Невидимая сила. Как работает американская дипломатия - Уильям Бёрнс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После Кеннана роль Группы политического планирования постоянно менялась. Как правило, новые руководители изо всех сил боролись за внимание госсекретарей и пытались нащупать оптимальное соотношение между разработкой долгосрочной стратегии и решением повседневных задач, которыми госсекретарю и его ведомству приходится заниматься изо дня в день. Лучшим командам – например, той, что работала под руководством Киссинджера, – удавалось заниматься и стратегией, и текучкой.
При Бейкере роль Группы была не менее значимой, чем при Киссинджере и Маршалле. Бейкер считал ее своим собственным маленьким советом безопасности, полностью полагаясь на нас в реализации смелых инициатив, связанных с окончанием холодной войны, написании текстов выступлений, «боевом обеспечении» в поездках, а также подготовке материалов для брифингов, вопросов для обсуждения и заявлений для прессы, без которых немыслима работа дипломатической машины. Учитывая его не слишком открытый стиль руководства, а также драматизм и лавинообразный характер происходивших в мире событий, Группа получила широкие (и накладывающие на нее огромную ответственность) полномочия – как в области разработки стратегии, так и в сфере принятия оперативных решений.
Вскоре в нашем подразделении работали уже более трех десятков сотрудников, включая как бывших служащих Госдепа, Пентагона и ЦРУ, так и пеструю компанию специалистов, не имевших опыта государственной службы. Я занимал пост заместителя Денниса и был его альтер эго, изо всех сил стараясь облегчить ему бремя руководства Группой и контроля над подчиненными. Кроме того, я часто сопровождал Бейкера в поездках. У нас работали многие выдающиеся умы: и ученые, в том числе Джон Айкенберри и Фрэнк Фукуяма, который наутро после выхода своей статьи «Конец истории?» проснулся знаменитым; и советологи – например Том Грэм, грубоватый Билл Браунфилд и мой добрый друг Дэн Керцер; и государственные служащие – такие как Аарон Миллер, тоже мой близкий друг и специалист по Ближнему Востоку, и Боб Эйнхорн, один из главных правительственных экспертов по контролю над вооружениями; и талантливые партийные деятели – скажем, Эндрю Карпендейл, Уолтер Канстайнер и Джон Ханна; и замечательные, хотя и вечно перегруженные работой, спичрайтеры; и молодые стажеры, среди которых был и Дерек Шоле, один из самых многообещающих специалистов в области внешней политики его поколения.
Команда была замечательная, но работать было непросто. Из-за близости к Бейкеру и привилегированного статуса подразделения большинство других сотрудников Госдепа относились к нам неприязненно, и мне приходилось тратить немало сил на налаживание нормальных коллегиальных отношений с ними. Поэтому я ничуть не удивился, когда Том Фридман, в то время корреспондент The New York Times в Госдепе, осенью 1989 г. написал, что нашу группу считают «компанией зеленых, не по летам влиятельных юнцов»[7].
* * *Не знаю, можно ли было считать нас зелеными юнцами, но события 1989 г. стали для нас полной неожиданностью.
Имея богатый опыт работы в администрации Рейгана, президент Буш и госсекретарь Бейкер хорошо знали унаследованные от нее проблемы. Они полагали, что главной причиной подковерной борьбы и ослабления внешнеполитического авторитета администрации Буша в Конгрессе останется Центральная Америка. На азиатском направлении таких проблем, по их мнению, не предвиделось – по крайней мере на тот момент, учитывая позитивный характер развития отношений с Китаем. Япония, как и ожидалось, переживала экономический бум, но его влияние на экономику США оказалось сильно преувеличенным. Ситуация на обширном пространстве от Афганистана до Марокко выглядела более спокойной, чем несколькими годами ранее. Перед инаугурацией президента Буша в январе 1989 г. завершился вывод советских войск из Афганистана, ирано-иракская война кончилась, угрозы для добычи и транспортировки нефти в Персидском заливе больше не было. Открытие диалога с ООП сулило некоторые подвижки в направлении арабо-израильских мирных переговоров, несмотря на продолжающиеся столкновения между Палестиной и Израилем на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа.
Однако теперь внимание всего мира было приковано к драматическим событиям, разворачивающимся в Советском Союзе. Михаил Горбачев все еще пытался преобразовать советскую власть, чтобы преодолеть катастрофический спад экономики, сохранив руководящую роль КПСС внутри страны и влияние на мировой арене. При этом он столкнулся с огромным множеством растущих как снежный ком проблем: загнивающей экономикой, дефицитом продуктов питания, яростным сопротивлением старой партийной гвардии, волнениями на этнической почве и сепаратистскими настроениями в национальных республиках СССР, а также с неповиновением восточноевропейских союзников и быстрорастущим недовольством граждан, разочаровавшихся в советском строе. Но тогда мало кто мог предсказать приближающуюся кончину коммунистического блока и тем более распад СССР.
Рейган, старый рыцарь холодной войны, в последние годы правления, видимо, понял безнадежность попыток Горбачева сохранить насквозь прогнившую советскую систему. Но Буш, Бейкер, Скоукрофт и их коллеги сомневались, что она обречена. Они заступали на свои посты с убеждением, что не следует слишком уповать на Горбачева. В случае провала его реформ Советский Союз мог и устоять. Более вероятным казалось отстранение Горбачева от власти сторонниками жесткого курса, что означало бы новый виток холодной войны.
В первом полугодии 1989 г. Буш и Бейкер с опаской подходили к развитию отношений с Горбачевым. По распоряжению президента Брент Скоукрофт и его заместитель Боб Гейтс начали готовить большой межведомственный обзор американской политики в отношении Советского Союза. На время работы над этим документом Гейтс предлагал сделать «разумную паузу» в американо-советских дипломатических отношениях. «Многое в наших отношениях происходило ad hoc, – писал он. – Мы предпринимали – или по крайней мере пытались предпринимать – какие-то шаги, отвечая на действия СССР, а не исходя из стратегических представлений о том, каковы должны быть наши действия»[8]. На первой встрече со своим советским коллегой Эдуардом Шеварднадзе, которая состоялась в марте в Вене, и на беседах с Горбачевым и Шеварднадзе в Москве в мае Бейкер был очень осторожен. Он ясно дал понять, что администрация Буша высоко оценивает содержание и потенциал проводимых в СССР реформ, но подчеркнул, что ни он, ни президент США не хотели бы связывать себя громкими публичными заявлениями или действиями, направленными на поддержку реформаторов и позволяющими рассматривать США как их твердого сторонника. Ни Скоукрофт с Гейтсом, ни Чейни еще не решили, как относиться к Горбачеву. Как позднее вопрошал Скоукрофт, «сколько можно ошибаться, принимая тактические подвижки в политике Советского Союза за радикальное преобразование американо-советских отношений?»[9]
Я и мои коллеги активно участвовали в подготовке той части обзора, за которую отвечало наше подразделение, но нас все больше беспокоили неторопливые академические темпы работы над документом, учитывая, что весной 1989 г. события в бывшем коммунистическом блоке набирали обороты. В Советском Союзе состоялись свободные выборы в Совет народных депутатов, ставший трибуной для таких пламенных борцов за ускорение реформ, как Борис Ельцин, чья политическая платформа транслировалась по национальному телевидению. На июньских выборах в
