Убийца с медальоном святого Христофора - Элейн Фергюсон

— Ну да. У кого же еще?

— Я — единственный ребенок в семье.

— Твоя мама не хотела нарожать целую футбольную команду, в отличие от моей?

— Нет.

— Нашим мамам надо созвониться. Моя отдала бы твоей парочку моих братцев, чтобы выровнять счет.

— У меня нет мамы.

Джастин удивился.

— Ой, извини! А что случилось?

Камерин ответила, придерживаясь версии, которую всегда рассказывала друзьям:

— Она умерла. Не хочу говорить об этом.

— Умерла… Ничего себе! — Он шумно вздохнул. — Мне очень жаль.

— Это случилось много лет назад, так что я привыкла.

Джастин искоса глянул на нее.

— Тебе семнадцать?

Камерин кивнула.

— А сколько тебе было, когда мама умерла?

— Я же сказала, что не хочу говорить об этом!

— Извини, — сказал он. — Больше ни слова.

Мимо проносились деревья, рощицы высоких сосен, разделенные лугами… Дорога постепенно поднималась в предгорья хребта Сан-Хуан. Камерин уперлась ногами в приборную панель, склонила голову набок. Джастин продолжал болтать, иногда улыбаясь и не замолкая ни на минуту.

К примеру, его поражала природа Колорадо.

— Я родился там, где даже собака — животное экзотическое. Приехал сюда — а тут столько живности! Медведи, пумы и прочие зверюги… О, смотри, справа!

У дороги мирно паслось стадо лосей — штук двести животных разбрелись от одного конца поля до другого. За ними виднелись северные склоны гор: темно-красные, цвета крови. Крови, которая собиралась в лужицы на секционном столе…

Камерин решила, что надо проанализировать собранные улики, чтобы остановить убийцу. Однако при чем здесь Джуэл? Неужели он обладает сверхъестественными способностями? Если да, то как увязать религию с наукой?

— Ты меня слушаешь? — спросил Джастин. — Похоже, я сам с собой разговариваю!

Очнувшись, Камерин недоуменно моргнула и посмотрела на него.

— Видела бы ты свой взгляд! Ты как будто здесь и не здесь. Не пугай меня.

— Извини. Просто задумалась.

— О чем?

— О вскрытии. Об убийстве. О том, что все это значит. Кстати, ты видел пятна на ладонях Рейчел?

— Да… — Подумав, он покачал головой. — Пожалуй, нет. Если что-то и было, то едва заметно. Посмертный прилив крови иногда вызывает странные явления. Может быть, причина в этом.

— Возможно, — согласилась Камерин. — Но есть и другая странность — запах чеснока. Что пахнет чесноком? То есть от чего кровь может приобрести этот запах? Не знаешь?

— Мне кроме собственно чеснока ничего в голову не приходит. Надо в книгах поискать. У меня дома есть парочка. Мы можем заехать ко мне и посмотреть.

Камерин заметила, что Джастин сказал «мы», словно они будут вместе расследовать дело. Она только хотела поинтересоваться, каких именно «мы» он имел в виду, но тут зазвучала мелодия из «Властелина Колец» — звонил мобильник Камерин. Бабушка!

— Как ты, девочка моя? — начала она вместо приветствия. — Отец сказал, что ты возвращаешься в город с помощником шерифа. Он не очень-то рад, что ты поехала с этим Кроули, просил проверить, как ты там. Все нормально?

Камерин бросила взгляд на Джастина.

— Да что со мной сделается?

— Имей в виду, отец не доверяет этому парню. Будь осторожна. — Голос бабушки дрогнул. — Ох, у меня сердце разрывается! Бедняжка Рейчел! Какой кошмар, девочка умерла от руки дьявола! — Даже по телефону было слышно, как бабушка перекрестилась. — И нет ничего постыдного в том, что ты не выдержала и ушла со вскрытия. Туда вообще ходить не следовало.

— Я ушла, потому что доктор Мур меня выставил.

В трубке замолчали: бабушка переваривала информацию.

— За что он тебя так?

— Потом объясню.

— Ты когда дома появишься?

— Скоро.

— В магазин не зайдешь?

— Что купить? — нетерпеливо спросила Камерин.

— Не рычи! Сегодня во всем городе матерям нелегко. — Голос бабушки задрожал, как струна виолончели. — Одна из наших девочек умерла, ее больше нет. Рейчел была совсем молоденькая!

— Мне некогда. Буду к ужину. В общем… пока.

Камерин не стала дожидаться ответа. Она хотела — нет, должна была! — подумать. Что-то всплывало у поверхности, чего-то она не замечала, не могла уловить связь… Если удастся сосредоточиться, то, наверное, она поймет…

— Это кто был? — поинтересовался Джастин, постукивая пальцами по рулю.

Камерин вздохнула.

— Бабушка, — ответила она.

— Папина мама или мамина мама?

— Папина. Она живет с нами. Точнее, мы с ней живем, в ее доме.

— И давно вы с ней живете?

— Давно.

— Удивительно подробный ответ, а?

— Я уже сказала, что не хочу говорить о семье.

— Ты сказала, что не хочешь говорить о маме. О семье речи не было.

— И не будет!

Камерин развернулась лицом к Джастину и заметила, что на свету волоски на его руках отливают золотисто-каштановым, в отличие от черных волос на голове. Она сидела так близко, что чувствовала его запах: смесь шампуня и одеколона, который отдавал мускусом.

Камерин склонилась поближе.

— Моя очередь задавать вопросы, — сказала она.

— Хорошо! — согласился он.

— Почему папа тебя терпеть не может? — выпалила Камерин.

Джастин слегка вздрогнул от неожиданности, сжал губы и уставился на дорогу. Камерин поняла, что отвечать он не собирается.

— За что он тебя так ненавидит? — не отступала она. — Что ты ему сделал? Вы были знакомы до твоего приезда в Сильвертон? Ты его ограбил? Приходишься ему незаконнорожденным сыном?

— Твой папочка ясно дал понять, что не мне об этом рассказывать, — наконец ответил Джастин. — Я хотел поговорить с ним, думал, так будет лучше, но быстро убедился, что совершил ошибку. Кстати, не волнуйся, я тебе не брат.

— Рассказывай все.

— Не могу. Послушай, Патрик поставил меня на место пару дней назад, и знаешь что? Может быть, он прав Я ничего не понимаю — сумасшедший дом какой-то. Ввязался я на свою голову!

— Во что ввязался?

— Все вопросы не ко мне, а к твоим родственникам!

— Ты от меня просто так не отделаешься! — в раздражении ляпнула Камерин.

— Ничего больше сказать не могу, — ответил он.

По ветровому стеклу размазалась огромная букашка — мокрая звездочка в созвездии засохших. Горы нависали над дорогой. Леса на склонах постепенно редели: чем выше поднимались, тем растительности становилось все меньше, а пики стояли совершенно голые. Кое-где богатая железом руда придавала почве оранжево-красный цвет. Камерин вспомнила, что в детстве горный массив вокруг Сильвертона казался похожим на настольную игру «Страна сладостей».

«Горы — огромные карамельки», — сказала она отцу много лет назад, когда он с легкостью носил ее на руках. Однажды Камерин показала ему ручей, где текла вода цвета карамели. «Хочу карамельной воды!»

«Понимаешь, золотце, иногда все не так, как кажется, — ответил отец. — Посмотри на гору, откуда течет вода. Видишь водопад? — Он повернул дочь лицом к потоку, низвергающемуся со скалы, и Камерин увидела, что вода белая, а не оранжевая. — Совсем не карамель! Всегда смотри в корень».

Смотри в корень. Эта мысль кольнула Камерин — тончайшая ниточка связала два факта. Камерин сосредоточилась — и все бусинки нанизались на ниточку: нужно дойти до самого основания. До корней Джастина.

— Где ты жил в штате Нью-Йорк? Где родился? — мимоходом поинтересовалась она.

— В Олбани. Замечательное местечко! Но после школы я переехал в город Нью-Йорк.

Камерин опустила солнцезащитный козырек и сделала вид, что поправляет волосы, глядя в зеркальце.

— Как это тебе удалось? Нью-Йорк — город дорогой.

— Мой старший брат — врач. Я переехал к нему, помогал присматривать за детишками. И жена у него врач. Не люблю писать в резюме, что работал нянькой.

Они добрались до перевала. Дорога пошла вниз, извиваясь по склону узенькой полосой, словно ленточка, брошенная на гору. Из-под дороги скала отвесно уходила в долину. Сосны тянулись вверх; вопреки земному притяжению простирали тонкие ветви к солнцу, словно вскидывая руки в молитве. Глубокие трещины, усыпанные разноцветными гранитными валунами, уходили в бездну — никакой художник такого не нарисует.

— В Нью-Йорке живет художница по имени Ханна. — Камерин вспомнила девичью фамилию и добавила: — Ханна Петерсон. Она рисует абстрактные цветы или что-то в этом роде. Не слыхал о ней?

Джастин залился краской до самых ушей. Камерин поняла, что попала в точку. Если подумать, то все очень просто. Единственная тема, которая раздражала отца, — это разговоры о матери. Мать растворилась в нью-йоркской артистической среде и никогда не звонила домой. Джастин из Нью-Йорка. Отец его недолюбливает.

Однажды она зашла на сайт под названием «Шесть ступеней», реклама которого утверждала, что любые два человека в мире связаны друг с другом всего через шесть посредников. Тогда Камерин этому не поверила, но сейчас сомнения исчезли.