Per aspera ad astra (СИ) - Ветчинкин Юрий

Свернуть к необсуждаемости не смогла, зато вела к… чёрт знает, к чему вела. Только бы подальше от чёрных человечков.

— Рассказывай дальше, — сказала тётя после небольшой паузы.

Эльза умела молчать. Но иногда молчать было глупо. Но и не молчать — как-то…

— Питер, так что ты говорил?

Не забыла, не простила, не загрустила до неспособности задавать неудобные вопросы.

— Э… мы успели отойти недалеко, но он… нагнал нас, — начал рассказывать Питер. — Требовал что-то ему отдать… я не разобрал слов. Нет, мы отбились… и это да, так и было. Уходя, он говорил, что вернётся и «расскажете — пожалеете». Не знаю. Потом… в общем, пришёл снова. Говорил, что и один справится…

Пауза.

— Он… не один, что ли? — «начал понимать» Карф.

— Не расслышали? М-м-м… а расспросить не было возможности? — сдержанно спросила Оливия. Было видно, что женщина сама сильно растеряна.

— Я не знаю, как это произнести. И оно было… быстрым и вспыльчивым. И ещё не верило, — пояснил Карф.

— Потому что недоверчивое было, — Эльза пояснила в квадрате. — Не верило.

— Не верило чему? — насторожилась тётушка.

— Нам, тётя Оливия. Нам не верило, — Эльза могла делать так о-о-о-очень долго. Она терпеливая.

— Я не понял, чего оно требовало, но оно пояснять или понимать как-то… не хотело, — добавил от себя Карф.

— Я спросила не «кому», а «чему», — пояснила Оливия. — Знаете, я уже вырастила кое-кого, так что отлично вижу, когда дети пытаются меня обмануть.

— Мудрое заключение, — сказала Эльза.

Детям нет пути. Но есть Карф, Карф не ребёнок. Карф спасёт ситуацию. Вперёд, Карф!

— Так. Я не знаю, что чёрный имел в виду, когда требовал… какую-то вещь вроде бы. Или ещё что — не знаю, что те звуки означали. Когда мы пытались объясниться, что не понимаем, о чём речь, и просто… хм, проходили недалеко от леса… в общем, он злился всё больше. Всё, — ответил Питер.

Рассказывать про фею? Что-то не верилось, что это хорошая хоть для кого-нибудь идея.

— И что вы ему говорили? — поинтересовалась Оливия.

Точно, она цепляется за формулировки. Дети часто в них путаются. «Он нам не верил». Она зацепилась за эту формулировку.

— Просто говорили, что не понимаем, о чём он говорил и что имел в виду, — ответил Питер. — Даже просили объяснить. А он… не знаю. Ему было всё либо крайне очевидно, что и не требовалось объяснять, или счёл, что мы совсем… наглые. Он обозлился… вначале мы отбились и сбежали, потом он залез в комнату к Эльзе.

— Он не врёт, — заверила Эльза показания Карфа — заверила запредельно убедительным голосом. А мысленно в какой уже раз подивилась: «Чего ради? Чего ради скрывать эту дурацкую историю?»

Не так уж много знала она, не больше знал Карф. В чём мотив скрывать? «Родственники Икки»? Ну и что? Они — пулемётная бригада, у них танк есть, они по желанию левой пятки возьмут и вырежут деревню со всеми коровами, собаками и свиньями? И людьми — чуть не забыла людей. Что они сделают? Существуют ли они в природе? И если существуют — не человек ли царь природы?

Эльза не психоаналитик, но, возможно, причина заключается в полудетском желании иметь тайну — любая сойдёт, но волшебная лучше. Как бы не вышла тайна боком. Между прочим, кому выгодно существование тайны? Негге, вот кому. Фейка — местная закулиса. Локальная еврейка. Ох уж эти евреи.

— Так, а ночью в лесу вы, напомните, что делали? — Оливия уже почти закончила с перевязкой.

— Ходили, — Эльза даже не задумалась над ответом.

Правильно: что можно делать ночью в лесу? Ходить. Бегать — как-то опасно. Споткнёшься — и напорешься на корень. И умрёшь. Ужасно.

— Я перенёс наблюдение за звёздами поближе к лесу — решил сменить ракурс. Сестра… возможно, ей не спалось и решила прогуляться в предлесьях? — с ходу предположил Питер.

— А ведь он прав, — вставила девушка. Фантастика, Питер знает мотивы Эльзы лучше её самой.

— Твой ответ, Эльза, звучит так, будто ты сама не знала, что сказать, — снова заметила Оливия.

— Не иронизируй хотя бы сейчас, — сделал «замечание» Питер в попытке выручить родственницу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Эльза сдалась. Она даже руками развела. «Да, да, Питер прав тысячу раз, больше не буду». Хотелось нахамить, но это было бы недипломатично. Между прочим, если Эльза начнёт хамить — кто окажется виноватым? Тётка с инквизиторской жаждой дознаться? Питер, решивший скрывать? Серьёзный вопрос. К вопросу — грустный ответ. Виновата будет Эльза. Или нет? Не Эльза же поместила себя в дурные условия, побуждающие хамить.

— Вы точно что-то скрываете, — Оливия выпрямилась и упёрла руки в бока. — И вы во что-то вляпались. Как говорят во Франции, «в серьёзное дерьмо».

— Может, вы скажете, во что? Хотя бы примерно… я знаю только то, что нас непонятно за что возненавидел карлик и, возможно, вся его… ну, не один он вроде. Всё, — выдал Питер. Тон был устало-раздражённый — и так не отдохнуть, так ещё и… И не понять, как это прекратить.

Капитуляция не происходит сразу, особенно если её никто не принимает. Но Эльза всё равно капитулировала. Всё ещё.

— Если бы карлик был прямо-таки агрессивен, кто-то бы уже давно нарвался… — Оливия сместила челюсть и губы влево. — Хм… так это он убил собаку?

— Больше некому… скорее, он, — пробормотал Питер.

Эльза следила за приключениями тётушкиной челюсти в меру пристально, но не в меру увлечённо. Внутренне увлечённо. То есть виду особенно не демонстрировала, но внутри — внутри была заворожена! Челюсть! Губы! И шевелятся, и перемещаются! Было в этом нечто интегральное. Общее с интегралами. Интегралы…

— Сказали бы сразу… он был бы жив, — тётушка покачала головой. — Закапывать будете вы. В наказание.

— Понял. Только где? — поинтересовался Питер, согласившись со сказанным. Ну, почти… но о личном мнении Карф не распространялся. Ни к чему подробности. Пока.

Ну, деревня! Убили карлика, «на маленького человека похожего, с ручками-ножками как у ребёнка». Что дальше? Правильно — закопать! А впрочем, ребятам оно на руку. Эльзу другое занимало. Приедет она к папе с мамой, мама спросит, чем занималась. Эльза: «Трупы закапывала!» Вот родители удивятся. Кроме того…

— А я копать не умею, — сказала девушка и внимательно принялась рассматривать раненую ногу. Свою, конечно. Она же — ветеран жарких сражений с гоблинами.

— Тем хуже для тебя, — нахмурилась Оливия, после чего перевела взгляд на Питера. — Под яблоней. Мы хотим, чтобы можно было навещать его могилку.

Похоже… Оливия и Эльза говорили о разных могилах.

— Понятно, — сказал Карф. — А лесного… куда?

Вот так. А Эльза решила было, что им нужно закапывать Икки. Да, она опять думала о родственниках плохо — и опять незаслуженно. Такой уж она была человек. Неправильный. Или не человек — ребёнок. Детям можно думать что угодно. Можно даже не думать — это тоже нормально. Эльза либо неправильный человек, либо обыкновенный ребёнок. Что лучше?

— Хм… придётся идти на поклон к Святой Лоле, — ответила Оливия. — Я с вами схожу.

— Кому-кому? — Питер был не на шутку удивлён добавлением к имени «Святая».

Вот уж он не знал, что где-то недалеко живёт монашка или отшельница. Не то чтобы… это просто неожиданно. Совсем. Хотя… как-то не так произнесено, нет?

Эльза уже устала это делать. Это — менять о тёте мнение. То обычная, то плохая, то обычная, то плохая, то обычная… снова плохая. Были б силы — сказала бы чего-нибудь едкое. Теперь силы кончились. Усталость была.

— Тётя Оливия, у меня нога болит, — сказала Эльза неподдельно усталым голосом. — Можно я не пойду?

Впрочем, внутренне она смирилась. Ей всё равно. Хоть к Святой Лоле, хоть к Сатане — всё равно их не существует. Ага, прямо как фей, прямо как гобли… нет, не существует.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Придётся, — сурово сказала Оливия. — А так — мы тебе костыли найдём. Будешь на костыль опираться, а не на ногу. Вы, похоже, кого-то из фэйри завалили, а это вотчина Лолы. Надо пирогов наготовить ей на месяц, чтобы она не послала нас с такими косяками куда подальше.