Время «Ч» - Сергей Соболев

Примерно без четверти двенадцать, как это обычно и практиковалось, Паскевич, проинструктировав напоследок своего зама и СПМ – старшего портфельного менеджера компании, – надел плащ и, прихватив с собой кейс с «текучкой», спустился к служебной машине, которая уже ожидала его на личном паркинге почти у самого входа в здание, расположенное на Сретенке. Компанию ему – тоже по обыкновению – составлял старший юрисконсульт Ганецкий, мужчина примерно его возраста, но, в отличие от поджарого, в неплохой физической форме финансиста, обладающий довольно грузной комплекцией (он сначала пропустил Паскевича в салон и только затем сам уселся на заднее сиденье, положив на колени портфель из крокодиловой кожи).

Едва только водитель – он же телохран – выбрался на Сретенку, как у Паскевича запиликал сотовый.

– Юра? Здравствуй, дорогой, – сказал он, услышав в трубке знакомый голос (звонил адвокат Крупнов, зять одного из московских министров, г-на Преображенского). – Ты знаешь, я вот только как раз о тебе подумал! Хотел набрать твой номерок, но ты меня децал[23] опередил…

– Да? Значит, тебе тоже уже прозвонили, Алик?

– Кто мне должен был прозвонить, Юра?

– Что значит – «кто»?! – судя по интонациям, Крупнов, вообще-то обладающий отменной выдержкой, был сегодня чем-то не на шутку встревожен. – А-а… так ты, значит, пока не в теме?

– Смотря о чем ты.

– Тебе от черножопых кто-нибудь звонил сегодня? Ну… или, допустим, вчера или на днях? Конкретно от такого… господина Магомедова?

– Погоди, погоди… – Паскевич приложил трубку плотнее к уху, хотя ему и так все было отлично слышно. – Это от того, что ли, муслимского банкира, что пытался как-то «предъяву» выкатить?

– Не знаю, банкир он там или кто еще, – в голосе адвоката явственно просквозили нотки недовольства. – Я ведь, Алик, тут совершенно не при делах, и мне все это чертовски не нравится!

– Секунду, Юра. Тут какая-то путаница! Этого человека… от которого типа пошла «предъява»… ну… его примерно с месяц уже нет в живых. И вообще, они свое, эти вот люди, в принципе, успели отбить. Да кто они вообще такие, чтобы тут права качать, на нашей «поляне»?! Э-э-э… есть какие-нибудь установочные данные, как на них выйти? Я сейчас же позвоню компетентному человеку, и вопрос тогда будет снят окончательно. Как они вообще на тебя вышли?

– Вот это мне и не нравится, потому что лично я не подписывался быть между вами посредником, особенно в таких вот тухлых делах!

– Но ведь это твоя работа, не так ли? Гм… Ну так что они хотят, я так и не врубился?

– Где-то с полчаса назад мне позвонил на сотовый какой-то тип, и откуда только этот мой номерок накопали?! Спрашивает: «Вы адвокат Крупнов Юрий Алексеевич?»

– Постой… Вспомни, он с акцентом говорил? То есть он из кавказцев?

– Нет, Алик, без малейшего акцента, твердо так говорил, даже с металлом в голосе… Ну вот. Я спрашиваю: «С кем имею честь»? А он заявляет: «Я представляю интерес наследника господина Гаджи Магомедова. Господин Крупнов, известите ваших клиентов… – нет, он сказал «друзей» – и в особенности господина Паскевича, что им следует немедленно вернуть долги и еще заплатить пеню… Итого на счетчике – пятнадцать «европейцев» наликом…

– Че-е-его?! – заерзав от возмущения, выдал в трубку Паскевич. – Откуда?! Да пошли они!.. Чего ты… на кой вообще с такими вот разговаривать!

– За кого ты меня держишь, Алик? Я сказал: «Гражданин, вы ошиблись адресом» – и дал отбой…

– Правильно сделал, Юра, я тебя понял, и я проинформирую на эту тему… специальных людей.

– Погоди, Алик, я еще не закончил, – торопливой скороговоркой выдал Крупнов. – Они скинули факс мне на контору… как только секретарша мне показала, я решил сразу же позвонить. Вот, я держу в руках… Значит, так, слушаешь, да?

– Читай, Юра.

– Факс следующего содержания:

«ВО ИМЯ АЛЛАХА МИЛОСТИВОГО, МИЛОСЕРДНОГО! КАЖДЫЙ В ЭТОМ ПОДЛУННОМ МИРЕ ДОЛЖЕН ОТВЕЧАТЬ ЗА СВОИ СЛОВА И ПОСТУПКИ. ВСЕВЫШНИЙ ПОКАРАЕТ ВСЯКОГО, КТО НАРУШИТ ДАННУЮ ИМ КЛЯТВУ. НЕ ВЕРНЕТЕ ДОЛГ – ГОРЕТЬ ВАМ В АДУ, В ПОЛДЕНЬ ПОЛУЧИТЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, ДАЛЬНЕЙШИЕ ИНСТРУКЦИИ ПОСЛЕДУЮТ… Ч.»

«Что это еще за «Че» выискался? – промелькнуло в голове у Паскевича. – Он что, типа наследник помершего Магомедова?»

Тем временем «мерс», вырвавшись из плотной круговерти на Большой Лубянке, свернул на Никольскую. Паскевич сказал в трубку:

– Думаю, не стоит далее обсуждать такую тему по телефону! Я сейчас подъеду к тебе в контору, но поверь на слово, все это полная хрень, яйца выеденного не стоит!

– Э-э-э, нет, Алик, сделаем по-другому… – Сказав это, адвокат Крупнов, сам того не желая, предопределил дальнейшую судьбу своего старинного приятеля. – Я сам скоро подъеду к тебе в офис! А ты пока наведи справки по данной теме, потому что оставлять такие вещи без внимания, полагаю, не стоит!

Сложив трубку сотового, Паскевич сунул ее в карман. Стекла «мерса» были слегка затонированы, да и сам он был слишком занят своими мыслями, чтобы заметить стоявшую на тротуаре Никольской молодую светловолосую женщину с сотовым в руке, мимо которой только что проследовало их авто.

Водитель черного седана, уже сотни раз, наверное, ездивший по данному маршруту, мягко притормаживая, свернул в нужный ему переулок. В последние мгновения сетчатка его глаз отфиксировала следующее: фигуру местного охранника, встречающего подъезжающий «мерс» на небольшой парковочной площадке перед зданием офиса, двух строителей в фирменных куртках и одинаковых оранжевых касках, спорящих о чем-то возле припаркованного почти у самого въезда в переулок грузовичка, и, наконец, сама тентованная «Газель», вдруг превратившаяся в бешено – и неотвратимо! – несущийся навстречу черному седану огненный поезд…

Мокрушин выехал на место ЧП через час с небольшим после взрыва. Его и Измайлову неожиданно включил в свою свиту Шувалов, которому, как понял Рейндж, было поручено – в качестве одного из замов главы ФАКа и старшего по оперсоставу этой антитеррористической структуры – координировать усилия А-центра с другими оперативными службами и ведомствами. Взял он с собой человек десять, всего четыре машины, включая разъездной «Гелентваген», на котором, собственно, и передвигались в последнее время Рейндж и приставленная к нему агентесса.

Инструктажа, по существу, не было. «Приедем на место, осмотримся, тогда каждый получит ЦУ, – сказал своим сотрудникам Шувалов. – А пока что попрошу вычеркнуть слово «теракт» из вашего лексикона… никак и ни перед кем не комментировать случившееся!»

Словно в подтверждение этим его словам еще прежде, чем их небольшая группа машин остановилась возле наспех выставленной линии милицейского кордона, по рации на их волне прошло сообщение от старшего оперативного дежурного Антикризисного центра: по первым данным, поступающим от оперативных служб с места событий, в переулке близ Никольской, где производились строительные работы, взорвались баллоны с ацетиленом, используемые при сварочных работах…

Мокрушин, как нитка за иголкой, повсюду следовал за Шуваловым и его помощником, одетым, как и он сам, в штатское. Рядом с ними держалась и Измайлова, а также штатный видеооператор. Транспорт пришлось оставить метрах в ста пятидесяти от горловины переулка, где, предположительно, произошел довольно мощный взрыв. Впереди все было забито разнокалиберными машинами: к припаркованному или же застигнутому в округе в момент взрыва транспорту добавились с полдюжины пожарных расчетов, кареты «Скорой», эмчеэсники из московского «Центроспаса», милицейские и фээсбэшные машины с «сигналками» и без оных… Над самим переулком все еще клубился дым; пожарные расчеты уже потушили несколько объятых пламенем легковушек, – на паркинге осталось с полдюжины прогоревших остовов, причем две иномарки, ближние к центру взрыва, разворотило так, как будто они побывали в пасти адского Годзиллы – не пустили они огонь внутрь двух расположенных здесь офисных зданий, во всяком случае, им удалось отстоять от огня эти два и еще одно – угловое – строение, хотя те и лишились – как и несколько соседних зданий, – оконных рам и дверей, не говоря уже о вывесках…

…В какой-то момент у Мокрушина что-то основательно закоротило в голове. Он и сам не понимал, что с ним происходит: ему не то что было не по себе, – как и многим, кто по долгу службы сейчас работал в этом тихом еще совсем недавно переулке, по чьей-то воле или из-за чьей-то воистину преступной неосмотрительности и халатности превратившемся сегодня в кромешный ад – нет, дело обстояло еще хуже… ему вдруг стало очень-очень хреново, в какой-то момент он даже «поплыл», как боксер на ринге, только что получивший сокрушительный удар в челюсть.

В нем появилось вдруг нелепое детское желание: хотелось больно ущипнуть себя, ведь то, что творилось сейчас вокруг него, могло привидеться только в дурном сне. «Нет, Рейндж, это все фикция, – успокаивал его внутренний голос, звучавший в нем неприятными старческими дребезжащими интонациями, что было для него самого как-то внове. – Сам подумай, ну как такое может случиться, да еще в таком месте?! Ты явно перебрал с дозой «транков», у тебя «бэд трип», соберись, возьми себя в руки, ладно?..»