Стихотворения - Окуджава Шалвович

«Собрался к маме — умерла…»

Собрался к маме — умерла,к отцу хотел — а он расстрелян,и тенью черного орлагорийского весь мир застелен.

И, измаравшись в той тени,нажравшись выкриков победных,вот что хочу спросить у бедных,пока еще бедны они:

собрался к маме — умерла,к отцу подался — застрелили…Так что ж спросить-то позабыли,верша великие дела:отец и мать нужны мне были?…В чем философия была?

Музыкант

И. Шварцу

Музыкант играл на скрипке — я в глаза ему глядел.Я не то чтоб любопытствовал — я по небу летел.Я не то чтобы от скуки — я надеялся понять,как умеют эти руки эти звуки извлекатьиз какой-то деревяшки, из каких-то грубых жил,из какой-то там фантазии, которой он служил?

Да еще ведь надо пальцы знать к чему прижать когда,чтоб во тьме не затерялась гордых звуков череда.Да еще ведь надо в душу к нам проникнуть и поджечь…А чего с ней церемониться? Чего ее беречь?

Счастлив дом, где пенье скрипки наставляет нас   на путьи вселяет в нас надежды… Остальное как-нибудь.Счастлив инструмент, прижатый к угловатому плечу,по чьему благословению я по небу лечу.

Счастлив тот, чей путь недолог, пальцы злы,   смычок остер,музыкант, соорудивший из души моей костер.А душа, уж это точно, ежели обожжена,справедливей, милосерднее и праведней она.

Песенка о молодом гусаре

Грозной битвы пылают пожары,и пора уж коней под седло.Изготовились к схватке гусары:их счастливое время пришло.Впереди — командир, на нем новый мундир,а за ним — эскадрон после зимних квартир.А молодой гусар, в Амалию влюбленный,он всё стоит пред ней коленопреклоненный.

Все погибли в бою. Флаг приспущен.И земные дела не для них.И летят они в райские кущина конях на крылатых своих.Впереди — командир, на нем рваный мундир,а за ним — тот гусар покидает сей мир.Но чудится ему: по-прежнему влюбленныйон всё стоит пред ней коленопреклоненный.

Вот иные столетья настали,и несчетно воды утекло,и давно уже нет той Амальи,и в музее пылится седло.

Позабыт командир — дам уездных кумир.Жаждет новых потех просвещенный наш мир.А юный тот гусар, в Амалию влюбленный,он всё стоит пред ней коленопреклоненный.

Памяти брата моего Гиви

На откосе, на обрывенашей жизни удалойты не удержался, Гиви,стройный, добрый, молодой.

Кто столкнул тебя с откоса,не сказав тебе «прощай»,будто рюмочку — с подноса,будто вправду невзначай?

Мы давно отвоевали.Кто же справился с тобой?Рок ли, время ли, молва ли,вождь ли, мертвый и рябой?

Он и нынче, как ни странно —похоронен и отпет, —усмехается с экрана,а тебя в помине нет.

Стих на сопках Магаданалай сторожевых собак,но твоя большая ранане рубцуется никак.

И кого теперь с откосапо ранжиру за тобой?..Спи, мой брат беловолосый,стройный, добрый, молодой.

Дерзость, или разговор перед боем

— Господин лейтенант, что это вы хмуры?Аль не по сердцу вам наше ремесло?— Господин генерал, вспомнились амуры —не скажу, чтобы мне с ними не везло.

— Господин лейтенант, нынче не до шашней:скоро бой предстоит, а вы всё про баб!— Господин генерал, перед рукопашнойзолотые деньки вспомянуть хотя б.

— Господин лейтенант, не к добру всё это!Мы ведь здесь для того, чтобы побеждать…— Господин генерал, будет вам победа,да придется ли мне с вами пировать?

— На полях, лейтенант, кровию политых,расцветет, лейтенант, славы торжество…— Господин генерал, слава для убитых,а живому нужней женщина его.— Черт возьми, лейтенант, да что это с вами!Где же воинский долг, ненависть к врагу?!— Господин генерал, посудите сами:я и рад бы приврать, да вот не могу…

— Ну гляди, лейтенант, каяться придется!Пускай счеты с тобой трибунал сведет…— Видно, так, генерал: чужой промахнется,а уж свой в своего всегда попадет.

Примета

А. Жигулину

Если ворон в вышине —дело, стало быть, к войне,если дать ему кружить,если дать ему кружить —значит, всем на фронт иттить.

Чтобы не было войны —надо ворона убить,надо ворона убить,чтобы ворона убить —надо ружья зарядить.

А как станем заряжать, —всем захочется стрелять,а уж как стрельба пойдет,а уж как стрельба пойдет —пуля дырочку найдет.

Ей не жалко никого,ей попасть бы хоть в кого —хоть в чужого, хоть в свово —лишь бы всех до одного.Во — и боле ничего.

Во — и боле ничего,во — и боле никого,во — и боле никого,кроме ворона того, —стрельнуть некому в него.

«Я выдумал музу иронии…»

Я выдумал музу ирониидля этой суровой земли.Я дал ей владенья огромные:пари, усмехайся, шали.

Зевеса надменные дочери,ценя превосходство свое,каких бы там умниц ни корчили,не стоят гроша без нее.

«После дождичка небеса просторны…»

После дождичка небеса просторны,голубей вода, зеленее медь.В городском саду — флейты да валторны.Капельмейстеру хочется взлететь.

Ах как помнятся прежние оркестры,не военные, а из мирных лет!Расплескалася в улочках окрестныхта мелодия… А поющих нет.

С нами женщины. Все они красивы.И черемуха — вся она в цвету.Может, жребий нам выпадет счастливый:снова встретимся в городском саду.

Но из прошлого, из былой печали,как ни сетую, как там ни молю,проливается черными ручьямиэта музыка прямо в кровь мою.

«Ну чем тебе потрафить, мой кузнечик?..»

Ю. Киму

Ну чем тебе потрафить, мой кузнечик?Едва твой гимн пространства огласит,прислушаться — он от скорбей излечит,а вслушаться — из мертвых воскресит.

Какой струны касаешься прекрасной,что тотчас за тобой вступает хортаинственный, возвышенный и страстныйтвоих зеленых братьев и сестер?

Какое чудо обещает скорослететь на нашу землю с высоты,что так легко, в сопровожденье хора,так звонко исповедуешься ты?

Ты тоже из когорты стихотворной,из нашего бессмертного полка.Кричи и плачь. Авось твой труд упорныйпотомки не оценят свысока.

Поэту настоящему спасибо,руке его, безумию егои голосу, когда, взлетев до хрипа,он неба достигает своего.

«Не сольются никогда зимы долгие и лета…»

Не сольются никогда зимы долгие и лета:у них разные привычки и совсем несхожий вид:Не случайны на земле две дороги — та и эта,та натруживает ноги, эта душу бередит.

Эта женщина в окне в платье розового цветаутверждает, что в разлуке невозможно жить без слез,потому что перед ней две дороги — та и эта,та прекрасна, но напрасна, эта, видимо, всерьез.

Хоть разбейся, хоть умри — не найти верней ответа,и, куда бы наши страсти нас с тобой ни завели,неизменно впереди две дороги — та и эта,без которых невозможно, как без неба и земли.

«В день рождения подарок преподнес я сам себе…»