Миры Филипа Фармера. Том 17. Врата времени. Пробуждение Каменного Бога - Филип Фармер

— Возможно, они колеблются потому, что неудачная попытка может убедить правительство Хотинохсоних в том, что вы не просто безумец. Но город вот-вот будет осажден, и тогда попытка может увенчаться успехом. Ждите атаки сегодня. Или сейчас — бомбежка послужит прикрытием.

— Тогда вы тоже в опасности, — заметил Два Сокола. — Ваше правительство, должно быть, считает меня очень ценным, если готово рискнуть вашей жизнью, чтобы перетянуть меня на свою сторону.

— Пока я здесь, больница под усиленной охраной, — отмахнулась Ильмика. — Мы бы оставили наших людей, чтобы защитить вас с О’Брайеном, но хотинохсоних могут поинтересоваться зачем.

Два Сокола выглянул из окна, чтобы посмотреть на дирижабли. Если перкунишане хотят убить его и О’Брайена, им проще всего разбомбить сумасшедший дом. Но воздушные корабли двигались в другую сторону. Возможно, перкунишане попытаются установить с ними контакт, решив, что, по старой пословице, две (или три) птицы в руках лучше одной в кустах.

Может, и так. Но Два Сокола был уверен, что перкунишане без малейших угрызений совести расправятся с двумя иномирянами, если не смогут захватить их живыми.

А блодланцы — из тех же соображений — сделают все, чтобы чужаки не попали живыми в руки врагов. И тоже перед убийством не остановятся.

«Никто нас не любит», — подумал Два Сокола с усмешкой. Нас только двое против чужого враждебного мира. Пусть так. Надо быть предельно осторожными и осмотрительными. Что бы ни случилось с ним и О’Брайеном, другие тоже должны заплатить свою цену.

Два Сокола повернулся и улыбнулся девушке:

— Почему ваше правительство не сообщило правительству Хотинохсоних о том, что им известно? Здешние власти могли бы охранять сумасшедший дом или отправить нас в безопасное место.

К его удивлению, Ильмика покраснела. Очевидно, она не была профессиональным агентом, а потому сохранила остатки совести. Скорее всего правительство использовало ее лишь потому, что у нее единственной был законный повод навестить больного.

— Я этого не знаю, — пробормотала девушка, замялась, покраснела еще больше и выпалила: — Нет, знаю! Правительство Хотинохсоних не позволит вам уехать. Они захотят оставить вас у себя, а этого нельзя допустить. У Хотинохсоних нет времени создать то, что вы им дадите. Почти все силы и средства они тратят в сражениях за собственную землю, но они все равно потеряют ее. Сказать им о вас — значит выбросить ваши знания на ветер. Самое лучшее для вас — попасть в Блодландию. У нас есть и технические знания, и люди, и материалы, и время. А Хотинохсоних долго не продержится.

— В этом я не уверен, — сказал Два Сокола. — У них за спиной еще много земли. Потеря Эстоквы еще не значит, что Хотинохсоних полностью разбита.

Он вспомнил, какие просторы русской земли заняли немцы, какие потери несли русские в первые годы войны. Но они не просто сражались — они гнали фрицев назад. Правда, без американской помощи им это не удалось бы. А здесь Америки нет.

— Согласен, — сказал он. — Я отправляюсь в Англию.

— Куда?

— Простите, в Блодландию. Вопрос в том, как мы туда попадем?

— Будьте наготове, — сказала Ильмика. — Сегодня в полночь.

— Без стрельбы вам меня не вытащить, — заметил Два Сокола. — Будете палить по своим союзникам, чтобы пройти внутрь? А как насчет дипломатических осложнений? И, кстати, если похищение не удастся, не сообразят ли хотинохсоних, что мы представляем какую-то ценность?

— Неважно. Мы все предусмотрели. — Она поднялась. — Ваш друг О’Брайен сможет идти без посторонней помощи?

— С трудом. Во всяком случае, бегать не сможет, — сказал Два Сокола и тут же нахмурился. Блодландские агенты не могут оставить О’Брайена в сумасшедшем доме в добычу перкунишанам. Во всяком случае, живым.

— Если ваши люди убьют моего друга, я не буду иметь с вами никаких дел. Вам придется убить и меня.

Ильмика, казалось, была потрясена его словами: то ли действительно не допускала подобной мысли, то ли делала вид.

— Я... я уверена, что мои люди этого не сделают. Мы блодландцы, а не дикари какие-нибудь.

— Тайные агенты все одинаковы — немецкие, русские, янки, перкунишанские, блодландские, ирокезские и все прочие, — усмехнулся Два Сокола. — Если речь идет о государственной безопасности, их даже убийство не остановит. Ладно. Я согласен. Но скажите своим людям, черт бы вас драл, что без О’Брайена я никуда не пойду.

— Да как вы смеете говорить со мной таким тоном?! — воскликнула Ильмика. Лицо ее покраснело, глаза опасно прищурились. — Вы... вы...

— Простолюдин, — закончил за нее Два Сокола. — Дикарь. Там, откуда я пришел, нет ни королей, ни знати, ни им подобных паразитов и угнетателей. Конечно, у нас есть свои паразиты и угнетатели, но обычно ими не становятся по наследству. Этого достигают упорным трудом или жульничеством. Все родятся равными — по крайней мере в теории. Практика выглядит менее привлекательно, но это лучше, чем то, что мы имеем здесь.

И не забывайте, что я пришел из более развитого, прогрессивного мира, чем ваш. Там вы были бы невежественной и нечистоплотной дикаркой, а не я. А на то, что вы происходите из рода великого воина Торсстейна Блотаксе и короля Хротгара Дана, мне в высшей степени наплевать. Можете из своей родословной сигаретки крутить, если это вам о чем-то говорит.

Заалевшее лицо девушки исказилось; она повернулась так поспешно, что чуть не упала. Когда дверь за ней захлопнулась, Два Сокола еще ухмылялся про себя. Но через минуту все это ему уже смешным не казалось. О’Брайен без отдыха не сможет долго идти. А что потом?

Он возвратился в свою комнату. Сержант лежал на кровати, прикрыв рукой лицо. Услышав, как вошел Два Сокола, он повернул голову:

— Мне сказали, что к тебе приходила посетительница. Эта девка, Ильмика. За что такая честь?

Два Сокола шепотом пересказал ему содержание беседы. О’Брайен тихо присвистнул сквозь зубы.

— Надеюсь, у них есть автомобиль. Мне сейчас не до марш-бросков. И как они хотят вывезти нас из страны?

— Вероятно, по Черному морю и через Дарданеллы. В Эгейском море базируется перкунишанский флот, но на катере можно проскользнуть. Дальше не знаю.

— Придется выложиться на полную катушку, — произнес О’Брайен. — Знаешь, что мне пришло в голову? Кормят тут неплохо, хотя кухня и странная, но я мечтаю о настоящем густом картофельном супе. Моя мать такой часто варила — со сливками и луком... Ты не можешь поговорить с поваром, чтобы он нас ублажил?

Два Сокола скорбно вздохнул. Выжидательное выражение исчезло с лица О’Брайена.