А что же случится со мной? - Джеймс Чейз

— О'кей, Джек, я согласен.

Когда он ушел, я позвонил в буфет и попросил их принести мне дежурное блюдо. Метрдотель ответил мне слащавым голосом, что я теперь числюсь на службе и если хочу есть, то должен сам идти в ресторан.

Тогда я пошел к управляющему. Он приветствовал меня чрезвычайно любезно, но тем не менее сразу попросил отдать все пропуска, которые давал мне, и потом заполнил на меня карточку. Как только я расписался, он заявил, что плата будет перечисляться во Флоридский банк и что пользоваться машиной мне больше нельзя. Виса Джексона, конечно, в конторе не было.

Я сходил в ресторан, пообедал и вернулся к себе в домик. Немного спустя появился Берни с фотографиями.

— Вы говорили с Гарри? — спросил я.

— Да. Он полностью согласен с нашим разделом денег. — Он задумчиво посмотрел на меня. — Кажется, вы нашли с ним общий язык.

— Знаете, Берни, я уже ни пользуюсь правами хозяйского гостя и мне нужна машина.

— Возьмите мой «бьюик». Я могу воспользоваться джипом. — Он двинулся к двери и задержался. — Мне сейчас предстоит уйма работы, Джек. Мы завтра улетаем. Чем вы будете заниматься, Джек?

— Увижусь с Кендриком, потом слетаю в Мехико и оформлю документы на компанию и пару недель побуду дома с отцом.

— Вы можете связаться со мной через фирму «Эвон Айр Корпорейшн» в Техасе, начиная с десятого сентября. Мы с Гарри будем работать там.

— О'кей. Во всяком случае, мы встретимся здесь третьего сентября.

— Да.

Мы попрощались.

Открывая дверь, он взглянул на меня.

— Вы надеетесь, все будет хорошо?

Я улыбнулся ему.

— Должно быть!

Луи де Марке, управляющий Кендрика, направился ко мне из глубины галереи, радостно размахивая руками.

— О, как приятно, мистер Крейн! — проговорил он. — Клод только сегодня утром вспоминал о вас. Мы думали, когда же опять увидимся с вами.

Я огляделся. Большой зал был заполнен предметами роскоши.

— Он у себя?

— Конечно. Подождите минутку, я сообщу ему, — и он скользнул вдоль стены и исчез за дверью в конце зала. Через мгновение он появился снова и пригласил меня.

Я прошел через зал и вошел в большую комнату с огромным окном, выходящим на море. Комната была обставлена старинной мебелью, предметами античной культуры и обвешана картинами, которые, наверно, стоили целые состояния.

Кендрик сидел в большом кресле, поставив ноги на скамеечку. Он приподнялся и подал мне руку. Широкое лицо осветило подобие улыбки.

— Я так рад, милый. Садитесь. Немного выпивки? Виски? Шампанского? У нас есть все, только скажите.

— Спасибо, ничего не надо. — Я сел напротив него и закурил. Де Марке отошел в сторону. — Нам нужны фальшивые паспорта. — Я положил фото на стол рядом с ним. — Не сможете это сделать?

— Для кого?

— Для нас всех.

Он внимательно изучал меня, а потом кивнул.

— Вы уже придумали имена?

Я вынул из бумажника лист бумаги и передал ему.

— Это можно организовать, но за это платить надо, милый.

— За все надо платить. Вы финансируете дело, — пояснил я. — Меня не интересует их цена.

— Ладно. — Он взял фото и лист бумаги, нагнулся к де Марке и передал их ему. — Организуйте это, драгоценнейший.

Тот удалился.

Кендрик сдвинул свой ужасный парик и вопросительно взглянул на меня.

— Что еще, милый?

— Мне надо две тысячи долларов.

Он скривился.

— Это будет вычтено из вашей доли.

— Нет, не будет. Это издержки, а издержки должны оплачивать вы.

Он улыбнулся, но глаза его окаменели.

— Согласен. — Он тяжело поднялся, открыл ящик и достал деньги. — Вы не сомневаетесь, что благополучно пригоните самолет?

— Берни пригонит его, не я. Спросите его, — сказал я и положил деньги в карман.

— Вас удовлетворила полоса?

— Да.

— Хорошо. Вам нужно еще что-нибудь?

Я поднялся.

— Не сейчас. Когда будут готовы паспорта?

— Завтра вечером.

— Я приду за ними.

Когда я двинулся к двери, он спросил:

— Вы не предвидите затруднений?

— От нас — нет. Вы приготовили деньги? Полтора миллиона долларов?

— Деньги будут готовы к концу недели.

— Тогда я сообщу, куда их перевести. Мы немного изменили свои планы насчет оплаты. Мы организуем компанию в Мексике. Я позже подробно объясню.

— Это умно, организовать компанию, — сказал он и сощурился.

— Да. — Я твердо взглянул на него. — Самолет не взлетит, пока не придет сообщение об уплате денег.

— Я понял. — Он помолчал, раздумывая, и продолжал:

— Если вам нужен юрист в Мексике…

— Я сам все сделаю, — прервал я его. — До скорого.

Я поехал в агентство аэрофлота и взял билет на рейс в Мехико на десять часов шестого сентября. Потом от нечего делать поехал на пляж и провалялся там весь день, болтая с девочкой с хорошей фигурой, а с мозгами, как у курицы. Во всяком случае, она меня развлекла своей глупостью, а когда солнце стало садиться, она заявила, что возвращается домой готовить еду своему мужу. Мы мирно расстались.

Я решил, что должен напоследок выпить с Тимом, но нашел его уже пьяного. Он принес свои извинения мне и объяснил:

— Я улетаю завтра утром. Мне предложили хорошую работу в Родезии.

— Вы, строители аэродромов, ездите по всему свету.

Мы напоследок выпили вместе, попрощались, и я ушел. Мне не хотелось ехать в город одному, и я пошел в местный ресторан, немного поел и, вернувшись в домик, включил телевизор.

Около 22 часов раздался телефонный звонок, и женский голос спросил:

— Мистер Крейн?

Я вздрогнул. Мне не надо было вспоминать, кто звонит. Голос миссис Эссекс был особого тембра и не забывался.

— Привет, — ответил я.

— Я буду в своем домике с 24 сентября пять дней, — сказала она. — Вы приглашаетесь туда. — И она повесила трубку.

Я тоже положил трубку, выключил телевизор и, откинувшись в кресле, закурил. С той самой встречи я часто думал о ней, предполагая будет ли продолжение… Теперь я знал, что будет. Я приглашен на пять дней! Пять дней один в укромном домике! Но ждать надо целых восемнадцать дней! В эту ночь мне было не до сна.

На следующий день я получил паспорта. Кендрика не было и де Марке отдал их мне. Паспорта были вполне приличные, меня звали Джек Мортон.

— Вы удовлетворены? — спросил он.

— Да. Передайте толстяку мой поцелуй, — ответил я и удалился.

Мой старик приехал на станцию встретить меня. Он оказался еще выше, тоньше и еще более постаревшим, чем раньше.

Мы поздоровались и направились к его потрепанному «шевроле».

— Ну как дела, Джек? — спросил он, направляясь в сторону дома.

— Хорошо. А как дела у тебя?

— Обычно. В моем возрасте уже не ожидаешь чего-то нового и необычного. В банке дела идут хорошо, на этой неделе у нас появилось еще четыре новых вкладчика.

«Какой прогресс!» — подумал я, вспомнив о миллионе с четвертью, которым я вскоре буду обладать.

— Это здорово, папа.

— Да, неплохо. У меня на ужин сегодня превосходное мясо, тебе понравится, сынок.

— Конечно.

— Ты хорошо выглядишь.

— Этого у меня не отнимешь.

Потом мы помолчали. Он вел машину, а я смотрел на улицы, на маленькие магазинчики и редких прохожих. Некоторые из них приветствовали старика. Я уже начал сожалеть, что приехал сюда, но ведь это в последний раз я его вижу. Через тридцать дней я для него умру и должен буду остаться навсегда мертвым.

Когда мы приехали домой, я поднялся в свою маленькую спальню — какой контраст с домиком на аэродроме Эссекса — и распаковал вещи. Затем я спустился вниз в гостиную, и старик вытащил откуда-то виски.

— Наливай, Джек, сам, — сказал он. — Я уже не пью. В моем возрасте виски уже не стоит пить.

Я искоса посмотрел на него.

— Ты здоров, папа?

Он слабо улыбнулся в ответ.

— Мне шестьдесят девять лет. Для моего возраста я чувствую себя хорошо. Ты присаживайся за стол и выпей.

— Когда ты собираешься уйти в отставку?

— Я хотел уже уходить, но мои клиенты не хотят, чтобы я уходил, и я решил работать, пока могу ходить. — Он опять улыбнулся. — А пока я ходить могу.

Я налил себе немного виски, разбавил водой, положил льда и уселся за стол.

— Чем ты сейчас занимаешься? — спросил он. Хотя это было и не так, я сказал, что работаю на Эссекса, что буду обслуживать его новый самолет.

— Лейн Эссекс? — Старик выглядел довольным. — Умный человек… миллионер. Правда говорят, что он действует жестко. — Он пожал плечами. — Но как можно сделать такие деньги, не действуя жестко? — Он печально поглядел на меня. — Значит ты останешься в Парадиз-Сити? Мы будем редко видеться.

— Ты можешь приехать ко мне в свой отпуск, а я к тебе в свой. Не расстраивайся особенно. — Я ненавидел самого себя, зная, что через две недели больше никогда не увижу его.