Разведывательно-диверсионная группа. «Слон» - Андрей Негривода

– Андрей... – Слон едва сумел «отцепить» от пулемета свои сведенные судорогой пальцы и кое-как пожал жесткую, как доска, ладонь майора.

– Что же это ты, сержант, раненый по полю бегаешь?

– Я не раненый – я «поцарапанный»... А бегать больше некому... Кому, как не старшине?..

– Слушай ты, «поцарапанный»!.. – проговорил комбат в сердцах. – У тебя кровища из плеча хлещет, как из брандспойта!.. Ну-ка, бегом к медикам!..

– Потом, Женя... Сейчас не могу...

Он взглянул на майора и увидел, как за его спиной... БМД встала на дыбы и потом завертелась вокруг него в каком-то странном танце, словно многотонная гусеничная машина превратилась вдруг в балерину... В этом танце она закружила старшину, завальсировала его под хлопьями кабульского снегопада, и...

...Октябрь 1988 г...

... – И это все?!! – проговорил удивленный Филин.

– В общем, да...

– А потом что?

– Потом... – Слон ухмыльнулся уголком рта и в очередной раз закурил. – Потом я «проснулся» уже в Баграме, Филин... Через сутки... В медсанбате...

– Вырубился, значит...

– Да, командир, не дотянул я тогда до конца боя...

– А долго еще все продолжалось?

– Мужики наши потом рассказывали, что когда батальон десантуры развернулся в цепь всей техникой и пошел на афганцев, то они выбросили белую простыню минут через пять... Поняли, видать, что теперь им ловить нечего и лучше будет сдаться... В общем, самого интересного я не увидел...

Филин тоже закурил и спросил тихо:

– А как с потерями в роте после всего этого? Многих вы тогда потеряли, Слон?

Сержант ответил не сразу:

– Знаешь... Как ни странно, но не очень... «Двухсотых» было всего трое – мой взводный, лейтенант Димка Осокин, ефрейтор Пашка Игнатов и еще один пацаненок из второго взвода... «Трехсотых» было человек двадцать... Ротный в руку был ранен. Ну, и я в том числе...

– А как этот твой Пурген? Донес он тогда Бекаса?

– Донес!!! Еще как донес!!! – улыбнулся Слон. – Рассказывал потом, что бежал с Серегой на горбу, как скаковая лошадь!.. Успел... Бекас, как оказалось, был самым тяжелым из всех, кому в том бою досталось... Три пули навылет как-никак... Полгода лечился... Его после этого боя к «Красной Звезде» представили... Комиссовать хотели, а он ни в какую!.. Мол, хочу к своим пацанам вернуться...

– И вернулся? – изумился лейтенант.

– Вернулся... Бекас до сих пор служит!..

– Не понял! Это как это?

– Да просто, командир!.. Он после госпиталя, как оклемался, поступил в школу прапорщиков... В роту он вернулся только в ноябре 80-го... Так и служит до сих пор... Сначала он стал командиром пулеметной группы, а потом, когда меня списали из ВДВ, занял должность «старшины роты»... Так и служит... Ему еще и тридцати нет, Сереге-то, а он самый заслуженный прапорщик на весь полк...

– Сколько ж он в Афгане оттарабанил-то?

– Если вычесть время отпусков и отлеживания в госпиталях, то лет шесть... А если по времени службы считать, по календарю, то всю войну, Андрюха... Представляешь?! Всю эту долбаную афганскую войну!.. С 1 декабря 79-го по сегодняшний день, почти полных девять лет уже!.. Он вообще другой службы, вне войны, и не знает... Правда, я слышал, командир, что наш полк наконец-то выводят из Афгана... А может, и уже вывели...

– Ни хрена себе...

– Да, лейтенант... Таких бы, как Бекас, да побольше в нашу армию... Настоящий мужик...

Они помолчали какое-то время.

– Слушай, «замок»... А ты знаешь, что в самом Кабуле тогда творилось? Слышал? Ведь дворец Амина – про него хоть и слышали все, но ведь это не вся операция была... Я прав?

– Ну, а че? Прав, конечно... В Кабуле нужно было захватить что-то около полутора десятков важных объектов... Там, кстати, шуровал наш 3-й батальон, который прилетел из Ферганы только 25 декабря, и разведрота...

– Разведрота?

– Ну, да!.. Они через сутки после нас из Баграма на технике прибыли... Тогда, 27 декабря, именно наши разведчики, нашего полка, захватили кабульский телерадиоцентр...

– А ты сам про подробности какие-нибудь слышал?

– Ну... Немного... Насколько с разведчиками общаться приходилось...

– Расскажи!

– Так я особенно-то ничего и не знаю, Филин... – Сержант потер своей заскорузлой ладонью щеку. – Слышал только, что им была придана одна «Шилка» и девять спецов из «Зенита»... Наши должны были обеспечить захват внешней территории, а «зенитовцы» уже орудовали внутри зданий...

– Ну, и?..

– А что «ну, и»?!! – улыбнулся Слон. – Здесь тоже без бардака не обошлось! Операцию они начали вместе с нами, в 19.30, по общей команде на начало операции... В установленное время боевые машины начали выдвижение, но неожиданно были рассечены колонной выдвигающегося батальона десантников. БТР с «зенитовцами» отстал...

Слон улыбнулся и опять, как и несколько минут назад, посмотрел «мимо Филина».

– Я с этим старлеем, ну который тогда ротным у разведчиков был, Папов его фамилия, общался потом по службе довольно плотно... Ну и вспоминали иногда тот день... Так вот он рассказывал, что они тогда не знали, что в Кабуле, кроме них, находятся другие части ВДВ, а поэтому были крайне удивлены до самой жопы и не могли понять, откуда взялись здесь эти десантники. Представляешь?!! В Кабуле к тому времени уже почти двое суток были наш 3-й батальон и Витебская дивизия ВДВ в полном составе, а нашим разведчикам об этом ни хрена не сообщили!!!

– Бардака в армии и сейчас хватает... – согласился Филин. – И слава богу, что есть еще и такие офицеры, которые служат не за ордена и за звезды на погонах, а ради дела...

– Побольше бы таких!.. Как наш Батя...

– Так что там, с той разведротой?

– А что?.. Бардак бардаком, а наша разведрота вовремя подошла к своему объекту!.. Сориентировался Папов, молодец... Ну и штурманули весь этот комплекс... С двух сторон десантники ворвались на его территорию, смяв ворота и расстреляв часовых. Папов рассказывал, что его разведчики хоть и были тогда еще необстрелянными пацанами, а действовали дерзко и стремительно. Они сразу же открыли шквальный огонь. Три танка и БМП уничтожили из ручных гранатометов «Муха». Один танк возле КПП захватили, а экипаж взяли в плен. Остальные танки и БМП, а на объекте было одиннадцать танков и четыре БМП, сопротивления уже не оказали. Ни один танк не выстрелил из пушки, хотя все орудия были заряжены, а экипажи находились в полной боевой готовности. Им объявили боевую тревогу еще в 17.00, но не сказали, против кого придется воевать. Постреляв из пулеметов, боевые машины отъехали от объекта и стояли, чего-то выжидая. А тем временем группа «зенитовцев» ворвалась в здания радио– и телецентра и штурмом овладела ими. Весь бой продолжался около 40 минут... Такие дела, командир... И знаешь что?!! За весь бой в роте был всего один «трехсотый»! Один!!! Пацану ноги посекли... И все!!!

– Повезло...

– Папова и его зама, тоже старлея, за взятие телерадиоцентра к «Красным Звездам» представили.

– А твоего Фокстротина?

– Фокстрот за Тадж-Бек тоже получил «Красную Звезду». И заслуженно получил! – Слон улыбнулся и посмотрел на своего молоденького командира в лейтенантских погонах. – А вообще мой Фокстротин уже подполковник, командир нашего же полка и Герой Союза! Так-то...

...Пускай коротка ее бронеколонна,Последней ходившая в мирном строю,Девятая рота сбивает заслоныВ безвестном декабрьском первом бою.

Прости же, девятая рота, отставших,Такая уж служба, такой был приказ.Но завтра назначат на должности павшихВ девятую роту кого-то из нас.Войну мы подчас называем «работа»,А все же она остается войной.Идет по Кабулу девятая рота,И нет никого у нее за спиной...

– Ни хрена себе... Ну, а ты-то сам как? После того боя?

– Я? А что я?.. На мне все как на собаке заросло... – в который раз улыбнулся сержант. – Ранение-то плевое было... Так, кусок шкуры с мышцей вырвало... Просто кровищи много потерял... Меня наши медики подштопали, недельку в медсанбате отлежался, Новый год там встретил, и все... Принял временно взвод, вместо Осокина – кому-то же надо было командовать пацанами, пока новый офицер не приехал...

– И все?

– А что еще?

– Твоя «За отвагу» за тот бой, тезка?

Слон помолчал какое-то время и ответил, наконец-то:

– Не совсем...

– И опять я тебя не понял ни хрена!

– Понимаешь, командир... Тогда, в первые дни и месяцы, награждали очень скупо... Фокстрот меня представлял к «Красной Звезде» за Тадж-Бек... Только... Где-то там, в самых верхах нашего министерства, прочли мое личное дело, узнали, за что меня из училища отчислили...

– Ну, и?..

– Ну, и завернули его представление... Не достоин, мол, хулиган такой высокой правительственной награды... А эту «Отвагу» я получил чуть-чуть позже, через четыре месяца, в апреле... «По совокупности грехов», так сказать...

– Так ты что, не ушел на дембель весной?

– Нет, командир... Вместо дембеля я ушел со всем полком «прогуляться» по Панджшеру...