Банановое убийство - Галина Куликова

– А как вам удалось ее раздеть? – с любопытством спросила Майя. – Вы ей заплатили?

– Нет, я ее напугал. Сказал, что милиция ищет женщину‑маньяка, которая только что задушила на лестнице парочку жильцов. От волнения с ней сделалась горячка. После того, как все ушли, я не смог вытащить ее из постели. У нее поднялась высоченная температура, она вся пошла какой‑то сыпью.

– Наверное, это вы накаркали, – предположила Майя, заметив свое отражение в стеклянной полке и удивившись тому, какой всклокоченной она выглядит. Вероятно, необузданность старшего лейтенанта Половцева подействовала на нее гораздо сильнее, чем показалось вначале. – Вы заливали про каких‑то мадурайских комаров, помните?

– Надо же было как‑то объяснить, почему тетя без одежды. Короче говоря, она теперь у меня тут болеет. А приехать и забрать ее некому.

– Вы вызывали врача?

– Он сказал, что это похоже на сильное нервное потрясение. От нервного потрясения, дескать, может быть все что угодно – и сыпь, и другие неприятные штуки. Поэтому тете нужно отлежаться и прийти в себя. Я кормлю ее манной кашей, – мрачно добавил он. – Больше она почему‑то ничего не проглатывает.

– Может, у нее горло болит?

– Ничего у нее не болит, – возразил Жабин. – Иногда она песни поет. И соседи снизу сразу начинают стучать по батарее. Хотя она хорошо поет, с чувством. Слушайте, а чего вы пришли? – неожиданно спохватился он. – Опять милиционеры нашли какую‑нибудь дрянь в мусорном баке и приписали ее мне?

Да нет, все нормально, – отмахнулась Майя, ощутив, что на кухне значительно потеплело. Даже стало жарко. – Я хотела уточнить насчет того случая с вашим побегом через крышу подъезда.

– Забавно, – сказал Жабин. – Сейчас об этом вспоминаешь как о приключении. А тогда мне казалось, что я попал в чей‑то ночной кошмар.

– Мне важно узнать, что вы тогда заметили. Ведь именно в тот момент, когда вы лезли на крышу, по лестнице спускался убийца, который пришил невинного парня возле нашей двери.

– Ноя ничего не заметил!

– Вы говорили, он кашлял. Тот, кто спускался.

– Не кашлял, а покашливал. Точно как Чепукин. Его я испугался даже больше, чем Янова. Однажды этот тип заманил меня к себе в квартиру и подверг многочасовой пытке. Он говорил, и говорил, и говорил… И выпустил только потому, что я замахнулся на него табуреткой. А когда я лез в окно, то был очень расстроен и про себя решил, что пришью его сразу, без предупреждения – пусть только появится.

– Но вы его не видели, – констатировала Майя.

– Не видел.

– Давайте вернемся к убийце, – предложила Майя. – Значит, он покашливал. А может быть, что‑нибудь бормотал?

– Ничего он не бормотал. Впрочем, мне было не до этого, знаете ли.

– А он не топал? – не отставала Майя. – Стучали каблуки по ступенькам или нет?

Я тогда обращал внимание только на голос Янова, который разговаривал по мобильнику. Так я хотя бы мог сориентироваться, где он находится. Впрочем, нет, тот, кто спускался сверху, не топал. Потому что я еще подумал – он может появиться в любую секунду. Значит, это был убийца? Выходит, наткнись он на меня, запросто мог бы пришить?

– Не думаю, что он готов был кромсать народ направо и налево, – пожала плечами Майя. – Он же хитрый, хотел, чтобы подумали, будто никакого убийства не было, а тот парень просто поскользнулся на банановой шкурке. Вроде как это судьба, злой рок. Ему невыгодно было убивать кого‑то еще.

Жабин сокрушенно покачал головой и задумчиво посмотрел на бутылку.

– Предлагаю освободить посуду.

Майя согласилась, и они махнули еще по рюмке, зажевав их конфетами. Конфеты были лежалые, покрытые белым налетом. Вытерев рот тыльной стороной ладони, гостья решила откланяться и напоследок посоветовала Жабину успокаивать больную «тетю» теплыми грелками и тягучими ирландскими песнями, которые можно купить в любом музыкальном киоске возле метро.

Прошагав пешком три этажа, она достала связку ключей и открыла дверь. За дверью стоял Сильвестр Бессонов и молча смотрел на нее.

– О, босс! – оживленно воскликнула Майя.– Как дела?

Ее улыбка была такой же яркой и фальшивой, как те стеклянные побрякушки, которыми торгуют в подземных переходах.

– Тебя не было целую вечность, – попенял он, окинув ее внимательным взором. – Почему ты такая потрепанная?

– Разве я потрепанная? – удивилась Майя, приглаживая волосы обеими руками.

– Ты похожа на чемодан, побывавший в кругосветном путешествии. И от тебя пахнет спиртным. Ты что, предавалась разврату?

Майя выпятила подбородок, изображая обиду:

– Так вот что вы обо мне думаете!

– Послушай, ты отправилась покупать себе всякие штучки‑дрючки, а вернулась пьяная и с пустыми руками. Что еще я должен думать?

– Разве я пьяная? – с еще большим удивлением спросила она.

– Скажем так: нетрезвая. И ты вряд ли способна приготовить ужин.

– Почему это? Сейчас немного полежу и приготовлю.

Сильвестр ни на секунду не отставал от нее, хотя Майя делала все возможное, чтобы ускользнуть. В конце концов она попыталась закрыться в ванной, но он подставил ногу и не дал двери захлопнуться.

– У тебя явно что‑то случилось. Попался еще один поклонник, помешанный на кроликах?

– Какая вам разница? – спросила Майя, дергая дверь на себя.

– Хочу знать точно. Возможно, ты перебарщиваешь. Если он художник, который пользуется беличьими кисточками, то я вовсе не против ваших отношений.

– У меня нет никаких поклонников.

– Не ври. Я вижу, ты с кем‑то целовалась. Майя высунула язык и провела им по губам.

– Можешь не облизываться, тебя выдали глаза.

– Глаза?

– Да, твои бегающие глазки, – протянул Сильвестр и принялся рассуждать вслух: – Раз тебе стыдно, значит, это был не поклонник. Тут что‑то другое.

– Конечно, поклонник, – небрежно возразила его помощница. – Я ни с кем больше не целуюсь.

– Недавно ты целовалась с Мурочкиным. А! Кажется, я догадался. Ты ходила к Жабину?

– Да, – с облегчением призналась Майя.

– И вы с ним выпили?

– Точно. А потом поцеловались на прощание. Я хотела его поддержать, потому что та тетка, которую он выдал за свою родственницу, до сих пор лежит у него в постели. Только теперь она вся покрылась сыпью. Разве можно было уйти просто так?

– В самом деле, уважительная причина.

Сильвестр убрал ногу, и Майя наконец осталась один на один со своим отражением. Отражение ей очень понравилось – оно было симпатичным и веселым, хотя и немного расплывчатым.

– Не советую тебе лезть в ванну, – крикнул босс из‑за двери. – Ты можешь поскользнуться и разбить свою легкомысленную голову.

Она не стала его слушать и включила душ. Сильвестр чертыхнулся и остался стоять в коридоре, чтобы хотя бы на слух контролировать процесс. Когда его помощница появилась на пороге ванной комнаты, он снова принялся доставать ее вопросами. Она во всех подробностях рассказала ему о своем разговоре с Жабиным и отправилась на кухню чистить овощи для ужина.

– У меня есть новый фильм с Кевином Костнером, – сказал Сильвестр, следуя за ней. – Не поверишь, но он все еще играет героев‑любовников.

– Кевин Костнер – это прекрасная мечта! – надменно ответила Майя. – А я мечтать завязала. Бесплодные мечты вредят девушкам больше, чем беспорядочный секс.

– Первый раз слышу из твоих уст слово «секс». Вероятно, ты здорово наклюкалась. Надеюсь, это была не паленая водка из ларька напротив?

– И не ореховый ликер. Можете не волноваться.

Он хмыкнул и ушел к себе, задумчиво почесывая бровь. С ней явно было что‑то не то, и Сильвестру хотелось докопаться до правды, потому что, несмотря на свою безоговорочную зависимость от помощницы, он одновременно ощущал и свою ответственность за нее. Как старший за младшую и как начальник за подчиненную. Как мужчина за женщину, наконец. Он втянул ее в расследование совершенно реального убийства, которым занялся с подачи Стаса Половцева. Вспомнив про старшего лейтенанта, Сильвестр неожиданно ощутил сосущую пустоту в желудке. Он подошел к письменному столу и достал из ящика визитную карточку, которую Половцев вручил ему во время своего первого визита. На карточке были напечатаны два телефона – рабочий и мобильный. Мобильный! Как раз то, что надо. Сильвестр поднял телефонную трубку и принялся набирать цифры. На вызов ответили после сто восемьдесят пятого гудка.

– Половцев слушает.

Свою фамилию опер произнес настолько невнятно, что сразу стало ясно – он трагически пьян.

– Это Сильвестр Бессонов, помните меня?

– Чего надо? – выдержав значительную паузу, спросил старший лейтенант.

При других обстоятельствах Сильвестр ответил бы ему, чего ему надо. Но сейчас ломать копья было бессмысленно. И он просто спросил: