Последняя Империя. Война с Китаем - Евгений Сартинов

— Ну а вот теперь — ныряем. Глубина триста, полный вперед!

Картина взрывающихся и падающих с небесной синевы самолетов дополнилась залпами орудий всех калибров. Расстояние было столь мало, что в бой сразу же вступили мелкокалиберные скорострельные пушки и крупнокалиберные пулеметы. Интенсивная получасовая перестрелка десятки кораблей закончилась печально. На плаву остались только два притопленных фрегата китайцев и дымящийся, но держащийся на плаву фрегат сил самообороны Японии. Море вокруг них кишело от живых и мертвых тел, обломков судов, спасательных плотов и шлюпок.

Конфликт был чудовищный! К месту боя сошлись едва ли не все морские силы обоих стран. Произошло еще одно боестолкновение, лишившее обеих стран еще двух десятков боевых кораблей. Кое-как с помощью дипломатов удалось прекратить огонь, но еще три недели два флота кружили друг вокруг друга, и только с помощью посреднических усилий Южной Кореи удалось достигнуть перемирия. Китай пошел на уступки только потому, что уже запустил маховик «Северного пути». Северный флот командованию нужен был около Владивостока, но теперь он никак не успевал к началу боевых действий.

Операция по перепрограммированию сообщений японских СМИ было большой победой команды Семушкина. Все сработало удачно, и удар торпедой, и неопытный оператор за пультом радара, так что и нанесло наибольший ущерб. Акито Накамото так и не смог поднять свою квалификацию. Он ушел на дно вместе с кораблем и адмиралом Икито Агути.

Эпизод 19

В Воздвиженке войну ждали, готовились, женщин заранее, за три дня до ее начала отправили вглубь страны. Прощание вышло как в Великую Отечественную, с плачем и причитания.

— Господи, чего ж вы так орете, быбы? — Недоумевал староста. — Их же не на фронт отправляют, еще два дня и они вас догонят.

— Ничего, бабоньки, последний форт доделаем и рванем к вам, — крикнул Мироныч. Дольше всех прощался Мишка Корнеев. Он нестерпимо долго, взасос целовался с женой. Та была уже достаточно пузатой, все-таки шесть месяцев сроку.

— Мишка, ты до завтра, что ли, будешь лизаться? Эк, присосался! — Поддел кто-то из мужиков.

— Дай попрощаться, — одернула одна из бабонек, — вишь, какая у них любовь. Сладкая.

Сама она вздохнула с привычной тоской — уже три года как была вдовой.

Наконец автобусы тронулись, как раз в это время подъехал Уазик Шубина. Тот, как обычно, за рулем сидел сам.

— Что, женщин отправили? Всех? — Спросил он председателя.

— Да, теперь даже кашу варить некому.

— Ничего, сами сварим. Не баре.

Шубин отошел под навес, закурил, к нему подошел Мишка Корнеев, стрельнул сигарету.

— Полковник, дай легким погреться.

— У тебя Танька на каком месяце? — Спросил Шубин, доставая пачку сигарет.

— На седьмом уже, а что?

— А у меня на пятом.

Мишка восхитился:

— Да ты что!? Получилось? Поздравляю!

— Вот так.

— Это когда ты ей соорудил, когда она приезжала сюда?

— Да. Три дня из кровати не вылазили, и вот… Врачи сказали — дочка.

— А у меня парень. К врачам не возил, но точно знаю что парень.

— Здорово!

Шубин обернулся к своим работникам.

— Ну, поехали, мужики! Последний аккорд, финальный штурм перед дембилем.

Они еще два дня штурмовали последний форт — «Шилку», и закончили с ним уже ночью. Все было установлено — пушки, пулеметы, и даже пристреляно. Шубин любил этот форт, он его сам спроектировал, сам и построил. Подполковник обходил все свое детище и поражался, как быстро они создали это грандиозное сооружение. За эти два с половиной года они практически срыли сопку, а потом, построив казематы, насыпали ее снова.

Снаружи казалось, что это обычная система ДОТов, и только для оказавшего внутри становилось ясно, что все они связаны между собой системой ходов, так, что в течение пяти минут можно было оказаться в другом конце сопки. Самым верхним сооружением форты был командно-наблюдательный пункт, а вот сразу под ним — система залпового огня, впервые установленная в подземном сооружении. Работала она своеобразно — поднималась объемная заслонка, появлялись двадцать стволов стандартной системы «Град» установленной под отрицательным углом, так, что эта система могла работать как вблизи, так и по всей долине. Для отвода пороховых газов с другой стороны сопки поднималась вторая заслонка. И только уже ниже шла система ДОТов.

Шубин застал в «Градирне», так в шутку назвали солдаты каземат с системой «Град» Мироныча и двух сержантов сверхсрочников, что должны были управлять и заряжать систему залпового огня.

— И часто вы из нее стреляли? — Интересовался Мироныч, ласково поглаживая круглые направляющие пусковых установок.

— Ну, раза три, — не очень с большим энтузиастом признался тот, что помоложе.

— Сколько?! Три?!

— Ну да. А что?

— Ха! Мы в советские времена только на учениях «Щит» раз двадцать стреляли. Мой экипаж на них пять раз признавался лучшим, а я два раза ездил в отпуск, так как признавался лучшим наводчиком в СГВГ.

— Где-где? — Не понял сержант. — СГ…

— В Северной группе войск в Германии, тундра!

Шубин улыбнулся и двинулся дальше, вверх. Для того, чтобы попасть в командный пункт из «Градирни» ему пришлось открыть два люка и подняться вверх по вертикальной лестнице. Система перископов позволяла командиру видеть все окрестности, а трижды дублированная система связи — дважды телефонная и радио, позволяли руководить всеми огневыми точками. Под «Градирней» следующий ярус занимали семь ДОТов. В каждом из них была установлена 125-мм противотанковая пушка 2А45М «Спрут-Б» и крупнокалиберный пулемет системы «Утес». Кроме того по округе были вкопаны десять танков Т-55 с тройным боекомплектом. Еще ниже располагались двадцатью пулеметных точек. Половина из них была вооружена «Утесами», а половина старенькими, но безотказными ДШК. Между ними располагались шесть огнеметных точек, управляемых автоматически либо с командного пункта, либо с ближайшего ДОТа.

К вечеру все работы были закончены. Капитан Завидов, командир форта, был доволен. Он выстроил своих солдат, объявил им благодарность и отправил отсыпаться на территорию части.

— Ужинать и сразу всем спать! Утром, после завтрака, все перемещаемся в форт.

Затем Завидов подошел к строителям:

— Молодцы, мужики. Завтра с утра расставляю своих парней, и пусть только китаеза попробует сунуться.

— Хорошо! Выпить бы еще сейчас, — заявил Мишка.

— Может тебе еще бабу подать? — Засмеялся один из строителей. — Потеплее какую.

— Теплей его Таньки нет. Только с ней сейчас неинтересно, с икрой она.

— Ну, бабу не обещаю, а вот выпить… — Шубин достал из сумки трехлитровую баклажку припасенного спирта.

— О, живем, парни!

— Иван Михайлович, ты человек!

— А ты сомневался? Еще какой человек! Человечище!!!

Это была очень необычная мужская пьянка. Пошел дождь, так что они забрались в один из ДОТов, развел спирт родниковой водой, сварили лапшу с тушенкой и до утра сидели, разговаривая не о житейских глупостях, а о политике, о том, будет война или нет, о том, какой чудо фортификации они построили.

— Все хорошо, вот только кончиться война, и что будем дальше делать? — Сказал Михеев, тракторист, в прошлом орденоносец, едва не спившийся за последние годы.

— Быстро ты ее уже выиграл, — хохотнул Мироныч, наворачивая кашу с тушенкой. — Она еще и не начиналась.

— Да выиграем мы ее, мы всегда выигрываем справедливые войны. Это если Порт-Артур или Афган, тогда проигрываем. А когда на нас нападают, завсегда бошку врагу свернем.

— И что будет тогда? Чего ты сейчас-то гоношишься? — Не понимал Мироныч.

— Да я про то, что строили мы вот этот форт, цель была. А потом что? Опять безработица, опять водку паленую жрать? — Настаивал Михеев.

— Ну, ты заелся. Цель ему нужна…

— Да нет, он прав, — сказал Мишка Корнеев. — Иногда вот так живешь, и каждый день одно и тоже, одно и тоже. Встал, умылся, поел, на работу, с работу, стакан пропустил, пришел, поел, женку потискал и снова спать. Дни как… автоматная очередь. Пули одни и те же, календарь нее успеваешь менять.

Мироныч возмутился:

— Да ты заелся! Ты еще вспомни про идею, как там?…

— Общая идея российского народа, — подсказал Митька Сафронов, бывший учитель истории, выгнанный из всех школ области за хроническое пьянство и докатившийся до деревенских пастухов.

— Вот-вот! Есть что жрать — и то уже хорошо. Есть где спать — уже здорово!

— Ну, ты сказал… — начал Мишка, но его остановил самый старый из этой компании, старик Самсонов.

— Постой, Мишка. Я вот, сколько прожил, восьмой десяток живу, одно могу сказать. Идеи, идеи. Фигня все это. Жить надо и все. Я ведь еще отечественную войну хватанул, совсем мальцом был. Мы тогда об одном думали — как выжить, а это в тылу врага было, в Белоруссии. Эх, и голодали мы тогда! И лепешки из семян лебеды ели, и кору осиновую грызли. Глину ели, была такая у нас в овраге, цветом и вкусом на шоколад похожая. Да только одной глиной не наешься. Нас у матери семь человек было, да дедов трое. Они первые умерли. Мать устроилась в хлебопекарню к немцам, натолкает под лифтик кусков хлеба, придет и нас этим хлебом кормит. Идет мимо проходной, а сама аж обмирает — так страшно было. Нашли бы немцы этот хлеб — повесили бы ее. За ними не заржавело. Было такое. Потом наши пришли, она так и работала в той же хлебопекарне, уже для наших хлеб пекла. И тоже хлеб продолжала воровать, хотя за такое могли и расстрелять уже наши. Посадили бы точно, не смотрели бы, что детей по лавкам как вшей на голове тифозной. А только все равно из семи детей трое только выжили, я сам младший.