Древние чары и Синдбад - Шахразада

– Ты же только что называл его достойнейшим юношей…

– Погоди, доченька, но что сделала ты? Чем ты его так напугала?

– А я выскользнула из объятий и сказала, что если он притронется ко мне, я сделаю так, что он больше не пожелает ни одной женщины до конца своих дней…

– О Аллах всесильный… – Ифрит помянул имя покровителя всех правоверных, но никакого укола боли не почувствовал. Быть может, он не чувствовал сейчас вообще ничего, кроме обжигающего стыда.

– Этот осел самодовольно усмехнулся и снова полез ко мне… Но я произнесла заклинание неподвижности… И он застыл… Тогда я вытащила флакон с настоем против кашля и сказала, что это зелье, убивающее плотские желания. И что я волью ему весь фиал в глотку, если он сделает в мою сторону хоть один шаг…

– Нельзя так с мужчинами…

– С мужчинами, быть может, и нельзя, а вот этому вонючему шакалу оказалось довольно… Заклинание перестало действовать через миг. А еще через полмига он уже бежал по лестнице и кричал, что больше никогда… Я не стала слушать, что именно он никогда…

– Дочь, ты меня расстраиваешь. Юноша, конечно, повел себя недостойно, но все же я велю тебе называть его своим женихом и немедленно отправиться вместе со мной просить прощения за свои деяния.

– Отец! Я люблю тебя, я тебя уважаю, но… Но я никуда с тобой не пойду! Ты слышишь, никуда! Повторяю – и сама не пойду, и тебя не пущу! Не хватало еще – извиняться перед этой смрадной падалью…

Маймуна порадовалась, что дочь всегда была далека от уличных торговцев и уличных ругательств. Но следующие слова Амали, вполне благовоспитанные и учтивые, прозвучали для отца хуже самой грязной площадной брани, хотя согрели сердце матери подобно огню в ненастный вечер.

– Лишь я сама вправе избирать себе мужа так же, как сделала это моя мудрейшая матушка. Я никому не позволю ничего решать за меня! И сегодня после заката познакомлю тебя с тем, кого сама считаю своим избранником!

Ифрит задохнулся от гнева. О нет, скорее его гнев поглотил все иные чувства, желания и движения – Дахнаш был самим олицетворением отеческого негодования.

– Да как ты смеешь?!

– Так, как посмели это некогда вы сами – ты и моя матушка! Я сама изберу себе любовь, я сама изберу себе судьбу и не попрошу твоего совета никогда!

Последнее слово Амаль просто отчеканила. И Дахнаш сломался – плечи его поникли, из глаз ушел огонь.

– Делай, что хочешь, дурочка! Но пеняй на себя…

– Именно этого я и хочу, отец, – делать то, что считаю правильным и пенять на себя саму, если окажусь неправой.

Свиток десятый

Должно быть, Дахнаш хотел ответить дочери, но его прервал едва слышный скрип калитки – гости вновь посетили дом мастера-кузнеца. Вернее, один гость. Юный Синдбад, как и обещал, в закатный час ступил на плиты двора.

Маймуна почти не смотрела на гостя – она вглядывалась в лицо дочери. Хотя в этом не было никакой нужды – сияющие глаза Амали лучше любых слов выдавали ее сердечную тайну. Дахнашу же понадобилось усилие, чтобы прийти в себя и изобразить гостеприимную улыбку, пусть даже вялую.

– Да охранит Аллах всесильный и всевидящий этот дом и каждого в его стенах!

– Здравствуй, Синдбад, здравствуй, мальчик мой! Все ли в порядке в кузне?

– О да, мудрый Дахнаш. Заказ был готов в срок, и его уже забрали. Торговец шелковыми коврами, везучий Али-баба, пришел, дабы заказать у нас кованые двери для своей новой лавки.

– Воистину везучий Али-баба… Это третью лавку он открывает?

– Пятую, мой наниматель, пятую в этом году.

– Должно быть, жена, и нам следует купить у него ковер – раз уж столь везуч хозяин лавки, то, быть может, немного удачи перепадает и его покупателям. Тем более, что она нам сейчас так нужна…

Амаль не сводила глаз с юноши, наслаждаясь просто звуком его голоса.

– …Из далекой страны за полуденным океаном пришел еще один заказ – визирь Шимас заказал для оружейных хранилищ своей страны запоры и стеллажи. А для своей жены – серебряное колье и браслет. Такие, какие умеешь плести ты один…

Синдбад-то говорил от чистого сердца, не вкладывая ни грана лести. Однако Дахнаш при последних словах самодовольно улыбнулся – как кот, которому под нос положили мышь и которого убедили в том, что всего миг назад эту мышь он изловил.

Маймуна молчала. Говоря по совести, она просто не знала, что делать. Юный Синдбад пришел вовсе не для того, чтобы льстить Дахнашу или в подробностях передавать ему все, что произошло за день. Однако такая неторопливая беседа почти наверняка немного успокоит ифрита и, быть может, убережет его от скороспелых решений или опрометчивых слов. Любое же вмешательство в эту беседу грозит и ей, джиннии, и ее дочери нешуточным скандалом с самыми непредсказуемыми последствиями. Или, что то же самое, вполне предсказуемыми.

Вот поэтому Маймуна положила руку на плечо дочери и пробормотала:

– Подожди, малышка. Сейчас отец немного успокоится. А уж потом ты расскажешь ему все о себе и этом славном парнишке.

– Так ты все знаешь, мам? – прошептала Амаль.

– Я знаю не все, но вполне достаточно для того, чтобы понять, что происходит и чего ты желаешь. Потерпим же, помолчим, пусть мужчины наговорятся.

Уже давно село солнце, бархатная ночь зажгла звезды над засыпающим городом. И лишь тогда Дахнаш довольно откинулся на подушки.

– Ну что ж, мальчик. Сегодня был хороший день и ты отлично справился. Теперь я могу уйти на покой и поручить все тебе.

– Благодарю тебя, почтеннейший, за такие слова. Однако пришел я не только за этим. Мне кажется, что настала пора для разговора, куда более серьезного, чем рассказ о нашей огненной работе.

– О чем ты, юноша?

Дахнаш успокоился. Он не то чтобы забыл, он перестал вспоминать о том, что еще днем приходили сватать его дочь, что разыгрался скандал, когда дочь посмела отказать и, что гораздо хуже, выгнала в толчки неудачливого жениха. Не думать об этом было куда удобнее, уютнее, чем вновь возвращаться к этим мыслям.

Но Синдбад этого не знал. Он видел горящие глаза Амали, которые, казалось, подталкивали его в спину. Он слышал ее невысказанный вопрос: «Ну когда же ты решишься?» Он… да он и сам желал уже закончить эту пустую беседу и наконец изложить свою просьбу.

– Уважаемый Дахнаш, прекрасная Маймуна… Не знаю, как начать… Но… Да будет так… Мы с вашей дочерью, о почтеннейшие, любим друг друга и просим дозволения пожениться.

Маймуна улыбнулась – наконец юный гигант смог высказать то, чего не видел лишь слепой… Ну, и ее муж тоже.

– Пожениться? – Никогда еще Дахнаш не был настолько изумлен. О нет, он был просто поражен. – Но почему, юноша?