МЕТРО. Предыстория - Drew and Ishtar

— Не по-людски ты поступил, Петр… не по-людски. Но что сделано, то сделано. Потом сочтемся. Нам бы теперь только Машу найти…

42.

Маша уперлась головой в запертый гермозатвор с грубо нарисованными на нем черепом и костями. Тупик. Тупик. Тупик… С того момента, как она закончила кормить Дениску, сидя на железном мостике, она помнила происходящее с трудом, все вокруг как бы плыло в тумане, сливаясь одно с другим. Ходьба по тускло освещенным тоннелям, какие-то станции, тени, голоса… Главное, никто не обращает внимания на бредущую по путям одинокую стройную фигурку, укутавшуюся с головой в оделяло. Наверное, у нее начался жар, колотил озноб, в глазах расплывались круги… А теперь — тупик. Конец надежды.

Сил бороться уже не было, Маша опустилась на пол и тихо заплакала. Дениска спал, он еще не знал ее забот… и, наверное, уже никогда не узнает… Темные круги снова поплыли в глазах… Вдруг — яркая вспышка света — и голос Лехи, ее Лехи: «Маша!».

«Какой хороший конец… Вот и все…» — подумала она и медленно завалилась на бок.

Настойчивый голос звал ее из спасительного небытия — «Маша, Маша!». Яркий свет в конце тоннеля бил в глаза… В глаза? Разве у нее есть еще глаза? Нет, лучше назад, во тьму — там тихо и уютно, нет раздражающих звуков, света…

— Маша, Маша!

Сознание вернулось рывком. Свет мощной лампы над головой… Белые кафельные стены. Люди в зеленых халатах, блестящие инструменты…

— Маша, Маша!

Знакомый голос… Леха? Маша хотела откликнуться, но пересохшее горло издало только нечленораздельный хрип.

— Она приходит в себя. Показатели вроде бы в норме — с учетом ее состояния… Теперь необходим покой…

Яркий свет погас, потолок куда-то поплыл, заветрелся. Небольшая тряска, потолок резко поднялся, промелькнули колонны, опять немного качнуло и теперь поток стал низким и темно-зеленым.

— Маш, ну ты как? — опять голос Лехи.

— Я жива? Где Дениска? — неразборчивый клекот из горла.

— Да, жива. Дениска тут, его кормят, все в порядке. Доктор сказал, что ты поправишься, что если бы ты к нему обратилась недели две-три назад, то совсем не было бы ничего страшного…

Мельников и Бритвин стояли на платформе «Серпуховской». Бритвин — со слезами благодарности на глазах, Мельников — с улыбкой. На путях стоял мотовоз, загруженный оружием и снаряжением. В клетках повизгивал десяток свиней. На грузе сидели несколько тяжеловооруженных бойцов, в кабине мотовоза стоял готовый к бою пулемет.

— Ну что, Петр Иванович, в добрый путь… Пути на «Октябрьской» починили, дополнительная охрана ждет тебя там же. Если все же надумаешь насчет эвакуации — дай только знать, выведем, даст Бог — без потерь.

— Спасибо, полковник. Может, и обойдется, продержимся.

— Ну, сам большой, думай. Если что — звони или приезжай. И все-таки… извини… помнишь, я говорил «потом сочтемся»?

— Помню…

— Тогда не обижайся… — сказал Мельников и с размаху врезал Бритвину промеж глаз. Тот сел на пол, очумело мотая головой, потом поднялся…

— Ну что, теперь в расчете? — спросил он.

— Думаю, да.

Бритвин подошел к Мельнику и крепко, по-медвежьи обнял его.

— Там, где я должен был найти врага, я нашел друга. Спасибо за урок, полковник. Удачи!

Глава 8. Бауманский альянс

43.

— «Стикс», «Кобра», Тим! Зайдите ко мне! — раздался в динамиках голос Мельникова.

Тим вошел в комнату полковника последним и прикрыл за собой дверь. Остальные сидели на топчане, выжидательно глядя на командира. Здесь же был Хантер.

— В общем так, парни. Хантер остается здесь за старшего. Снаряжение по номеру два, плюс дополнительный боекомплект. Идем на поиск на «Семеновскую». Они вроде как потеряли двух своих сталкеров — те должны были вернуться три часа назад. У ребят нет связи, снаряга тоже так себе — самоучки, короче.

— Ну вот, у них самодеятельность, а мы — дерьмо разгребай… — проворчал «Кобра».

— А твои предложения? Попросил нас помочь им Комитет, кстати. И ты не забывай — у нас пока еще только один выпуск был, шесть человек… Так что самодеятельность есть и будет… кушать-то всем хоца…

— Да ладно, я ведь так…

— А не надо «так». Короче, как обычно — через 15 минут выходим.

Влажный затхлый воздух тоннеля заполнял легкие, негромкий топот обутых в кроссовки ног, свет налобных фонариков… Свет в перегонах здесь не почти горел — берегли лампочки, начал ощущаться недостаток таких элементарных вещей. Электричества-то хватало, но лампы долго не жили, одной-двух капель конденсата, упавшего со свода тоннеля или козырька лампы было достаточно, чтобы лампа вышла из строя.

Поприветствовав на бегу вооруженные дробовиками патрули около «Павелецкой» и «Таганской» («Н-да, на что эти хлопцы рассчитывают при нападении — непонятно» — подумалось Мельникову), сталкеры двигались по тоннелю к «Курской». Раздавшийся впереди негромкий шорох заставил Мельникова насторожиться. Подав рукой сигнал остановиться, он сдвинул рычаг предохранителя у автомата и включил мощный фонарь, висевший на груди. Луч высветил поворот тоннеля и неясный светлый силуэт около стены. Человек поднял руку к глазам:

— Только не стреляйте!

Женщина? Одна в тоннеле? Не выключая фонаря, полковник подошел поближе, заодно убедившись, что за поворотом никого больше нет. Женщина была одета в невероятную светлую мохеровую кофту, на ногах — рваные треники и кирзачи, голова укутана теплым красным платком. При этом она выглядела очень молодо, скорее, это была девчонка лет 15 на вид.

— А почему вы решили, что мы будем стрелять? — поинтересовался Мельников.

— Я не сделала ничего плохого… просто очень боюсь…

— А чего ж тогда тебя в тоннель понесло, раз боишься? — осведомился «Стикс».

— Иду к больной бабушке на «Комсомольскую», пироги несу… -

— Мля, тебя не Красной Шапочкой зовут, а?

Бойцы засмеялись. Девушку начало потихоньку трясти.

— Да ты не бойся, — произнес Мельников. — Не обидим, и даже немного проводим. Мы — спецназ, еще нас сталкерами называют. А ребята просто шутят — не каждый день встретишь в тоннеле такую Красную Шапочку. Что за пироги-то?

— Да на «Павелецкой» пекарь есть один, Иван Семенович. Он очень вкусные пирожки делает, с грибами и с тушенкой. Мы раньше с бабушкой ходили — а теперь у нее ноги отнялись… А у нее сегодня день рождения… Вот я и решила. Страшно, конечно, одной — и еще фонарик сдох… А когда вы появились, то я так испугалась — вот и ответила…

Девушка совсем смутилась. Сталкеры заулыбались.

— Ладно, хорош трепаться. Идти надо.

Бойцы двинулись дальше по тоннелю. Девушка шла с ними, робко поглядывая на оружие и снаряжение окруживших бойцов.

— А вы что, вправду, НАВЕРХ ходите?

— Ходим, ходим. И даже обратно ВНИЗ…

— А что там сейчас?

— Ничего хорошего. Ты где раньше жила-то?

— Да возле «Комсомольской» и жила. С бабушкой. Родители в Риге — папа был военным, а я учиться сюда приехала…

— У меня отец одно время тоже в Риге служил — откликнулся «Кобра». — Потом, правда, в Видяево перевели, он у меня моряк… был…

Так за разговорами дошли до «Курской».

— Ладно, Шапочка, извини — дальше проводить тебя не сможем…

— Спасибо, я дойду, — улыбнулась девушка.

Бойцы стали подниматься по лестнице перехода, а девушка, махнув им рукой на прощание, исчезла в проеме тоннеля.

44.

Мельников зашел к коменданту «Курской» — главным здесь был отставной полковник, и он любил, чтобы его называли «комендантом», а не «начальником».

— Здравия желаю, Владимир Иванович, — с улыбкой приветствовал Мельников коменданта.

— О, какие гости! Здравия желаю, Сергей Алексеевич! — обрадовался хозяин. — Чай-кофе-чего-покрепче?

— Спасибо на добром слове — не сегодня. Мне бы позвонить — на «Семеновскую» — вдруг их сталкеры пропащие нашлись… А то ноги по тоннелю топтать как-то неохота впустую.

— Будь как дома.

Сталкеры с «Семеновской» не объявлялись.

— Ну, Владимир Иванович, не смею тогда злоупотреблять гостеприимством… — шутливо откланялся Мельников. — Да, чуть не забыл — вы б кого из своих к нам прислали, мы ему со склада лампочек немного выдадим и светильников герметичных. Тоннели бы осветить, а? А то девочка одна нас увидела — чуть не уписалась со страха.

— Ты, епта, на себя сам в зеркало давно смотрел? Ты глянь — тоже описаешься, — хохотнул комендант. — А что за девочка-то?

— Да так, лет пятнадцать, смешная такая… мы ее «Красной Шапочкой» окрестили — в платочке красном и с пирожками…

— Опаньки… где она, не с вами?

— Не, к «Комсомолькой» ушла, к бабушке… — улыбнулся Мельник, — а что?

— Да нет у нее никакой бабушки… и лет ей не пятнадцать, а, считай, вдвое больше… Воровка она — мы ее тут знаем и вежливенько так пинками провожаем, если встретим. Ты карманы проверь…

Попрощавшись с комендантом, Мельников и вправду проверил карманы — и недосчитался запасного фонарика, зажигалки и рожка к автомату, ловко подмененного примерно равным по весу куском бетона. Усмехнувшись, полковник велел своим ребятам, ждавшим его на лавочке, тоже проверить снаряжение. У Тима тоже «ушел» автоматный магазин, у «Стикса» — спички и батарейки, у «Кобры» — запасные аккумуляторы к рации.