Касание пустоты - Игорь Волков

не читаешь? Тут просят подтверждения факта твоей смерти для передачи данных наследникам. Все твои контакты переведены в статус ожидания. Будем смерть подтверждать или поживешь еще?

В первый момент я решил, что он издевается. Я даже не мог понять, что ответить.

— Лех, возвращайся в реальность — тупить переставай, — Виктор протянул мне телефон. — У тебя дважды сердце останавливалось, коммуникатор уведомил сотового оператора, они приостановили оказание услуги до уточнения состояния твоего здоровья. Вот короткий номер, звони, подтвердим, что ты пока жив.

Я растеряно уставился на телефон.

— Лех, позвони. Там идентификацию надо пройти для подтверждения, я за тебя это не сделаю.

Я покорно набрал номер и под контролем Виктора прошел целый квест, доказывая, что жив и телефонным номером пользоваться намерен. Доступ к связи открыли только через 15 минут. Увидев, что телефон заработал, Виктор собрался и ушел. А я листал переписки и с каждым новым сообщением ощущал, как нарастает ком у меня в горле.

Там за бортом была жизнь. Мои друзья, коллеги — разъехались по домам. Они встречались с родственниками. Они строили новую реальность, планировали будущее. А я — чем больше времени проведу в больнице, тем сильнее стану для всех просто прошлым. Воспоминанием. И виноват в этом только я. Ведь меня просили не делать глупостей! Но я не слушаюсь, да. И теперь кого винить в моем одиночестве?

Я долго не мог заставить себя открыть сообщения от Лео. Я просто не знал, как теперь с ней общаться. Меньше месяца назад я был успешным пилотом. У меня было все — профессия, будущее, здоровье. Я мог сложить к ее ногам все, что она только могла пожелать. Даже звезды. И, чтобы сделать это, просто ждал момента, когда нас выпустят в мир, чтобы оказаться у нее осознанным, а не вынужденным выбором. А что я могу предложить ей сейчас? Я засмеялся, хотя если быть честным, на смех это было мало похоже. Уютную больницу? Инвалида, едва освоившего самообслуживание? Лекарства по расписанию? И полное отсутствие каких бы то ни было перспектив.

Я сидел с телефоном наперевес. И физически ощущал, как текут минуты, норовя сложится в часы. Вечером, когда медицинский персонал разошелся, я наконец открыл сообщения от Лео. Каждое прочитанное слово отзывалось во мне настоящей физической болью, но я дочитал все до конца. Она писала каждый день, даже когда я был в коме. Рассказывала про Боровского. Про исследования. Про то, что у нее все получается не хуже, чем у меня. Про то, как их выпустили. Про Прованс. Про планы перебраться в Лондон, в институт Эванса. Она писала, что скучает по мне. Переживает за мое здоровье. Ждет моих ответов.

Я смотрел на свою неживую, упакованную в металл руку и задыхался от безысходности.

Утром Виктор нашел телефон в углу палаты, под креслом, разлетевшийся на куски.

— Выпал из рук, — соврал я. — Вить, а вы поняли, что со мной произошло?

— Пока есть только гипотеза, ребята будут ее еще проверять. Но подвела швабра. Возможно с предметами нельзя осуществлять эти переходы, не знаю.

— Ясно.

«В моей смерти прошу винить швабру». Я невесело усмехнулся, как мне показалось, незаметно для Виктора. Но он уже слишком хорошо меня знал, и от промелькнувшего в его взгляде сочувствия хотелось завыть.

* * *

Новый телефон Виктор принес мне вечером. Он еще потрудился и старательно перенес на него все данные с разбитой трубки, так что новый телефон мне жег руку не меньше, чем предыдущий. Поняв, что деваться некуда, после ухода доброго доктора, я написал Лео. Полторы строчки сообщения я писал несколько часов, добиваясь идеального, лишенного каких бы то ни было эмоций, текста.

«Привет. У меня все хорошо. Вместе с Виктором занимаемся рукой, пока ни на что другое нет времени.»

Почти мгновенно пришел ответ.

«Лех, я очень за тебя волнуюсь. И скучаю.»

«Со мной все будет хорошо. Удачи в пространственных исследованиях.»

Я сунул телефон в тумбочку. И лежал без сна, без мыслей, мне кажется даже без чувств до самого рассвета.

В ближайшую неделю меня ждала сложная процедура ввода наноагентов в кость руки. Обычно это занимает пару часов. Сначала вводят наноматериал, а потом аппаратом, похожим на трубу мрт, выставляют частицы на необходимые места по краям травмированной кости. Приживаются они быстро. У меня же все должно было быть намного сложнее из-за множественности травм и большого количества собранных штифтами осколков. Планировалось, что введение наноагентов будет длится несколько дней. Все это время мне предстояло провести в трубе, поэтому меня снова ввели в сон, в котором, если честно, мне хотелось остаться уже навсегда.

Но, несмотря на мои желания, сознание вернулось. И очнувшись, первое, что я увидел, это как метет снег за окном палаты.

— Все прошло хорошо, — ворвался в мое созерцание метели Виктор. — Все подсаженные нанчики встали на место. Будем смотреть за сращением, возможно через неделю-другую уже сможем снять часть фиксирующей конструкции. Сегодня еще полежи, а завтра снова начнем вставать.

Через три недели конструкцию на руке частично разобрали. Носить ее стало легче.

Через несколько дней после этого, накрутив нескольких кругов по больничному коридору, Виктор остановил меня напротив зеркала.

— Ну что, будем приходить в форму, Лёх? Смотри, как жирка нарастил, — он потыкал в меня пальцем. — Пойдем-ка спустимся до беговой дорожки.

Про жирок, конечно, была ложь. За последнее время я наоборот похудел, и футболка болталась на мне, как на вешалке. Но я подыграл, и мы спустились в реабилитационный центр. Виктор выставил меня на дорожку, и откалибровал параметры бега. Сам сел рядом на высокий, похожий на барный, стул, чтобы иметь возможность одним движением руки поддержать меня, в случае если надумаю упасть.

Бег доставил мне удовольствие. Я зацепился за него как утопающий за соломинку и стал бегать два раза в сутки по полтора часа, наматывая хорошее количество километров. Приходилось быть аккуратным, рука все еще довольно сильно сковывала мою подвижность.

Пальцев на ней я по-прежнему не чувствовал. И опасался, что это уже навсегда, она так и останется бесполезной плетью. Но Виктор оптимистично заявил, что впереди нас ждет физиотерапия и лечебная физкультура.

Как же я орал на первом ЛФК, когда окончательно разобрали всю конструкцию, сковывающую руку, и доктор начал крутить ее в локтевом и плечевом суставах! Да ей богу, проще было уже реально сдохнуть, чем пережить вот это все.

Вечером того же дня Виктор притащил ко мне в палату две бутылки чешской бехеровки и огромный пакет с пивом.