Девять молчащих мужчин - Николай Леонов

Гуров слушал майора, листая материалы. Личности погибших… Данные на продавщицу… Нет, майор не совсем прав. Стреляли не из одной точки, но это могло означать, что кто-то из жертв был ранен и пытался уползти… Да, точно, один переползал, это видно по следу крови на полу… И второй тоже был ранен, прежде чем получил вторую, смертельную пулю. И потом третью в голову. Мог быть и один стрелок, а могло быть и двое.

Это что? Схема расположения тел. Да, стреляли от входа. Что же вы, мальчики, такие крутые, а о безопасности не позаботились? Или, может, как раз потому, что крутые? Или вы знали в лицо стрелявшего, доверяли ему, а он возьми и вытащи два ствола из-за ремня брюк. И такое бывало. А это что за конверт вшит в дело? А-а! Фотографии парней. Любительские снимки, а эти явно из коллекции оперативной съемки. Нехорошие лица, наглые. Не успели они научиться выглядеть солидно, по-деловому. Вот групповой снимок – шестеро из них и три девчонки. Соплячки! Явно несовершеннолетние. А это большой снимок, наверное, все восемь. На природе… Восемь? Нет, девять… Да ведь… Черт! Неужели!

Гуров потянулся рукой почесать бровь и тут же отдернул руку. Дурацкая привычка, надо следить за собой! Но ведь это же Большаков на фотографии! Не может быть… Нет, точно он! Да, четырнадцать лет прошло. Непростых лет. Три судимости, и почти десять лет по колониям – это кого угодно изменит внешне. Но характерные черты не изменить!

– Фамилию Большаков вы в деле видели? – не отрывая взгляда от фото, спросил Гуров Воскобойникова.

– Нет, такая там не встречалась, – отрицательно покачал головой майор, с интересом глядя на сыщика. – А что, похожее лицо?

– Не похожее, – ответил Гуров медленно. – Этого человека я знаю. Характерное овальное лицо, круглый подбородок, широко посаженные глаза, сердцевидная форма крыльев носа, высокий лоб. И прическа все та же… дурацкая… чубчиком. Только волосы были чуть погуще на темени. Установи-ка мне этого паренька, майор.

Воскобойников взял снимок, перевернул его, посмотрел на обратную сторону и улыбнулся. Потом стал перебирать все имевшиеся в конверте фотографии и осматривать обратную сторону. Гуров увидел, что кто-то из оперативников четырнадцать лет назад, собирая эти фотографии, добросовестно написал на обратной стороне карандашом фамилии запечатленных на них личностей. Он подсел поближе к столу майора и взял из стаканчика карандаш. Через пять минут выписывания и сверки фамилий они установили, что девятым на общей фотографии был некто Владимир Сараев. Он же был найден еще на одном фото. И снова отмечен как Сараев.

Воскобойников посмотрел на часы и громко вздохнул. Гуров, не поднимая головы, махнул ему рукой. Майор встал и ушел проводить планерку в другой кабинет, а сыщик стал бегло просматривать бланки опросов свидетелей, подозреваемых, задержанных. Здесь были дружки и знакомые убитых, родственники, владелица кафе Жанна Васильева (значит, тогда этим заведением владел не нынешний Рубен). Опрашивались водители, часто ездившие по этой трассе, водители, которые проезжали или посещали кафе во время, близкое ко времени убийства. Гуров выписывал фамилии, адреса.

Фамилия Сараева встречалась, но, судя по всему, он сам так в руки оперативников и не попал. Гуров понял, что Сараев просто пропал тогда. Вскоре нашлись и прямые доказательства этого. Оперативник опрашивал знакомых и родственников о месте нахождения Владимира Сараева. И этот Сараев в преступной группе играл не маленькую роль, хотя и был в числе других самым молодым. Так, вот и полные данные на этого Сараева.

Гуров пододвинул к себе городской телефон. Через несколько минут справочная выдала интересную информацию: Сараев Владимир Сергеевич, рождения 14.11.1977 года, уроженец Самары, умер 14 августа 2001 года. То есть… спустя почти месяц после расстрела его дружков в кафе «Василек». Сгорел в машине? Даже так? Быстро набросав записку Воскобойникову и приложив к ней текст запроса по похоронным компаниям и городским кладбищам, Гуров принялся искать адрес ЗАГСа в районе, где проживал, судя по данным регистрации, Сараев.

Паспортистка управляющей компании «Чистый город» смотрела на Гурова чуть ли не с мольбой и страхом. Сыщик решил, что эту молоденькую двадцатилетнюю девушку стоит пожалеть, потому что ее вины во всем этом не было. Она работала в паспортном столе всего год. До этого дом, в котором когда-то жил Сараев, обслуживался другой управляющей компанией. Она успешно развалилась, директор скрылся, а остатки документации нынешняя компания получила в таком вот плачевном состоянии.

– Вы не расстраивайтесь, – улыбнулся Гуров девушке. – Давайте лучше еще посмотрим. Что у вас кроме карточек есть? Может, журналы какие-то, иные записи движения зарегистрированных жильцов. Скажем, где данные по приватизации или капремонту помещений?

– Нет этого ничего, – чуть ли не со слезами убеждала его паспортистка. – Вот только карточки мы и нашли у них, когда документы собирали. И то не на всех жильцов.

Гуров разглядывал карточку Сараева. Записи в ней делались разными ручками, кое-какие истерлись, но различить можно, что Владимир Сараев менял паспорт в связи с… непонятно, в связи с чем. Даже не менял, если уж быть точным. Сделана отметка, что он сдал паспорт на замену. Кому сдал? Паспортистке или в паспортно-визовую службу? А вот и отметка о том, что он выбыл… странно, но обязательный талон убытия ему не выписывался. Или просто не отмечено. Или он выбыл по смерти, но это тоже не расшифровано в карточке. Большего из этого потрепанного серо-коричневого куска картона не почерпнешь.

– Так точно, товарищ полковник. – Дородная дама в современном форменном кителе с майорскими погонами сделала вид, что пытается встать из-за своего рабочего стола. Гуров устало махнул рукой и уселся на стул напротив.

– Ну, что вам удалось найти по Владимиру Сараеву? – спросил он, видя, что дама не спешит поделиться информацией и смотрит на него выжидающе. Сюда, в территориальное подразделение УФМС, Лев звонил два часа назад и попросил предоставить некоторую информацию.

– Сараев получал паспорт в связи со сменой фамилии, – огорошила его дама. – Ему в 2001 году выдавался паспорт на фамилию Большаков.

Гуров даже не обрадовался. Он внутренне уже знал ответ на этот вопрос. Сейчас его смущало другое – интонации в голосе этой дамы-майора.

– Что-то не так? – спросил сыщик.

– Видите ли, товарищ полковник, – замялась женщина, – формально виновников искать уже поздно, потому что ни одного сотрудника, работавшего здесь в 2001 году, не осталось. Все новые…

– Перестаньте, – поморщился Гуров. – Я приехал по делу, а не виноватых искать. Так что случилось?

– Видите ли, у нас не осталось следов его старого паспорта, который он должен был сдать. Ни паспорта, ни сведений об уничтожении бланка. Я не исключаю того, что паспорт не был сдан по всем правилам и какое-то время использовался. Возможно, в преступных целях.

– Как это могло произойти? – нахмурился Гуров. – Я имею в виду не нарушение должностных обязанностей. Меня интересует чисто техническая сторона вопроса. Как могло такое произойти, как он провернул это? Взятка?

– Наверное, – охотно ответила женщина. – Тогда такие времена были, что много нарушений имелось, многие покрывались сверху. Теперь уже не разобраться.

– Я попрошу вас, товарищ майор, сегодня к вечеру подготовить и отправить в Москву ваш рапорт по результатам проведенной служебной проверки. – Гуров поднялся, следом поднялась и женщина.

– На чье имя? – с готовностью спросила она.

– В Главное управление уголовного розыска МВД России, на имя генерал-майора полиции Орлова. Подробно остановитесь именно на технической стороне выявленного нарушения. По каким причинам и какими способами некие лица сумели выдать паспорт гражданину Сараеву, не изъяв у него старый.

В районный ЗАГС Гуров приехал буквально в момент его закрытия. Предупрежденный администрацией охранник посмотрел в удостоверение полковника полиции, снова запер входную дверь и повел Гурова по прохладным пустым коридорам. В кабинете пожилая, но еще миловидная женщина, очень волнуясь, стала рассказывать о существующих порядках и действующем законодательстве, позволяющем каждому гражданину, вне зависимости от благозвучности или неблагозвучности, менять по своему усмотрению имя, отчество, фамилию или даже выбирать себе национальность любого из родителей, если они у него разные.

Гуров слушал некоторое время, но потом быстро понял, что лекция может оказаться практически бесконечной, если ее вовремя не прервать. И он перешел к конкретным вопросам, касающимся личности Владимира Сараева, сменившего в 2001 году фамилию на Большаков. И тут его ждал новый сюрприз.

– Видите ли, товарищ полковник, – еще больше начала волноваться женщина. – Тогда же, в 2001 году, в здании произошел пожар…