Ёлка (СИ) - Берг Ольга

— Вино не охлаждают, — огорчённые интонации. Условие ускользало. Терпения не хватало. Надо срочно. Немедленно. Сию минуту. Гори, синем пламенем утюга, хренова рубашка.

Не скрылась от девушки расстроенная гримаса. Ничего подождет.

— Не скучай, — приветливо подмигнула.

На тумбочке, в прихожей, рядом с брошенными ключами от машины стандартный «яблочный» рингтон. Пройти мимо. Не её модель.

Любопытство кошку сгубило.

Алена надрывала динамик.

Катя замерла. Ехидно скривились вершинки губ. А вот и принцесса. Не бывает сказок без принцесс. Наивная.

— Это ничего не значит, — огромной скалой над ней нависал Андрей.

— Ответь, — игнорировала объяснения. Глаза магнитом к экрану.

Мелодия стеной между ними. Нота за нотой. Выстраивала преграду.

— Катя, посмотри на меня, — рука потянулась к ней.

— Ответь, — отшатнулась назад.

— Нет, — почти громко заглушая звук.

Ненавистный взгляд на светящийся экран с именем. Таким уже ненужным. Забытым. В мыслях только Катя.

— Ответь на этот гребаный звонок, — несдержанный крик.

Злилась на свою доверчивость. Глаза на него. Грозовое серое небо затянуто черными тучами.

Финальная сцена сказки. Прощальную песню издает собственный телефон.

— Он не важен для меня, — словно услышав, мелодия оборвалась. — Катя, — вцепился в тонкое запястье.

Вырвала руку. Брезгливый взгляд. Никаких прикосновений.

— Приведу рубашку в надлежащий вид, — повернулась пошла в свою комнату. Скорее спрятаться. Не видеть. Не слышать.

— Подожди, выслушай, — остановить. Ринулся за ней.

— Не смей, — выкинула вперед руку. — Не подходи, — скрылась за дверью.

Дура. Дура. Идиотка. Ничему-то тебя жизнь не учит. Как могла поверить. Довериться. Терзала себя, водя утюгом по ткани рубашки. Развесила уши. Попалась на сказочную удочку. Глупая.

Саданул кулаком по стене. У двери в её комнату. Войти не решался. Виноват. Как же все исправить. Никакой перспективы на счастливое окончание новогодней сказки. Вернулся к тумбочке. Схватил гаджет. Должен попробовать переписать финал.

— Стас, привет, — позвонить другу считал правильным решением. — Не задавай лишних вопросов, — предотвратил расспросы приятеля. — Отвечай только коротко. Ты ещё не выдвинулся в клуб? — прежде чем набрать номер бросил взгляд на часы в кухне на стене. Стрелки отметили восемь вечера. Час икс. Возвращения домой. — Забери Алену, — друг мгновенно согласился. Странно. Не любитель менять планы. Короткое «С удовольствием» звучало слишком радостно. Но сейчас не об этом. — Я подъеду прямо в клуб. До встречи, — избегал лишних объяснений.

— Привет, — со вторым абонентом голос звучал мягче. Нет её вины. — Прости, что заставил ждать, — на опережение нападок, — кое-что случилось. Объясню позже, когда приеду в клуб. Тебя заберет Стас, — после упоминания имени компаньона, согласилась без лишних уговоров. Он что-то упустил? К черту. Сейчас важна только Катя.

Андрей ждал хозяйку в кухне. Присев на край подоконника, рассматривал небольшую уютную кухню.

Внимание привлекла турка. Медная. Настоящая. Занимала почетное место на столешнице. Когда последний раз он пил кофе приготовленный в джезве. Дома по утрам трудилась современная кофеварка. Вкусно. Вроде. Сравнивать со сваренным в турке. Кощунство.

Когда-то он умел готовить кофе. Алена предпочитала современный прогресс. Он не сопротивлялся. Пара минут, и бодрящий напиток ждал на кухне. Никогда в постель. Не хотел. Не стремился.

Но сейчас, когда увидел джезве. Нестерпимо захотелось разбудить Катю запахом ароматного кофе. Она нежится в постели. Терпкий запах заполняет комнату. Касается вздернутого носика. Ресницы подрагивают, взлетают вверх. В радужках цвет индиго.

— Переодевайся и уходи.

Суровые нотки выдернули из романтического утра. В серых глазах решительность. Протягивала отглаженную рубашку. На плечиках.

Чтоб не помялась? Волновалась за его внешний вид. Мысль бусинкой на ниточку надежды. Можно все исправить.

— Катя, давай поговорим, — оттолкнулся от пластика подоконника. Шагнул к ней. В грудь уперлись деревянные плечики. Преграда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не о чем разговаривать, — надавила на деревянное изделие. Впечатала. Оставить след.

— Выслушай, — выхватил гребаные плечики, пристроил крючок на дверце холодильника. Попытка ухватить отступающую девушку не принесла успеха.

— Нет, — упорно не дала согласия Екатерина Дмитриевна. Ни к чему сотрясать воздух Она все решила. К Аленушке отправляется чертов-братец-Иванушка. Спряталась за столом с вываленными продуктами. Буравила укоризненным взглядом. — Повторяю последний раз, — жестким менторским тоном, для пущей угрозы скрестила руки на груди, — переодевайся и уходи, иначе вытолкаю в розовой футболке.

Незаметным удивлением дрогнул уголок притягательной линии губ. Будешь смотреть? Не стесняешься? Уже. Возьмите, получите, Екатерина Дмитриевна.

Край футболки пальцами. Вверх медленно. Не отводил карих глаз от невозмутимого лица хозяйки. Торс на обозрение.

Не шелохнулась. Не дернула ни одной черточкой. Только вот. Напряжение выдали сжатые скулы. Сдерживала из последних сил. Улыбку.

Добьется её. И она сдастся. Смогут поговорить.

Розовая материя в её направлении. Касаясь прекращённых рук, опускается к ногам. Игриво поглядывая на притихшую девушку. Напрягшимися мускулами к рубашке. Кипенно белый, плавно по рельефу мышц. Рубашка скрыла разворот плеч.

Сердце бешено заколотилось о ребра. Она рядом. Серым с вкраплениями индиго прямо в карие.

Катя не поняла, как оказалась на расстоянии дыхания. Не заметила, как смешались их взгляды. Не удержалась. Не устояла. Искушение слишком огромно. Злилась на себя. Рванула полы рубашки. Пуговицы под горячими подушечками не с первого раза попадали в петли. Справилась. Застегнула.

Каким-то вторым зрением следил. Не упустить момент. Подрагивающие пальчики на последней, верхней. Сейчас все закончится. Нет. Накрыл маленькие ладошки своими. Возмущенно дернулась. Прижал сильнее к груди. Не отпустит.

— Пожалуйста, не лишай последнего слова, — виновато опустились уголки губ. Молчит. Согласна. — Мы встретились не случайно. Мы видели. Только ты и я видели.

— Что видели? — спрятала за вопросом догадку, о чем говорит Андрей.

— Они кружились… для нас… он и она в водовороте снежинок… — объяснял сбивчиво. Торопился успеть, пока не передумала. Дала шанс. — Ожила сказка… наша сказка… наше волшебство… чудо… — в глубине её глаз видел, она верит. Согласна.

— Андрей, это всего лишь снег, — опровергала вслух, — никакого волшебства, никакого чуда нет, не существует. Мы взрослые люди…

— Но почему? Почему ты говоришь совсем не то во что веришь? — добивался правды. Зачем скрывала чувства.

— Верю? И во что же я, по-твоему, верю? — прекратить объяснения должна. Не могла. Обманывать себя и его тяжело. Не умела.

— Веришь в сказку. В чудо. В волшебство. Веришь в неслучайных нас, — последний веский аргумент напоследок, а дальше пусть решает сама. — Ты чувствуешь между нами все не просто так, — наклонился, прошептал в самые губы. — Чувствуешь, — тут же выпрямился, оставляя пылать контур.

— Нет, — вырвала руки. Опустила глаза. Не в силах смотреть. Не в силах обманывать. Она верила. Не должен знать. Ни за что. — Твоя сказка ждет тебя в другом месте, — не поднимая взгляда. — Наша закончилась, — пряталась за опущенными ресницами. — Карета превратилась в тыкву, — отступила назад. Стоять рядом невозможно.

— Но ещё не полночь, — сокрушенно усмехнулся Андрей.

— Наша полночь уже наступила, — понурый взгляд на него.

Обречены. На расставание. Он не готов. Она не готова. Почему же отталкивает?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Андрей протянул руку к лицу Кати. Приложил ладонь к её щеке. Она затаила дыхание.

Прикосновение. Откровенно. Слишком откровенно. До щемящей боли в груди.

Впервые такое. Для них. Для него. Для неё.

Не повторится никогда. Ни с кем.

Такие прикосновения оставляли следы на сердце. Шрамы. Долго не заживающие раны.