Поцелуй архангела - Налини Сингх

Внезапно нечеткость взгляда вампира приобрела смысл. Этот глаз все-таки не оставили нетронутым — он просто начал регенерировать раньше своего собрата.

— Что-нибудь узнал о тех, кто напал на тебя?

— Сказали, я послание от Илии. — Кашель вырвался из его груди.

Рафаэль не называл этого архангела другом, но и врагом Илию тоже не звал.

— Мужчина или женщина?

— Я почти не соображал тогда. — Безжизненные слова. — Чистое зло, так мне казалось. Но, по меньшей мере, один из них наслаждался болью. Пока выжигали клеймо на мне… кто-то смеялся и смеялся, и смеялся.

***

Елена возвращалась в комнату, чтобы принять душ и переодеться после тренировки с Дмитрием, когда что-то разрезало воздух с леденящим свистом.

Она сильно ударилась об землю, разбив локоть на каменных плитках и поцарапав ладонь на другой руке. Ее крылья не пострадали, но только потому, что она успела упасть на бок.

Расплатой будет гигантский синяк на левом боку и пронзающая до костей боль в руке.

Едва упав на землю, Елена тут же с охотничьей осторожностью приподняла голову, зная, что будет легкой мишенью, если не двигаться. Ничего не заметив, она решила встать.

Даже тогда ее окружала всего лишь тишина; в этой части территории Рафаэля деревья, словно вымахавшие на свежем горном воздухе, заполонили все вокруг, на расстоянии ста футов не было ни одного ангельского жилища.

Недоумевая, неужели она зря получила свои синяки, Елена начала медленно поворачиваться по кругу.

Этот свистящий звук, он был очень похож на… ее взгляд упал на рукоятку брошенного ножа, все еще подрагивающего, воткнутого в ствол дерева прямо на том уровне, где стояла она.

Прихрамывая из-за слегка вывихнутой лодыжки, Елена подошла к дереву, прежде, чем коснуться ножа, она принюхалась к нему.

Мех, бриллианты и все остальное, о чем хорошие девочки не должны мечтать.

— Треклятый вампир.

Она была настолько вне себя из-за того, что не заметила, как он крался за ней, что только со второй попытки сняла кусок бумаги, обернутый вокруг рукоятки ножа и закрепленный резинкой сверху.

Сообщение было написано сильной мужской рукой, почерк отчетливый с нажимом.

«Для тебя это не Убежище. Ты добыча. Не забывай».

Глава 9

Рафаэль наблюдал за Еленой, когда она вошла в гостиную, кожа на руке разодрана, одна нога припадает, и размышлял, неужели ему все-таки придется убить лидера своей Семерки.

— Я его убью, — произнесла Елена, обессилено рухнув на диван. — И буду наслаждаться каждой минутой.

Оценив кровожадное выражение на ее лице, Рафаэль решил оставить Дмитрия ей.

— Как твоя нога?

— Похоже нога вылечилась слишком рано. — Вопросительный взгляд. — Я теперь исцеляюсь быстрее?

— В какой-то мере. Легкие царапины и вывихи пройдут за день, но, учитывая твою недавнюю трансформацию, чтобы срослись переломы пока еще потребуются недели.

— Лучше, чем месяцы. — Она провела здоровой рукой по лицу. — Я думала, ты был занят архангельскими делами.

Глядя на нее, заляпанную грязью и побитую, кто-то мог усмотреть в этом слабость. Рафаэль видел силу, решимость и несокрушимую волю.

— Я поговорил с Ноэлем.

— Что он рассказал? — Ее лицо помрачнело, когда он договорил. — Ни одной стоящей зацепки, чтобы ухватиться.

— Нет. На него напали из засады, когда он шел через малонаселенную часть Убежища, территория принадлежит Илии. — По всему городу было разрешено взаимное передвижение, до тех пор, пока соблюдались некоторые правила поведения. — Я послал Джейсона все проверить, но он не нашел свидетелей.

— Место засады?

— Открыто всем ветрам. Любые следы их присутствия давно уже исчезли. — Что указывает на то, что кто-то очень тщательно все спланировал. — К тому же Ноэль был настолько сильно избит, что невозможно определить, где его кровь и пот, а где — тех, кто его схватил.

Елена покачала головой.

— Не думаю, что они оставили что-то… я бы тут же учуяла свежий след, когда мы только нашли Ноэля, в том месте было чисто, совсем ничего. А что насчет отпечатков обуви на его спине?

— Недостаточно информации — его раны уже начали заживать.

Рафаэль был уверен, это сделано преднамеренно.

Не для того, чтобы скрыть отметины ботинок, а чтобы осколки стекла наверняка остались погребенными глубоко в теле и причинили мучительную боль, когда Ноэль очнется.

— Насколько он плох? — Тихий вопрос.

— Хуже некуда.　

Елена положила раненую руку поверх колена, сухожилия бледнели на фоне темно-золотистой кожи.

— Ты доверяешь Илии?

— Это не более, чем попытка поиграть со мной. — Если бы Илия решил убить его, то не стал бы тратить время на детские игры. — Илия не желает новых завоеваний.

Елена встретилась с ним взглядом, было видно, что она огорчена тупиком.

— Могу ли я чем-то помочь?　

— Чем сильнее ты становишься, тем труднее тебе навредить.

Ее лицо напряглось, словно она услышала нечто, не предназначенное для ее ушей.

— Для тебя это личное, также как и для Иллиума и всех остальных.　

— Я не позволю, чтобы с моими людьми обращались, как с вещью.

И он хладнокровно прикончит каждого, кто осмелится преследовать Елену.

— Таково же правило охотников. Нападают на одного, нападают на всех нас. — Быстрый кивок. — Чую, ты кого-то подозреваешь.

— Назараху более семи веков, и, как для многих древних, боль приносит ему наслаждение.

Между Назарахом и Рафаэлем существовала ментальная связь. Если он станет убивать, его казнь отзовется криком во всем мире.

Елена играла рукояткой кинжала, Рафаэль не видел, как она его достала.

— Тогда ты и понимаешь, что переступил черту. — Она посмотрела на него, в глазах испуг. — Когда боль становится приятной.

— Ты никогда не пересечешь эту линию, — запротестовал Рафаэль и, подойдя к ней, заставил встать.

Может он не уверен насчет себя, но нисколько не сомневался в Елене.

— Откуда ты знаешь? — Ее лицо, словно маска, скрывающая тысячи ночных кошмаров. — Я радовалась смерти Урама. Была так чертовски счастлива, что ублюдок мертв.

— Ты наслаждалась его болью? — пробормотал Рафаэль в ее ухо. — Улыбалась, когда текла его кровь, когда горела его плоть? Смеялась, когда я лишил его жизни?

Он почувствовал ее несогласие раньше, чем она помотала головой и крепко его обняла.

— Все еще беспокоишься?

— Да. Видимо, жестокость — признак вечной жизни и власти.　

Рафаэль вспомнил о Ли Цзюань, поднимающей мертвых и играющей с ними, как ребенок с игрушками.