Театр любви - Барбара Картленд

Он улыбнулся.

— Судя по тому, что я узнал о ваших выступлениях в прошлом, у вас должны быть где-то припрятаны маскарадные костюмы, которые вполне могут пригодиться нам.

— Я могу выступить либо Арлекином, либо придворным льстецом времен Георга Второго, — ответил викарий. — Даже в парике и с усами!

Герцог рассмеялся.

— Я предоставляю выбор вам.

— А потом? — загорелась идеей Лавела.

— Потом поднимется занавес, — вскинул руки герцог, — и ваш хор споет точно так, как он пел в церкви.

— Один хор?

— Вы будете управлять им из оркестровой ямы, так что вас почти не будет видно. На сцене останутся только дети.

Лавела кивнула, и герцог продолжал:

— Я думаю, следует включить в хор несколько моих племянников и племянниц, которые явятся на Рождество. Они ужасно огорчатся, если не получат хотя бы маленькой роли в представлении.

— Конечно, — согласилась Лавела, — и неплохо было бы провести с ними хотя бы одну репетицию.

— Я могу отправить их сюда к вам, — предложил герцог, — но у меня есть другой план на вечер, когда состоится представление.

Он сказал, что еще раньше задумал оставить на ночь в Мур-парке детей вместе с мамами.

Лавела от восхищения даже подпрыгнула.

— Великолепнейшая идея! — воскликнула она. — Они так обрадуются, что надолго сохранят память об этом! А у вас хватит места для них?

Герцог не мог удержаться от смеха.

— Мы отдадим им все восточное крыло — там более двадцати спален.

— О, прошу прощения, — тотчас исправилась Лавела. — Я совсем забыла, какой у вас огромный дом!

— Прихожане будут в восторге, — сказал викарий. — Это весьма великодушно с вашей стороны, ваша светлость.

— Это не великодушие, а эгоизм с моей стороны, — возразил герцог. — Вы знаете не хуже меня, что благодаря Лавеле и Марии Кальцайо, если она примет приглашение, этот вечер в моем доме станет сенсацией!

— Я буду чувствовать себя ужасно… если… разочарую вас, — внезапно встревожилась Лавела.

Она выглядела столь испуганной, что герцог поспешил успокоить ее:

— У меня такое ощущение, что никто не испытает разочарования и мы все будем рады празднику так же, как и дети.

— Я тоже… надеюсь на это, — тихо молвила девушка.

— Затем, — продолжал описывать программу вечера герцог, — настанет очередь исполнителей на колокольчиках. Мне только хотелось бы, викарий, чтобы они играли веселые, по-настоящему рождественские мелодии, которые мог бы узнать даже зритель с полным отсутствием музыкального слуха.

Викарий рассмеялся.

— Вы хотите сказать, ваша светлость, что мелодии эти не должны быть излишне утонченными и слишком сложными?

— Вот именно!

— Они-то уж покажут, на что способны, — улыбнулся викарий. — Энтузиазма им не занимать!

— А дальше? Что будет после этого? — спрашивала Лавела так, словно ей не терпелось поскорее добраться до своей роли.

— Здесь наступает ваша очередь, — ответил герцог, — и здесь нам нужна девочка, которая подарит цветы Марии Кальцайо, а также молодая девушка, нуждающаяся в ее совете в любовном затруднении.

— Кажется, я знаю человека для этой роли, — промолвила Лавела. — Дочери нашего доктора как раз семнадцать лет, и она очень умная девушка. Мы с папой думаем, она идеально подходит для этой роли.

— Я уверен в этом, — поддержал ее викарий. — Она уже была Ведущим Светом в нашей рождественской пьесе, которую мы исполняем каждый год. Кроме того, она имела большой успех в роли Джульетты — мы ставили «Ромео и Джульетту»в нашей школе несколько месяцев назад.

Герцог, пораженный, не знал, что сказать.

Он доселе не мог представить себе какую-либо деревню в его поместье, где дети брались бы за постановку Шекспира.

— Что у нас дальше в программе? — поинтересовался викарий.

— Я хотел спросить Лавелу, знают ли ребятишки из ее хора еще какие-нибудь гимны, которые они исполняли бы так же прекрасно, как гимн «Раздалась в ясной полночи».

— Конечно, они знают еще много гимнов, — ответила Лавела. — Но, я думаю, лучший из них — «О скромный, гордый Вифлеем!».

— Великолепно! — воскликнул герцог. — Они будут петь его, а вы вновь, невидимо, станете дирижировать пением из оркестровой ямы.

Затем Санта-Клаус, которым скорее всего буду я, примчится на санях, которые перенесут по воздуху четыре лакея.

Немного подумав, он продолжал:

— Сани наполнят подарками для зрителей.

Я буду передавать подарки детям, а они, сбегая со сцены, станут вручать их каждому присутствующему в зале.

Он посмотрел на викария.

— Во время вручения подарков мне хотелось бы, чтоб мужской хор, — я почему-то подозреваю, он обязательно должен быть в Малом Веллингтоне, — спел гимны, которые известны любому взрослому и ребенку.

Лавела рассмеялась.

— Как вы узнали, что папа организовал мужской хор? — спросила она.

— Вы сами сказали мне, что у вашего папы хороший голос, — ответил герцог, — и я не мог представить, чтобы он был единственным мужчиной, поющим в церкви.

Викарий улыбнулся.

— Вы, ваша светлость, совершенно правы!

У нас шестеро мужчин с поистине превосходными голосами. Мы поем не только для тех, кто приходит в церковь, но также отправляемся в местную гостиницу возвещать о наступлении Нового года.

Герцог в отчаянии воздел руки.

— Удивительно, что вы предпочитаете, зажегши свечу, прятать ее под сосудом во тьме так долго, вместо того чтобы светить всем . Но теперь наконец-то все наше поместье узнает, что деревня Малый Бедлингтон являет собой пример всем другим.

— И вы думаете, я стану от этого популярнее? — горестно произнес викарий.

— А разве это так уж важно? — укорил его герцог. — А может быть, я вдохновлю других лендлордов и вызову их на соревнование по развитию музыкальных талантов и в их поместьях.

— Прекрасная идея! — подхватил викарий. — И кроме того, это сможет привлечь больше прихожан в церковь.

Но герцог не склонен был обсуждать этот вопрос.

Когда-то церковь находилась в самом доме.

И тем не менее после веселых светских вечеров с субботы на воскресенье он нередко тосковал по воскресной заутрене.

— Ясно одно, — заключила Лавела. — Мы должны начинать подготовку сейчас же, и я скажу детям, когда они придут сегодня в церковь после школы, что им придется выступать в Мур-парке и провести там ночь.

— Сомневаюсь, что после этого известия кто-нибудь захочет пропустить хоть одно занятие в церкви, — улыбнулся викарий.

Герцог сел за пианино, чтобы еще раз проиграть увертюру для Лавелы.

Когда он закончил, она села за инструмент и блестяще сыграла увертюру, сбившись всего один раз.