в порядок, а с наступлением темноты бой закипел с новой силой. Два наших орудия, израсходовав весь боекомплект, уже не могли оставаться на позициях. Нам было приказано выдвинуться за ночь к деревне Шаликово.

Подвиг сапера

Поздно ночью на развилке Можайского и Минского шоссе танкист в командирской форме остановил нас и сообщил приказ начальника артиллерии армии о том, что к утру артиллерия должна встать на позиции в районе Дорохово. Он сообщил также, что противник крупными силами танков и мотопехоты развивает прорыв вдоль Минского и Можайского шоссе, что сейчас Дорохово и господствующая высота 234 обороняются нашими войсками, подошедшими из тыла.

Дождь, темная ночь, сутолока на дороге угнетающе действовали на уставших бойцов. Двигаться по шоссе было невозможно, и мы решили искать обходные пути. Две машины и два орудия, прицепленные к ним, три десятка красноармейцев и кухня на повозке — все, что осталось от моей батареи.

На рассвете лесными дорогами приближаемся к Дорохово. Огневую позицию мы выбрали севернее Дорохово — возле дороги на Рузу. Плохо вот только, что снарядов нет. Принимаю решение занять круговую оборону, а за боеприпасами посылаю старшину Яковлева.

Не успели произвести рекогносцировку, как на дороге остановилась эмка, выкрашенная в зеленый цвет. Из нее вышел военный в кожаном реглане, за ним — еще два командира. Немного посовещавшись, все трое сошли с дороги и направились в нашу сторону, туда, где бойцы рыли окопы для укрытия боеприпасов.

И вот передо мной плотный строгий генерал со строгим лицом, с прямыми, подстриженными усами.

— Прекратите все работы и двигайтесь по этой дороге, — строго и четко распорядился он и указал рукой на север. — Организуйте оборону у деревни Нестерово. Мост через Москву-реку приказываю взорвать и не пропустить на тот берег ни одного фашистского танка!

— Задачу понял, — ответил я.

Майор, сопровождавший генерала, тихо сказал мне, что это приказ командующего 5-й армией генерала Говорова. Я отдал команду прекратить работы — и снова в путь. Смущало одно: как быть со вторым орудием? Его машина ушла за боеприпасами. Вместе с политруком решаем вытащить орудие на дорогу на руках, а там — как делали в начале войны — ЗИС-5 повезет сразу две пушки.

Только приступили мы к выполнению этой нелегкой задачи, появились немецкие самолеты. Начались бомбежка, обстрел нашей огневой позиции — спасли нас готовые, в полный профиль, укрытия. Выехать к деревне удалось только к вечеру, когда полил дождь и немецкие самолеты прекратили вылеты.