Враг женщин - Гюнтекин Решад Нури

В выражении лица Хомонголоса что-то изменилось.

— Вы говорили, что очень хладнокровная и выносливая девушка. А ведете себя как ребенок. Как будто вы перевязываете смертельно раненного… Зачем, госпожа? Для нас все это — дело привычное.

Хомонголос, как всегда, забавлялся. Но в его голосе чувствовалась теперь какая-то грусть и нежность.

Мы потихоньку пошли в сторону лагеря. Он попросил меня никому не рассказывать о том, что произошло.

Я сообщу тебе, Нермин, еще об одной чрезвычайной ситуации на нашем фронте. Когда пришло время возвращаться, Хомонголос сел на мотоцикл. Хотя мы просили его не беспокоиться, он довез нас до самого дома. Конечно, я этим воспользовалась. Я взяла с него слово, что послезавтра он непременно будет у нас в гостях.

Госпожа Исмет, наблюдая за сценой нашего расставания опытным взором, задумчиво произнесла:

— Бычок, похоже, клюнул на приманку. Наверное, нас ожидает успех.

Сара.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глава двенадцатая

От Сары Аднану-паше

Любимый папочка!

Вот уже девятнадцать дней я не получала от тебя не единой весточки. Я просто умираю от волнения. Вчера я ходила на почту, чтобы отправить тебе телеграмму и спросить о твоем здоровье. Не успела я написать текст, как вдруг мне принесли письмо от тебя, которое почему-то к нам не доставили. От счастья я и смеялась, и плакала одновременно. Я радовалась, словно ребенок, прямо в присутствии работников почты. Мне казалось, что солнце засветило ярче и мир стал еще прекраснее.

Ты решил отправить в Стамбул маму. Ты говоришь: «Я мог бы оставить ее здесь до конца года, но я прежде всего забочусь о тебе». Папочка, я допустила оплошность, прости меня. Я должна была написать, что веселюсь вместе с подругами, что совсем не думаю о своих родителях, не вспоминаю о них. Я должна была скрыть от вас, что ощущаю себя настолько одинокой! Тогда ты, быть может, удержал бы маму у себя и сам бы не так печалился в одиночестве на чужбине. Я должна была пойти на это, пожертвовать своим благополучием. Но я не умею лгать, папочка, что делать!

Ты пишешь, что мама должна выехать через две недели вместе с полковником Керимом. Ведь это тот самый господин Керим, который вместе со своим отцом, господином Джеватом, бывал у нас в гостях, в нашем летнем доме в Бейлербейи. Я немного помню его.

Я тогда была совсем маленькой. Он же являлся курсантом военной школы, ему было лет восемнадцать тогда. По твоим рассказам, этот господин Керим исключительный человек, настоящий богатырь. И нрав, и внешность у него прекрасные. У него блестящее будущее. Отец оставил ему большое наследство. Этот молодой офицер штаба едет в Европу по какому-то важному поручению. Он пробудет в Стамбуле около двух месяцев…

Ты говоришь: «Этот мой коллега, которого я очень высоко ценю и уважаю, остановится у нас дома в Стамбуле. Надеюсь, вы отнесетесь к нему с должным почтением».

Дорогой отец, ты, как и я, не умеешь лгать. Ты так много написал о нем, что я сразу поняла, что ты задумал выдать меня замуж за этого господина Керима. Согласно твоему приказу, я окажу прекрасный прием Кериму. Но не думаю, что стану его супругой. Как я уже говорила, я плохо знаю этого господина. Он и вправду красивый и умный молодой человек. Но это не то, что я ценю в людях, папочка. Ты знаешь, я простая и тихая девушка. У меня нет другого желания, как быть всегда у ваших ног.

Сара.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глава тринадцатая

От Сары Нермин

За две недели мне не удалось написать ни одного письма тебе, Нермин! Ты, верно, подумала, что я проиграла в схватку с Хомонголосом и теперь стыжусь рассказать тебе о своем поражении, как правительство страны, чьи войска разгромлены, избегает официально заявлять об этом. Какая нелепость! Значит, ты еще плохо знаешь Сару. Не пройдет и месяца, как я нанесу хищнику «непредсказуемое поражение» (как пишут в газетах) и с победой вернусь в Стамбул. Через двадцать дней из Эрзурума приезжает моя мать.

Вот тебе еще событие! Когда мы летом жили в Бейлербейи, я немного пофлиртовала с одним человеком по имени Керим. Он такой весь красно-желтый, как яблоко из Амасьи. Бедняга, он пропускал занятия в училище, чтобы написать мне многостраничное письмо. Теперь он — полковник штаба, служил в Эрзуруме вместе с моим отцом. Он попросил моей руки. Между собой они уже договорились. Теперь он едет в Стамбул вместе с моей матерью и остановится у нас. То-то будет весело этой зимой!

Полтора года назад я случайно встретила господина Керима на площади Таксим. Увидев меня, он то краснел, то бледнел, из чего я поняла, что он по-прежнему влюблен в меня. Мы перебросились парой слов. Я спросила его о жене и детях. Он сказал, что семь лет назад женился, но через девять месяцев его жена умерла от тифа. Он же, в свою очередь, спросил, замужем ли я. Узнав, что нет, он чуть не лишился чувств. За секунду в его голове созрел план — жениться. Если бы мы с ним проговорили дольше, возможно, он стал бы на коленях умолять меня согласиться. Но я под каким-то предлогом тотчас удалилась.

Нермин, человек с возрастом совсем не меняется!

Как мы с тобой по-прежнему остаемся легкомысленными девочками, так и господин Керим — все тот же чистосердечный и пылкий школьник.

Все равно у нас будет достаточно времени впереди, чтобы обсудить вопрос об этом Кериме. Сейчас же возвратимся к Хомонголосу.

Сначала я поясню тебе, почему моя переписка с тобой временно прервалась. Завтра свадьба Весиме. Свадебная суматоха, с одной стороны, перипетии борьбы с Хомонголосом — с другой совсем не оставляли мне свободного времени, чтобы тебе написать.

Но теперь все приготовления уже закончены. Завтра свадьба. Думаю, будет повод поразвлечься и понаблюдать за разными необычными вещами.

Как я уже сообщала тебе, здесь, как и повсюду, идет борьба между старым и новым укладом жизни. Временами, в зависимости от обстоятельств, то старики терпят поражение, то молодежь. Последнее случается реже. В связи со свадьбой и общим весельем и в ожидании этого между сторонами объявлено перемирие.

Мои дядя и тетя составили подходящий для этой цели распорядок свадебных торжеств: днем приглашены пожилые люди и члены благородных семейств, и будет устроена традиционная свадебная церемония. Весиме, как и положено невесте, нарядится в фату, украшенную золотыми нитями. Все произойдет как в старину — невеста будет восседать на кресле, станут повязывать кушаки, осыпать молодых деньгами, молиться за них… Аллах знает, что еще… Короче, настоящая комедия. Мы даже подумывали, не нарядиться ли нам в платья крестьянок?

Но вечером, когда почетные гости удалятся, слово останется за нами. Дальнейшая программа будет уже в европейском стиле. Кто знает, чего мы выдумаем, чтобы скоротать время до утра…

Когда дядя с тетей хотели вмешаться в распорядок этой части вечера, мы стали возражать:

— Нет-нет… Предоставьте это на наше усмотрение!

Да, завтра главный день в жизни госпожи Весиме и господина Ремзи. Наконец-то влюбленные поженятся.

Весиме пребывает в глубоком экстазе, как невинные дети, улыбающиеся ангелам во сне. Господин Ремзи также на вершине блаженства… Его губы, которые несколько недель назад произносили в беседе со мной возле пруда: «Если бы в мире не было Весиме, я бы и не узнал, что такое любовь», — и сейчас постоянно улыбаются. Но что это за улыбка?!

Я незаметно следила за ним. Когда он оставался в одиночестве, улыбка тотчас сходила с его губ, уступая место гримасе актера, который уже устал играть свою роль.