Офриад, сын Спаты - Руслан Бурбуля

— А как насчет правил борьбы? Что разрешается, что нет?

— Каких еще правил?.. — удивился Аштарот. — Остался на ногах или можешь продолжать единоборство, значит, не проиграл; подаешь знак, что отказываешься от борьбы, значит побежден. Вот и все правила!

'Нда-а… ну-ну… Видали мы таких качков. Нажрутся стероидов по самое горло, а сами гирю-пудовку поднять не могут. Потом чтобы не выкатывали глаза на манер местных слонов, если окажется, что вся ваша мускульная мощь и яйца выеденного не стоит', - успокоил себя Игорь.

— Когда же начнется единоборство? — спросил он у голубоглазого воина, улыбаясь как можно добродушнее.

Тот передернул могучими плечами и коротко буркнул:

— Сейчас.

— Се… — сдавленно выдавил Игорь. — Сей… час?

Аштарот не удостоил его ответом.

— Очистить центр шатра, — приказал он. — Претендентам выйти на середину.

Юркие зулу, прошмыгнув в шатер, принялись растаскивать столики и табуреты.

Мимо Игоря к выходу прошагал Сирис. У самого порога он оглянулся и, поймав растерянный взгляд Нама, изобразил на волосатой морде нечто вроде ухмылки.

— Великий воин междумирья, которому сам Творец предложил сделку, боится!? — полуутвердительно поинтересовалась Стэлла. Она сейчас оказалась от него в полуметре.

От нее пахло ландышем.

— Не боятся грядущего только муравьи и идиоты. Последние не обладают разумом. Первые, потому, что разум у них один на всех, — изрек Игорь торжественно. Что-то подобное он учил на первом курсе иняза, откуда его с грохотом вышибли за драку. Философия, блин! Хорошо было тому философу, небось, сочинял себе в тепле и уюте. И уж конечно над ним не стоял здоровенный силач, в глазах которого была жажда убийства.

'Гм, а не ревнует ли меня часом Аштарот? — подумал Игорь. — Я ж не знаю, какие отношения у него с принцессой. Блин, называется, влез со своим уставом в чужой монастырь! Замутил интригу! Нет, ты не будущий бог, ты вполне состоявшийся придурок'.

Желающих принять участие в единоборстве оказалось всего трое. Это были те самые воины, что встретили их по прилету в этот походный лагерь.

— Хорошо, — изрек Аштарот. — Так как я несколько периодов подряд оказываюсь первым среди сильнейших, то и биться буду первым. Ну, кто из вас начнет? — обратился он к своим соперникам, демонстративно не замечая Нама.

Воин, что стоял справа от командира, поднял руку.

— Хорошо, тогда приступим. Зулу уже очистили центральное пространство.

***

К большому удивлению Игоря, Аштарот и его соперник не показали ничего примечательного. Они, словно два барана, сошлись в центральной точке шатра, и, обхватив друг друга за плечи, принялись меряться силами. Никаких борцовских приемов, ни захватов, ни бросков. Тупое силовое противостояние. Кто кого? Руки соперников уперлись в область дельтовидных мышц, и каждый из единоборцев принялся давить на противника всей своей массой. Вены у обоих борцов, казалось, сейчас просто лопнут от напряжения. Единственным их движением было несколько замедленное перемещение по часовой стрелке, словно они исполняли некий загадочный ритуальный танец. По прошествии пяти минут стало ясно, что противник Аштарота начинал сдавать. Весь поединок протекал в абсолютной тишине. Наконец, потное лицо соперника Аштарота исказилось от нестерпимой боли, после чего он рухнул на колени. Пространство вдруг взорвалось восхищенными криками одобрения. От неожиданного всплеска эмоций Игорь даже негромко пустил 'злого духа'. По-видимому, этого никто не заметил, кроме, пожалуй, Стэллы, которая, зажав нос пальцами, отошла от него немного в сторону.

Игорь почувствовал, что краснеет.

— Так… это… Принцесса, ей Богу, извините. Я непроизвольно. Виноват. Переел этих долбанных арбузов.

Та ничего не ответила, но скривилась так, что ему стало понятно, с кем-кем, а вот с ним она уж точно теперь никогда не ляжет в одну постель.

Цвет его лица на этот раз приобрел цветовую гамму флага 'Гидры революционного движения'. Чтобы разогнать вокруг испорченный воздух, Игорю пришлось замахать руками и сделать несколько шагов в сторону. Пришлось эмитировать гимнастические движения. Со стороны все это выглядело так, будто бы он решил размяться перед предстоящим поединком.

— Не спеши, хлюпик, и до тебя дойдет очередь! — брезгливо обронил Аштарот.

Игорь почувствовал, что ему жизненно необходимо срочным образом реабилитироваться в глазах Стэллы. Потому-то он и решился на следующий шаг.

— Знаешь, великий воин, не буду спорить, быть может, с холодным оружием ты обращаешься как Бог, но в рукопашной ты так же беспомощен, как слепой котенок.

— Что-о???

— Да-да, мой гамадрилоподобный друг. Я тебя уложу на обе лопатки, как говориться, одной левой. Ха! Да тебя у нас любой ребенок как муху прихлопнет! Слышь, я тебя в свой щит в качестве украшения впрессую!

Аштарот задохнулся от ярости. А потом, растопырив руки, ринулся на Игоря.

— Убью-ю-ю-ю!!! — провыл он. Как видно, в этой жизни его еще так не оскорбляли.

'Ну что ж, Офриад, твой выход, иначе нам пиз…ц!' — такова была последняя мысль Игоря, прежде чем его телом завладело сознание спартанца.

В своей прошлой жизни Игорь был кем угодно, но вот дауном его никто бы не назвал. Он прекрасно знал, что, вызвав приступ гнева в этой стосорокакилограммовой туше, он рискует очень многим. Пожалуй, в порыве бешенства Аштарот мог бы растерзать его, как тигр ягненка. Однако Игорь уже знал, на что способно тело Офриада. Он рассчитывал на многое. И не ошибся. Да, это был не бокс, да, это была не греко-римская борьба, да, не дзюдо, да, да, да, и нет, нет, нет, хоть до скончания века. Офриад владел панкратионом, стилем единоборств, от которого, по сути, и отпочковались все европейские школы борьбы. В этом стиле применялось все. Броски, удары кулаков вперемешку с локтевыми ударами, болевые захваты, в общем, полный комплект. Умелый панкратионист был опаснейшим противником, способным намылить холку нынешним боксерам и каратистам.

Для начала Офриад оценил дистанцию. На применение кулачного искусства времени катастрофически не хватало. Превосходство в физической силе также было на стороне противника. Поэтому он ринулся тому в ноги. Руки Аштарота схватили пустоту. Офриад уперся правым плечом чуть ниже коленных чашечек и молниеносно выпрямился. Аштарот грохнулся за его спиной, разбив лбом табуретку. Почва содрогнулась, как от землетрясения. С потолка шатра посыпалась пыль. Офриад развернулся к Аштароту лицом и сделал пару шагов назад. Ему тоже не хотелось умирать, так и не изведав красивого и аппетитного тела Стэллы. Да, она не мужественна и ее красота подобна красоте афинских гетер, но все-таки, все-таки! И потому победа должна быть красивой и эффектной.