Театр любви - Барбара Картленд

Герцог тем не менее не подавал виду, что заметил это.

Он был уверен, они презрительно, даже уничтожающе отзывались о нем.

И в то же время они предпринимали отчаянные попытки сблизиться с ним.

Труднее всего было избегать их в День Рождества, когда ему пришлось постоянно находиться дома.

Теперь же все занимались охотой, и это существенно помогало ему.

Он надеялся, понимая при всем при том абсурдность этого ожидания, что Фиона наконец потеряет терпение и уедет до прибытия принца и принцессы Уэльских.

Но не из того материала она была выкована, чтобы сдаться так легко. , ;;

Один краткий миг в День Рождества оказался мигом жесткого откровения между ними.

После ленча герцог ненадолго присоединился к дамам, расположившимся в гостиной.

Прежде всего он подошел к своей бабушке, сидевшей возле камина.

— Я надеюсь, вам нравится нынешнее Рождество, бабушка, — сказал он.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Это лучшее Рождество на моей памяти! — ответила вдовствующая герцогиня. — Но мне бы хотелось добавить еще один тост к тем, которые провозглашались сейчас в столовой.

— Какой же? — спросил герцог.

— Тост за твоего сына и наследника, дорогой мальчик, — молвила герцогиня.

Шелдон Мур вознамерился было сказать что-то в ответ, когда вдруг понял — рядом с ним стоит Фиона.

На какой-то миг их глаза встретились.

И его внезапно осенило: Фиона знает о его осведомленности в том, что она бесплодна.

Они так долго были близки друг другу, что он всегда угадывал, о чем она думает.

Она тоже могла читать его мысли.

В этот миг откровения они просто смотрели в упор друг на друга.

Потом герцог наклонился, поцеловал бабушку в щеку и вышел из комнаты. ***

После завершения охоты все поздравляли его с удачей.

Это было прекрасное, возбуждающее и бодрящее развлечение.

Затем все пили чай и, почувствовав приятную усталость, разошлись отдохнуть до ужина.

Герцог, однако, прошел в музыкальный салон вместе с только что приехавшей Лавелой.

Незаметно для нее он запер дверь, чтобы их никто не беспокоил.

Они прошлись по некоторым поправкам, внесенным им в партитуру своего сочинения в процессе репетиции с Марией Кальцайо.

— Это верх совершенства! — воскликнула Лавела, когда они закончили. — Это просто идеально! Добавив что-нибудь, можно лишь испортить всю композицию.

— Думаю, как и все композиторы, — заметил герцог, — я стремлюсь к совершенству.

— Считайте, что вы достигли этого, — ответила Лавела.

— А теперь мы должны переодеться к ужину, — промолвил герцог. — Сегодня у нас танцы, поскольку я не хочу, чтобы вы слишком устали от репетиций. Завтра вам нужны будут силы для последних приготовлений, а также для того, чтобы придумать название моему театру.

— А вы еще не назвали его? — спросила Лавела. — И даже не подыскивали какие-либо варианты?

— Мне лишь сейчас пришло в голову дать ему имя, — признался герцог, — но надо что-то придумать!

Они поднимались по лестнице рядом.

Лавела придумала одно название для театра, герцог — другое, но оба показались им недостаточно подходящими.

Герцог проводил ее до комнаты, которую ей отвели рядом с комнатой ее отца.

В конце коридора разговаривали двое.

Он узнал в них Фиону и Джослина.

У него промелькнула мысль, что Фиона, как и прежде, возможно, утешается с Джослином.

Но он не хотел думать о Фионе, находясь рядом с Лавелой, от которой исходил аромат чистоты.

Кроме молодых родственников, живших в доме, мистер Уотсон по поручению герцога пригласил на танцы некоторых обитателей окрестных поместий.

Для танцев заказали оркестр из Лондона. «

Был открыт Большой бальный зал, украшенный цветами из оранжерей.

В Мур-парке часто устраивали балы.

Но для Лавелы, конечно, это был первый настоящий бал.

Она была одета просто.

Однако ему казалось, что белое платье, облегающее ее стройную фигуру, высокую грудь и тонкую талию, — наилучшее обрамление ее красоты.

» Именно так она и должна выглядеть в роли ангела!«— сказал он себе.

Эта идея пришлась ему по душе.

Хотя во время ужина она сидела на дальнем конце стола, на приличном расстоянии от него, он не мог оторвать от нее взгляд.

Ее глаза сияли.

Она весело реагировала на то, что говорили ей молодые люди, сидевшие по обе стороны от нее.

Фиона, как он заметил, тоже была оживлена, но совсем по-иному.

Каждая ее реплика заключала в себе двусмысленность.

Каждый взгляд, бросаемый ею на мужчину, сидевшего рядом с ней, каждое ее движение были исполнены желанием обольстить.

Несмотря на все, что ему уже было известно о ней, он лишь теперь со всей определенностью осознал, насколько она чужда Мур-парку, его обстановке и традициям.

Он поражался, что не видел этого ранее.

Теперь мужчины не засиживались за портвейном, как в предыдущий вечер, они спешили ангажировать дам.

Герцог знал, что девушки, и особенно Лавела, с нетерпением ожидают партнеров, желая танцевать.

У Лавелы не было недостатка в них.

Герцог пригласил ее после того, как выполнил свой долг перед дамами более старшего возраста.

От нее исходило сияние радости.

— Я вижу, вам весело, — заметил он.

— У меня как будто крылья на ногах! — ответила Лавела. — Я была не права, назвав ваш дом» пещерой Аладдина «. Это — дворец принца, и» единственное, чего я боюсь, это что он исчезнет с полночным боем!

— Я был бы очень огорчен, если б это случилось, — улыбнулся герцог. — И если вы раздаете роли в вашей волшебной сказке, я бы хотел быть в ней заколдованным принцем.

— Ну конечно, — ответила она, — но вы и волшебник одновременно!

Герцог рассмеялся.

— Я согласен, если только я — не царь демонов.

В этот момент рядом оказался Джослин.

Герцог подумал, что если и существует подходящий кандидат на роль царя демонов, то это, несомненно, его кузен.

Он лишь надеялся, что Лавеле никогда не придется иметь дело с подобным воплощением зла.

Он видел, что она пользуется большим успехом.

Кавалеры наперебой приглашали ее.

Когда ее карточка очередности ангажементов была уже заполнена, они настояли, чтобы она ее продлила.

Герцог видел также, что и викарий доволен вечером.

Он беседовал с его бабушкой и другими старшими родственниками.

Многие выразили герцогу свой восторг от общения с таким очаровательным человеком и спрашивали, почему они не встречались с ним раньше.

— Я сам виноват, что не знал о его существовании, — объяснял герцог. — Но, уверяю вас, исправлю эту досадную оплошность в будущем.

— У него прелестная дочь! — заметила одна из тетушек. — Я не сомневаюсь, в Лондоне она вызвала бы настоящую сенсацию.