Искушение - Дженнифер Ли Арментроут

Но от этого верить новичкам не становилось проще. Рен рассказал мне про Элиту. Казалось бы, после такой откровенности мне бы следовало больше ему доверять, на деле же это меня лишь насторожило. С чего вдруг ему приспичило поделиться со мной такой секретной информацией? Тем более что он знал: Дэвид не принял всерьез мой рассказ, а добрая половина Ордена наверняка решила, что у меня крыша поехала. Но если Рен и плел интригу, то я никак не могла сообразить, какую. Чего он рассчитывал добиться, если Элита – всего лишь его выдумка и он меня обманул? И все равно на душе у меня было неспокойно.

Мне надо было с кем-то поговорить, но точно не с Дэвидом. Я знала, что могу смело обо всем рассказать Вэл, и рассказала бы, но прежде чем я открою рот, нужно выяснить всю его подноготную. Я благополучно перешла улицу Фуше, не попав под колеса «Скорой», и снова вспомнила про Мерль, маму Брайтон. Если кто и знает, где врата и есть ли они в Новом Орлеане, так только она.

Но стоит ли вести к ней Рена?

Этот вопрос не давал мне покоя до конца пробежки и потом весь день. Одно дело, рисковать самой, и совсем другое – втягивать других в аферы, которые могут обернуться катастрофой. Больше я на такое не пойду. Для того чтобы познакомить Рена с Мерль, я должна быть уверена в нем на все сто.

Вот только смогу ли я ему доверять?

Ладно, схожу к Брайтон завтра. Знаю по опыту: днем Мерль обычно работает в саду, а по воскресеньям она… в добром расположении духа. Мне вовсе не нужен Рен, чтобы задать ей вопросы, которые сама хочу задать. Главное – как-то пережить сегодняшний вечер и ночь.

Что-то мне подсказывало, что она будет долгой и очень непростой.

На встречу с Реном я опоздала на пять минут и поэтому не удивилась, когда, подойдя к «Гадской маме», увидела, что он стоит, прислонившись к стене магазина. На Рене были темно-синие джинсы и свободная рубашка, скрывавшая оружие, которое наверняка висело у него на ремне. Похож на самого обычного красивого парня, который решил передохнуть в тенечке. Он смотрел не на меня, и появилась возможность разглядеть мужественную линию его подбородка, и я не сомневалась, что на губах его играет дразнящая улыбка. У меня екнуло сердце, и я замедлила шаг.

От Рена исходила опасность: в нем чувствовалась скрытая сила, которую он с трудом сдерживал. Несмотря на расслабленный вид – Рен стоял, засунув руки в карманы и скрестив ноги в щиколотках, – было видно, что он готов напасть в любой момент.

– Я уж думал, ты не появишься, – процедил он, не глядя на меня.

Я нахмурилась. Ничего себе у него боковое зрение.

– Пробки.

Я остановилась рядом с ним, окинула быстрым взглядом татуировку на его руке.

– Вообще не понимаю, что мне с тобой сегодня делать, учитывая, что город ты и так знаешь.

Рен запрокинул голову. Шея у него была длинная и крепкая. Я никогда не думала, что мужская шея может выглядеть сексуально, но тут поняла: и такое бывает. Глаза его были прикрыты, длинные черные ресницы трепетали, точно веер. На губах играла легкая улыбка.

– Уверен, ты найдешь, что мне показать.

У меня загорелись уши. Эта улыбка и глубокий голос почему-то придавали его словам совершенно иной смысл. Я переступила с ноги на ногу, вытерла ладони о джинсы. Мимо нас, цокая каблуками, проковыляла стайка дам почтенных лет.

– Ночью лучше всего охотиться в парке Армстронга.

Рен, прищурясь, посмотрел на меня.

– Думаю, ты хочешь, чтобы меня убили.

Я ухмыльнулась. И правда, парк Армстронга безопасным местом не назовешь. А жаль: там так красиво и такие замечательные скульптуры!

– Уточек покормишь.

Рен расхохотался. Мне понравился его глубокий заразительный смех.

– А потом ты предложишь мне прогуляться по Лоуэр-Найнс-Уорд[12] с пачкой баксов в руках.

– Только держись к востоку от Френчмен-стрит. И к северу от Рампарт, если уж на то пошло.

– Ну и язва же ты, – пробормотал Рен и покачал головой. – На самом деле Новый Орлеан ничем не отличается от любого другого большого города. В нем есть свои хорошие и плохие районы.

– Точно, – согласилась я, глядя, как группа женщин переходит через дорогу. За ними по пятам следовали два парня. Надеюсь, дамы крепко держат свои кошельки. – Разве что эльфов у нас тут побольше.

– Этого у вас не отнять. – Рен оттолкнулся от стены, повернулся ко мне и вынул руки из карманов. – Красиво ты волосы уложила.

Я откинула голову назад и недоуменно нахмурилась.

– Что?

– Ты сделала хвостик, – Рен протянул руку и поймал выбившуюся прядь волос у меня на виске. – Симпатично. А когда они у тебя распущенные, вообще отпад.

– Э-э-э… – протянула я, замолчала и уставилась на него. – Спасибо.

Рен усмехнулся, потянул мой локон вниз, так что тот выпрямился, потом отпустил, и прядь снова пошла завитками.

– Весь день бы так играл.

Я медленно моргнула.

– Нечасто же ты развлекаешься.

Рен усмехнулся.

– Так ты придумала, что мы будем делать сегодня вечером?

– Не особо. – Я двинулась вперед по запруженному прохожими тротуару.

Разумеется, Рен тут же меня догнал и пошел рядом.

– А почему?

Поглядывая на кучку людей на углу Бурбон-стрит, я обошла девушку с ярко-зеленым стаканчиком в руках. Девушка так глазела на Рена, словно была не прочь выпить его через соломинку.

– Да в субботу вечером вечно творится какая-то фигня. Что толку строить планы, если глазом моргнуть не успеешь, как они полетят псу под хвост?

Рен не ответил.

Я покосилась на него. Он тоже смотрел вперед, но улыбка испарилась с его лица.

– А что, тебя это напрягает?

– Не-а, – ответил он, чем немало меня удивил. – Но вообще, боюсь, напрячься нам придется.

В считаные секунды толпа стала гуще. На Бурбон-стрит чего только не увидишь. Какие-то люди с крыльями. Голые расписные чудаки в коротких шортах. Ряженые вампиры, точно сошедшие со страниц романов Энн Райс. Сфотографируешь такого – начнет клянчить деньги. А еще туристы, которые не в силах вынести нездоровых излишеств отрубались, где стояли. Случались здесь и преступления (впрочем, как и везде в городе), и эльфы тут были ни при чем: всего лишь одни люди без всякой причины совершали насилие над другими. Так что, когда мы приблизились к толпе, в которой были как туристы, так и местные, мы понятия не имели, что происходит.

Я сошла с тротуара и обогнула фургон, из которого выгружали бочонки с пивом для ближайшего бара. Рен шагал за мной. Народу на улице было столько, что машинам приходилось ползти с черепашьей скоростью, чтобы не задавить пешеходов.

Я обошла кучку зевак. Послышался сдавленный смех. В толпе нарастало напряжение. На углу Бурбон и Филип что-то явно происходило.

Вдруг из самой гущи толпы, заглушая доносившиеся из баров звуки джаза, раздался пронзительный вопль, от которого у меня внутри пробежал холодок. За чужими спинами мне не было видно, что там такое, но это был крик не то боли, не то гнева. Какой-то нечеловеческий звук.

– Жуть какая, – пробормотал Рен и положил руку на пояс.

Я пробиралась сквозь толпу, не обращая внимания на резкие взгляды. Рен не отставал, причем ему куда лучше удавалось расчищать себе дорогу. Стоявший перед нами парень отошел в сторону, и я увидела растрепанные каштановые волосы, а потом и чью-то скрюченную фигуру. Парень покачал головой и обернулся к нам.

– Да уж, крэк штука мощная, – пробормотал он, теребя черную бородку. – Чувиха обдолбалась…

Звериный вопль заглушил его слова. Существо с всклокоченными сальными волосами, яростно визжа, бросилось вперед, точно кошка, вскочило парню на спину и обхватило его за плечи грязными костлявыми руками. Из-под оборванной юбчонки торчали такие же грязные и тощие ноги. Это была женщина. Казалось, она больна бешенством.

Меня охватило дурное предчувствие, что наркотики тут ни при чем.

Женщина запрокинула голову и завыла. Парень пошатнулся и схватил ее за руки, стараясь сбросить с себя. Толпа расступилась, давая возможность парню оторвать от себя несчастную. Кто-то закричал: «Полиция!»

Мы с Реном рванули вперед. У меня колотилось сердце. Я поняла, что мы не успеем до них добежать, и душа у меня ушла в пятки. Бешеная, оскалившись, наклонилась к шее парня.

Черт.

Женщина вонзила острые зубы парню в шею, и до нас донесся вопль боли. В толпе послышались крики: до зевак дошло, что происходит. Люди рассыпались в разные стороны, точно стеклянные шарики, которые уронили на пол. Из шеи бедолаги ударила алая струя. Он пошатнулся и упал на колено. Ему так и не удалось стряхнуть с себя бешеную, и она по-прежнему вгрызалась в него, как какой-нибудь зомби из компьютерной игры.

Первой добежала до них я.

Одной рукой вцепилась сумасшедшей в спутанные волосы, а другой стиснула ее подбородок и давила, пока женщина не разжала челюсти: тогда я стащила ее с парня.

Из раны ударила струя крови – раз, другой, – и залила грудь бедолаги. Он завалился на бок. Рен подскочил к нему, опустился возле упавшего и зажал рану руками. Он действовал, не раздумывая, и даже не обернулся посмотреть, справлюсь ли я с бешеной. Он верил, что справлюсь.