Per aspera ad astra (СИ) - Ветчинкин Юрий

— П… помогу, — после паузы где-то в секунду ответила женщина. — Так… выходите из комнаты… живо! — она снова сорвалась на писк. — Только на это… не наступите.

— Хорошо, мне тоже понадобится помощь, — промолвил Питер, выходя из комнаты. На сестру не посмотрел — что сказано, то сказано.

— Оно уже мёртвое, тётя Оливия. Ему всё равно, — заверила её девушка.

После этой завершающей вспышки диаболического остроумия Эльза уронила тушку на пол (шмяк!) и направилась к выходу. Открывалась ли в истории новая глава? Перейдёшь порог — финита, отчерк, а там — новые люди, новые встречи, родственники, наверное, всполошатся. Да нет. Жизнь диалектична, одно в другое не переходит сразу, запросто. Всё течёт, всё меняется — именно что течёт. Перетекает.

— Мне не всё равно, — огрызнулась Оливия. — На кухню, я принесу аптечку.

Питер так и сделал. Молча. Говорить не хотелось. И было нечто непонятное… совсем. Нет, Икки не жаль, это было чем-то другим, хоть и родственным… что?

И Эльза двинулась в путь. Близкий, но отнюдь не простой! Нога же, нога болела, особенно после недавних пируэтов. Ах, у неё есть все задатки балерины.

У парочки появилась короткая возможность вновь поговорить без чужих ушей, пока тётушка занята насущными делами. Возможно, Питеру было что сказать своей… кхм… своеобразной родственнице.

Эльза эдак серьёзно на Питера поглядела, прямо в лицо, нахмурилась, хотела поправить очки, да не нашла. Ну естественно, вот попробовали б вы попрыгать-поскакать в очках! Эльза пробовала, но давно. Больше не хотелось. Короче, нахмурилась и спросила:

— Ты хотел что-то сказать?

Надо говорить, если есть что. А нет — так не стреляй странными глазками. Между прочим, от странных глазок помогают очки-авиаторы. Как у американского генерала Макартура. Макартур, конечно, зверюга свинская, бедных японцев затиранил, но фишку стиля сечёт.

— В следующий раз под нос не суй… и так после собаки на нервах, — заметил Питер.

Больше не было слов. Странно это только — и как ей пришло в голову? Стоило чаще с сестрой сидеть. Пока всё не уляжется и пока они в этой деревне. Наверняка в последний раз видятся… кто знает, как всё станет в следующем году? А о следующем вечере и думать не хотелось.

На кухне было пока пустовато. Конечно, все сейчас делом заняты. Кто на улице, а кто — в доме. Тётушку же пришлось ждать около минуты или двух.

— Зря ты это ей рассказала… она же не умолчит… — вздохнула Негга.

— Если предположим о родне — сможет, — попробовал заступиться за тётушку Оливию Питер.

— Чего теперь об этом думать? Что сделано — то сделано, — и Эльза стала жевать пирожок, лежавший на кухне до сего момента бесхозным.

— Ну, тогда подумаешь, когда придут родственники Икки, — насупилась фея.

— Попробуем уговорить тётю Оливию не распространяться об этом случае, — заявил Карф, оглянувшись на сестру. Было видно, что иного варианта Питер родственнице и не предлагал. Это было самым логичным.

Кто Эльза такая, чтобы мешать? Она даже руками развела — проиллюстрировала. Нет у неё по этому поводу никаких ценных мыслей!

— Ладно, я спрячусь, — ответила Негга. — Идёт ваша мама.

«Спрячусь» в случае Негги означало, по всей видимости: «вы меня спрячете, я же летать не умею».

— Смотри, как бы мы за тебя есть не стали, — Эльза не удержалась и съязвила. — Сегодня прячем, завтра с друзьями твоими водимся, послезавтра — таки едим вместо тебя. А если пыльцу найдём, сами летать начнём, тебе не дадим.

Хотя, наверное, фею не сломить даже долгим недоеданием. Вон какая пышка! Запасы красоты какие! Конвертировать в полезную воду — как верблюды делают.

Питер бережно принял на руки слишком разговорчивую и любопытную фейку — впрочем, оно и понятно, в шкафу скучно и одиноко — и спрятал в прежнее место. Аккуратно, чтобы не повредить крылья — бабочка ведь! Ну, родственница бабочек. Дальняя. Весьма.

Глава 15. Неприятный разговор

— Кошмар какой-то… оно прямо на маленького человечка похоже, — начала Оливия с ходу, кладя аптечку на стол. — Даже ручки-ножки есть… только как у ребёнка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Экх… только не пойму, что ему от нас надо было… — сказал Питер, — на непонятные звуки из комнаты зашёл — думал, показалось, а потом… вовремя оглянулся… И оно всё время выбирало… пыталось выбирать моменты для атаки.

Питер вздохнул. Икки явно не собирался сдаваться. Ну и кроссовку и нож он не простил, да и без приглашения… в общем, полный набор.

— Наверное, это мутант, тётя Оливия, — заявила Эльза. — Мутант с атомной электростанции. Имею в виду, отходы ядерной энергетики же где-то захороняют? Здесь, в Британии. Он — ребёнок живших рядом людей.

Сказала и сама удивилась. Как правдоподобно! Сама почти поверила. А может и вправду поверила, кто знает? Хоть сейчас беги в редакцию, рассказывай газетчикам материал. Правда, это будет жёлтая газетка. Ну так ничего.

— Здесь нет атомных электростанций, — отрезала Оливия, после чего решительно кивнула. — Давай, показывай ранения.

«То, что вы о чём-то не знаете, не значит, что этого чего-то нет!» — хотела было вякнуть Эльза. Но сдержалась. Потому что не нужно. Бессмысленно вякать такие вещи. А неприятностей будет вагон.

— Ну, тётя Оливия, раз вы так говорите, наверное, никаких атомных электростанций на самом деле нет, — согласилась Эльза. И показала ранения.

Питер просто хмыкнул.

— Какое-то лесное существо, — только и произнёс он.

Может, удастся исподволь привести к варианту, о котором тогда ни соседям, ни кому-либо ещё лучше не говорить?

— Придерживай одежду, чтобы не сползала, — Оливия хмуро посмотрела на источник бед Эльзы. — Хм… ранение не свежее!

— Не свежее, — согласилась Эльза. Здесь надо осторожно. И придержала одежду.

— Почему сразу не пришла? — спросила тётушка. — И где ты лазала ночью?

Не в бровь, но в лоб! Некоторые силачи же ударом по лбу быка убивают. Тётка из этих. Эльза аж зашаталась от такой потрясающей проницательности провинциальной домохозяйки. Нет, нет! Не домохозяйки! Строгой, решительной женщины, ошеломительно живой, ошеломительно бойкой. Скрываться смысла не было. Эльза выложила как на духу:

— Тётя Оливия, вы правы. Поранило меня вчера ночью, поранил тот чёрный ребёнок, которого мы вам отдали, — посмотрела честно-честно.

Питер помолчал. Добавил от себя:

— Не знал, что родственница иногда тоже полуночничает… я тогда за звёздами наблюдал. Вы знаете — телескоп, хорошее время… Когда встретил сестру, вначале ей не поверил… упала неудачно или ещё что. Обработал рану, после чего решили с утра к доктору пойти… а оно как оказалось…

Пауза.

— Он вроде что-то… ты говорила, что он что говорил? — Карф решил потихоньку подвести разговор к теме необсуждаемости события днём. А то ещё с роднёй гоблина связываться…

— Я хочу посмотреть, как всё обработано… раны, полученные в лесу здесь, опасней, чем в ваших городах, — сказала Оливия, после чего почти что с головой погрузилась в работу.

— Что-то говорил…

Эльза подмигнула Питеру сразу обоими глазами. Типа, «не буди лихо, пока оно тихо». Или «не порть малину, фраер». Каши тётя Оливия не просит, сокровенной правды — тоже. Не стоит посвящать её в детали происшествия слишком активно! Меньше знает — крепче спит. А там, глядишь, тётка про всю историю и забудет. Ну а вдруг? Внезапно?

— Ах, Питер прав, тётя Оливия. Та штука хотела огра… ай, больно.

А вообще, как-то дюже лихо — приписывать Эльзе подобные тайные мотивы. Может, она просто не смогла нормально вывести разговор к необсуждаемости («тётя, а ну не сметь трепать про то, что племянники убили чёрного человечка, ведь на истории приплывут другие чёрные человечки!»).

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Немую просьбу помолчать Карф заметил. И промолчал, ожидая дальнейших слов родственницы.

— Если не обработать, ты можешь вообще ноги лишиться, — жёстко отрезала тётушка.

— Хоро… то есть ужасно. Вы так профессиональны, — польстила ей девушка.