Законы прикладной эвтаназии - Тим Скоренко

«Здравствуйте, Алексей Николаевич».

Звуки у него получаются немного скомканные, оторванные друг от друга, каждый слог звучит как отдельное слово.

«Добрый день, я говорю по-китайски», – отвечает Морозов.

Студент переходит на родной язык.

«Меня зовут Чжао Си, я буду вашим сопровождающим. Называйте меня просто Чжао».

Они идут к эскалатору.

«Какое у нас сегодня расписание?»

«Сейчас мы едем в гостиницу, и у вас совершенно свободный день. Вы должны хорошо отдохнуть после перелёта, прежде чем приступить к работе».

Морозов думает, что не зря китайцев в шутку называют биороботами. Чжао говорит и движется по заранее заложенному алгоритму. Что будет, если нарушить линию поведения, Морозов не знает. Может быть, Чжао достанет короткий меч-бишоу и вспорет профессору живот. При этой мысли Морозов улыбается.

«Отель «Софитель Ванда Харбин», пять звёзд, один из лучших в городе».

«Аренда машины?»

Чжао не сразу понимает вопрос, но затем спохватывается:

«Да, конечно, если вы хотите арендовать машину, мы вам её сразу предоставим. Мы предполагали, что вы будете ездить с шофёром…»

«Я не люблю от кого-либо зависеть. Мне нужен просто ваш номер телефона, Чжао, и более ничего. После того как вы сопроводите меня до отеля, я прекрасно справлюсь сам».

«Хорошо, я передам вам приглашение, карту, расписание лекций – у меня всё с собой».

Понятливый, думает Морозов.

У аэропорта их ждёт не такси, а огромный внедорожник Great Wall Hover апельсинового цвета.

«Институт выделил», – поясняет Чжао. Он забирает у профессора чемодан и кладёт в необъятный багажник.

GPS-навигатор сообщает, что до центра тридцать восемь километров. Морозов откидывается на кресло. Он вовсе не устал, но благодарен китайцам за предупредительность. И в самом деле, сегодня ему совершенно не хочется погружаться в работу.

Чжао ведёт машину молча. Они едут по аэропортовому шоссе, затем по шоссе Чженцзянь, затем начинают плутать по небольшим улицам (Морозов успевает замечать названия, продублированные латиницей: Ксиньянь, Тонгда, Венминг), несколько раз проезжают над железнодорожными путями, минуют большую овальную площадь.

«Завтра у вас встреча с господином И Юном, ректором нашего университета, а также с доктором Дай Мэнфу. Помимо вас, там будут и другие приглашённые специалисты. Господин И Юн кратко расскажет о цели вашего визита, а также задаст вектор ваших выступлений».

Они вежливы, но любят командовать, думает Морозов. Отклонение от вектора означает расстрел.

Большинство автомобилей на улицах Харбина – компактные. Морозову приятно смотреть на них сверху вниз, сидя в салоне высокого внедорожника. У него всегда возникает чувство удовлетворения и превосходства, когда ему удаётся прокатиться, например, на грузовике. Правда, такое бывает редко.

Сдвоенная, подобно сиамским близнецам, громада «Софитель Ванда Харбин» сверкает на солнце, и Морозову она почему-то кажется колоссом на глиняных ногах. Хотя расширяющееся основание стеклянного небоскрёба выглядит как нельзя надёжным. Просто «Сделано в Китае» – это плохой бренд.

Самое смешное, что даже в Пекине Алексей Николаевич не жил в таких шикарных отелях. Ему снимали апартаменты, номера в обычных гостиницах, но в пятизвёздочном отеле в самом центре города Морозову обитать не приходилось.

Он запрокидывает голову. Солнце, отражаясь в стеклянной плоскости небоскрёба, слепит глаза.

«Софитель Ванда Харбин» напоминает доктору Аннапурну, самую прекрасную гору в мире. Когда-то Морозов мечтал стать альпинистом. Он представлял себе, как стоит на вершине, как в лицо ему светит солнце, как искрится снег под ногами. Как весь мир преклоняется перед ним, покорителем вершин. Он завидовал тем, кто сумел подчинить себе все четырнадцать мировых восьмитысяч-ников.

Он смотрел на фотографии – и почему-то всегда выделял Аннапурну из общего ряда. Не Эверест – самую высокую вершину. Не Чогори – самую опасную. А прекрасную и солнечную Аннапурну, длинный хребет с высшей точкой в восемь тысяч девяносто один метр.

«Господин Морозов?»

Доктор открывает глаза и смотрит на Чжао. Тот стоит у открытой двери джипа и держит в руке багаж Морозова.

«Да-да, иду».

В принципе, эти секунды забвения ему на руку: теперь китаец думает, что он и в самом деле устал.

Холл отеля уходит ввысь на три этажа. Везде – избыточная, излишняя роскошь, огромное золотое панно на всю стену над стойкой регистрации.

«У вас – номер повышенной комфортности, superior», – поясняет Чжао.

Китаянка за стойкой улыбается искренней, на удивление не вымученной улыбкой. За такую улыбку работодатель платит в два раза больше, чем за обыкновенную.

Пока Чжао оформляет номер, Морозов рассматривает рекламные буклеты, разложенные по ячейкам на металлической подставке. Парк Тигров на Солнечном острове, Научно-технический музей провинции Хэйлунцзян, Парк Чжаолинь. Один буклет привлекает внимание Морозова: мемориальный комплекс отряда 731.

Морозов вспоминает всё, что слышал и знает об отряде 731. Когда-то по НТВ он видел документальный фильм. Живые ещё люди с выпущенными наружу внутренностями, фотографии изувеченных различными болезнями «пациентов», строгое и серьёзное лицо начальника отряда – генерала-лейтенанта Исии Сиро. В памяти Морозова что-то путается, на смену отряду 731 приходят кадры резни в Нанкине – сотни изувеченных трупов на улицах города, тысячи изнасилованных женщин, красивое лицо какой-то китаянки. Это Айрис Чан, вспоминает профессор, журналистка, написавшая книгу о Нанкинской резне, а затем покончившая с собой от нервного потрясения.

На смену путаным мыслям об Исии и Чан приходит лицо Волковского. Волковский смотрит на Морозова с надеждой. Друг мой, надеюсь, ты сделаешь то, чего не смог сделать я. Я надеюсь, ты вдохнёшь жизнь в эту полувековую бессмыслицу.

«Профессор?»

Чжао уже закончил оформление. Чемодан – в руках у боя.

Они поднимаются наверх, на двенадцатый этаж. Лифтёр подчёркнуто смотрит в стену, хотя стоит лицом к клиентам.

Номер 1215 – шикарный. Огромная кровать, великолепная ванная, две больших комнаты. Морозов всем доволен.

«Прекрасно», – улыбается он Чжао.

Чжао склоняет голову.

«Моя задача – устроить вас как можно удобнее».

Две недели – в таком номере. Одно удовольствие. Морозов считает себя вполне обеспеченным человеком, но крайне редко останавливается за границей даже в четырёхзвёздочных отелях. Предпочитает «три звезды»: лучше сэкономить, а затем потратиться на что-либо другое. Алексей Николаевич непритязателен.

Чжао отпускает боя, давая ему на чай. Затем подаёт Морозову папку с документами.