Исцеление Вечностью - Санин Евгений
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Клодий поднял голову и с вызовом посмотрел на Альбина:
- А что? Сам Траян пьет! И ничего! Правда, говорят, потом такие эдикты выпускает, что наутро сам хватается за голову. И в конце концов, хвала богам, издал такой закон, по которому считается недействительным все, что он подпишет будучи в нетрезвом виде!
- Ну, слава Богу, ты не Траян, проспишься к утру, и государство от этого не пострадает! Тем более твое состояние!
- А-аа! А вот тут ты не прав! - Клодия качнуло так, что Альбин с Грифоном едва успели усадить, а потом и уложить его на ложе. Поразительно, но рассуждая на деловую тему, он даже пьяным говорил совершенно трезво: - Пускаясь в это путешествие, я пошел на огромный риск! Выгода от вложения средств в такой новой провинции, как «Аравия», столь велика, что я решил взять с собой почти все то, что имею!
- Ты хочешь сказать, что заполнил трюм золотом, обмазав его глиной, чтобы все думали, что это простой балласт? – шутя, подмигнул Грифону Альбин.
Но тот от огорчения, что придется откладывать столь важный для него разговор, принял все за чистую монету.
Зато Клодию эта шутка неожиданно понравилась:
- Ха-ха! - засмеялся он. – Если Траян после Азии решит завоевать, как Александр Македонский, Индию, я именно так и сделаю! Золото - вместо балласта! Ха-ха-ха! Ха… ха…
Смех Клодия постепенно угас и перешел в громкий храп.
Альбин и Грифон снова переглянулись.
Начальник одного и господин другого - уже спал.
- Ну ладно, продолжим о серьезном, когда протрезвеет! – решил Альбин и вопросительно посмотрел на Грифона: - А ты почему не поговорил с ним?
- Да по той же причине! – вздохнул тот. – Конечно, я раб, но и у меня может быть серьезное дело, которое мне дороже всего на свете…
Альбин посмотрел на него и, совсем как недавно у него самого Клодий, спросил:
- Не понимаю, с такими деньгами и такой жаждой свободы – почему ты до сих пор просто не сбежал от него?
- И рад бы! - развел руками Грифон. - Но… не могу!
- Почему?
- Совесть потом замучит…
В этом не было ничего нового для хорошо знавшего раба Альбина. Он столько раз уже задавал этот вопрос и получал тот же ответ.
Только на этот раз слово «совесть» было сказано таким тоном, словно Грифон уже ненавидел ее…
9
Утром Александр проснулся не выспавшийся и совершенно разбитый.
Причин тому было несколько.
Сначала вечером, не давая ему уснуть, Вера долго говорила по телефону, судя по долетавшему имени, с Гульфией. Потом, после этого, всю ночь через стенку слышался ее сильный надрывный кашель. К тому же несколько раз, словно нарочно выбирая моменты, когда он начинал засыпать, в комнату пытался пробраться рыжий кот. К счастью, Александр предусмотрительно приставил к двери кресло, и все его старания оказались безуспешны.
Только под утро он уснул, наконец, крепким, сытным сном, но почти тут же щелкнул дверной замок, и в коридоре, а затем на кухне раздался громкий женский голос, зовущий Веру.
Это пришла Гульфия, худенькая, смуглая женщина с большими печальными глазами.
Александр, выйдя из своей комнаты, вежливо поздоровался с ней, услышал такой же учтивый ответ и увидел на кухонном столе банку сгущенки, пряники, сыр, копченую скумбрию, ветчину, грецкие орехи и большие зеленые яблоки.
- Вот! Выполнила заказ вашей хозяйки! – показывая на них, скромно сказала Гульфия.
- Спасибо! – обрадовался Александр и услышал в ответ уже не вежливое, а искренне-радостное:
- Это вам спасибо! А то все ей «ничего не нужно» или в лучшем случае, какую-нибудь кашку. А так хоть не зря сегодня приходила. Да и Верочка, смотрю, с вашим появлением ожила. Вон, какая умница и красавица сразу стала!
Она улыбнулась Александру, как старому знакомому – видно, Вера успела вчера рассказать ей о нем только хорошее - и ушла.
- Ну зачем ты так? – оставшись наедине с Верой, накинулся на нее Александр. - Тебе же нельзя много разговаривать. С бронхитом не шутят! Хочешь, чтобы в воспаление легких перерос?
- Да нет, ничего… - усталым голосом ответила Вера и виновато посмотрела на Александра: - Прости, я своим кашлем, наверное, тебе всю ночь не давала спать? - и в ответ на его недоуменный взгляд, объяснила: - Слышала, как ты на нашем скрипучем диване ворочался.
- А-а, вот оно что! – понял Александр и решил успокоить безнадежно больного человека святой, как иногда называют ее, ложью. – Да нет, - сказал он, - просто в голову все эти римляне-эллины лезли. Книгу ведь срочно сократить надо. А это – как по-живому резать!
- Ничего, зато после газеты она выйдет на широкий простор! – успокоила его Вера.
- Дай-то Бог! – мечтательно проговорил Александр и, глядя на ее любимые продукты, нетерпеливо потер ладони: - Ну что, позавтракаем?
- А утреннее правило? – с недоумением глядя на Александра, напомнила Вера. – Ты же говорил, его следует читать до еды!
- Ах, да – совсем забыл!.. – смущенно пробормотал тот. – Ну что, тогда пошли ко мне?
Вера с радостью согласилась.
Они вошли в его комнату, и Александр - по-монастырски - быстро и монотонно прочитал все положенные утренние молитвы.
- А почему ты их так читаешь? – спросила Вера, когда они вернулись на кухню, и Александр принялся разжигать газ и ставить чайник.
- Как это? – не понял он.
- Ну, без выражения, что ли. Говоря словами классика – как пономарь!
- А я пономарь и есть! – засмеялся Александр и уже серьезно, нарезая сыр, хлеб, рыбу, принялся объяснять: - Видишь ли, после того, как я первый раз читал братии в храме, вкладывая чуть ли не в каждое слово побольше чувства, выделяя то, что считал главным, и слегка подвывая, один монах подошел ко мне и спросил: «А почему ты молился сейчас место меня?»
«Как это?» - вот так же, словно ты сейчас меня, не понял его я.
И тот ответил:
«Да мне просто уже места для своих чувств не осталось!»
- С тех пор я и стал читать молитвы, не вкладывая эмоции в свой голос. Стараясь только строжайше соблюдать все ударения – ведь это может изменить весь смысл - и тщательно выговаривать каждое слово.
Александр посмотрел на Веру – правильно ли та поняла его – и на всякий случай уточнил:
- Я не слишком громко читал?
- Нет, а что? – удивилась она.
- Да просто, если вдруг разойдусь, то давай знать. А то меня ведь настоятель учил читать в огромном реставрируемом храме при звуке одного а то и двух отбойных молотков. Представляешь, какой грохот шел? А ты читай. Да чтоб каждому из молящихся все было слышно и понятно! И попробуй только не выполнить его указания!.. Вмиг вылетишь из монастыря!
- Строго, смотрю, он тебя там держал! – покачала головой Вера.
- За что я ему до конца жизни буду благодарен!
- А значит, и я теперь тоже! – добавила Вера и спросила: - А что означает эта молитва - «Святы̀й Бо̀же, Святы̀й Крѐпкий, Святы̀й Безсмѐртный, помѝлуй нас»?
- О! У нее очень интересная и поучительная история! – охотно ответил Александр. – Рассказать?
- Да! Но только потом – продолжишь рассказывать мне о монастыре! – предупредила Вера.
- Хорошо, - смеясь, пообещал Александр и, становясь серьезным, начал: - Это – так называемая Ангельская песнь Пресвятой Троице, или «Трисвятое».
- Ангельская песнь? Почему?
- Потому что ее воспевают святые Ангелы, окружая на небе престол Божий.
- А кто это видел?
- Ты слушай и не перебивай! - посоветовал Александр и после того, как Вера села, словно ученица, смиренно сложив на коленях руки, продолжил: - Христиане стали употреблять ее спустя 400 лет после Рождества Христова. Однажды в столице Византии - Константинополе было сильнейшее землетрясение. Рушились дома и целые селения. Сам царь, а это, если не ошибаюсь, был Феодосий Второй, вместе с народом, в ужасе обратился к Богу с молитвой. И вот, во время этого общего моления, один благочестивый отрок на виду у всех вдруг был невидимою силою поднят на небо, а потом также невредимым спущен опять на землю. Оказавшись внизу, он поведал окружавшему его народу, что слышал на небе, как святые Ангелы пели: «Святы̀й Бо̀же, Святы̀й Крѐпкий, Святы̀й Безсмѐртный!» И умиленный народ, повторив эту молитву, прибавил: «Помилуй нас!», и землетрясение сразу прекратилось.
