Разрушенное святилище - Дэн Ченслор

— Мне надо поговорить с тобой, Конан, — продолжал Гроциус. — Приходи вечером в мою башню. Увидишь, что я могу обойтись и без этого насеста…

Киммериец понял, что маг имеет в виду жезл, на который была насажена его голова.

Лизардмен зашагал дальше.

— Интересно, как ящер узнает, что делать, — пробормотала Корделия. — Видел, чародей ни словом, ни жестом никакого знака не подал.

Внимание Конана привлек другой человек, — в темно-зеленом одеянии королевской армии.

Корделия перехватила его взгляд и нахмурилась.

— Терранд, — пробормотала она.

На правом плече незнакомца красовалась алая перевязь. Знак главнокомандующего.

— Ты его знаешь? — спросил Конан.

— Встречаться не приходилось…

Терранд был наполовину драконом.

Его лицо покрывала черная чешуя, вспыхивавшая при свете факелов. Глубокие глаза казались почти человеческими, но заглянув в них, собеседник понимал, что смотрит в лицо рептилии. Длинные острые клыки высовывались из тонкого рта. С правой стороны пояса, у него висела короткий меч, — казавшийся нелепой игрушкой по сравнению с мощным мускулистым телом и огромными руками-лапами.

На голове Терранда, сзади, что-то сверкало. Люди постоянно заслоняли воина, и киммериец не мог рассмотреть странное украшение.

— Боевой топор, — пояснила Корделия, перехватив взгляд Конана.

— Он носит оружие на шее сзади? — спросил северянин.

В его словах не было иронии, как могло бы показаться.

Многие опытные воины носят на этом месте метательный нож. Это позволяет быстро и внезапно выхватить оружие, если противник застанет тебя врасплох и прикажет заложить руки за голову.

Киммериец хорошо знал этот прием, и сам не раз им пользовался, однако он впервые видел, чтобы так носили топор.

— Нет, — отвечала девушка. — Терранд из Хоршестана.

Шесть раз в зиму Черный Дракон спускается с Иберийских гор и насилует женщин. Если он выбрал тебя — это великая честь.

Девушка жестко усмехнулась.

— По крайней мере, в тех краях так считается. Почти все, кто познает его ласки, не доживают до утра. Но если жертва окажется достаточно крепкой, через две зимы она выносит сына — полудракона.

Отблески шандалов вспыхнули на чешуе Торренда, и стало казаться, что весь он объят пламенем.

— Главнокомандующий — один из них? — спросил Конан.

— Нет… Дети монстра должны доказать, что звериного в них больше, чем человеческого. При рождении, в затылок каждого втыкают боевой топор. Если ребенок умирает, значит, он был человеком…

Резкий, пронзительный звук трубы ворвался в размеренную многоголосицу залы, словно меч, погружающийся в беззащитное тело жертвы.

Над собравшимися медленно поднималась летающая платформа. Она имела форму башенного щита и примерно такой же размер. Снизу на ней сиял алыми всполохами рисунок — череп единорога, скованный цепью. Тяжелые звенья проходили сквозь пустые глазницы и оканчивались двумя мечами.

— Что это? — спросила Корделия.

— Герб Валлардии, — отвечал Конан.

Он узнал древний символ, трепетавший еще на стягах короля Оззрика много веков назад.

— Я видел его лишь однажды, — продолжал киммериец. — На полустертой монете. Ему почти тысяча зим. Когда страна распалась на несколько независимых кантонов, он был надолго забыт…

— Каждый из правителей придумал собственный герб? — предположила Корделия.

— Да, и переписал историю на свой лад. Все утверждали, будто именно они являются наследниками Оззрика. Я видел целые полки книг, в которых придворные летописцы доказывали это…

— Надеюсь, ты их не читал?

Корделия притворно ужаснулась и на всякий случай заботливо дотронулась ладонью до лба Конана.

— Я не настолько любопытен. К счастью для страны, ни у одного из королей не хватило военной мощи, чтобы от теории перейти к практике… Но знаешь, никто из них раньше не дерзнул присвоить себе герб Оззрика. Даже династия, к которой принадлежал убитый тобой Димитрис.

Летающая платформа остановилась.

Теперь па ней возвышался глашатай, с длинным рогом виввериы в правой руке.

— Правитель страны, — провозгласил он. — Хранитель горных ущелий. Смиренный служитель великого Радгуль-Йоро.

Его голос раскатился ударом грома.

— Избранный народом Трибун Валлардии.

Люди расступились.

От взгляда Конана не укрылось, как главнокомандующий Торренд выступил вперед, чтобы всем было видно, как он в первых рядах приветствует правителя. Чародей Гроциус, напротив, занял место подальше в толпе, скрывшись за частоколом людских фигур.

Киммериец понял — маг вовсе не собирался изображать верноподданнический восторг, но и не хотел, чтобы правитель прочел на его лице истинные чувства.

Шестеро слуг, в высоких тюрбанах и атласных одеждах, вынесли широкий ковер, на котором умелый ткач изобразил бой минотавров с драко-грифонами. Четверо несли его за концы, двое поддерживали по краям.

Дойдя до центра залы, люди остановились, и стали медленно проваливаться в пол, словно тот был зыбучими песками, поглощавшими их.

По зале пронесся восхищенный ропот.

— Оцени простоту и изящество замысла, — заметил Конан. — Трибун вроде бы просто развлекает гостей магическими фокусами, а на самом деле говорит им — мой дворец полон волшебства, и вы полностью в моей власти. Каждый из вас только что сам ступал по этому полу, и — мог точно так же провалиться вниз, стоило мне только захотеть. Мне казалось, Фогаррид не способен на такие жесты…

— Люди меняются, — сказала Корделия.

Теперь ковер лежал на полу, а вокруг него виднелись лишь шесть тюрбанов, по и те медленно исчезали в мраморных плитах.

Над залой вознесся гимн Валлардии, — мрачная, грозная мелодия, в которой безудержная дикость природы смешивалась с коварством и испорченностью человека.

Четверо мускулистых кушитов, обнаженных по пояс, вступили в залу, неся огромный ларец из черного проклятого дуба. На его боках были изображены сцены жестоких казней и утонченных пыток.

Тяжелую крышку украшал портрет короля Оззрика, верхом на сером единороге. Вместо головы у волшебного животного был лишь череп, с цепью, продетой между пустых глазниц.

Конан и Корделия переглянулись.

— Избранный народом Трибун Валлардии! — разнесся над головами голос глашатая.

Крышка распахнулась.

Сморщенный карлик начал подниматься из ларца. Он взирал на гостей единственным глазом, темнеющим в центре лба. Острые кривые клыки высовывались из сжатого рта, ложась на подбородок. Руки были так малы, что едва ли могли удержать даже магический жезл, вырезанный из кости. Ног не было, тело карлика, обрубленное по пояс, венчалось засохшими лохмотьями плоти. Под ним свистел и ярился ураган, который поддерживал человечка в воздухе.