Сойкина Ворона (СИ) - Чередий Галина Валентиновна

– Я. Ничего. Не. Продаю. Раздумья этого не изменят.

– Я все же брошу документы вам в почтовый ящик, ознакомьтесь с ними, – крикнула мне вслед Баринова. – И даже готова принять ваши поправки к указанной там сумме. В разумных пределах, конечно.

Судя по всему, покоя мне эта дамочка не даст. Может, и правда, плюнуть и продать к чертям и купить другое жилье?

Захлопнув дверь квартиры, я привалилась к ней спиной и осмотрела свое царство пустоты и безлюдья в обрамлении коридорных уныло-зеленых стен с обрывками агитационных старых плакатов и газет. Чьи-то забытые санки на гвозде под потолком, полки с залежами бог знает какого брошенного хозяевами при переезде имущества, нацарапанный гвоздем уродец с ручками-ножками палочками и головой арбузом, за который наверняка влетело неизвестному мне юному творцу… Каждая мелочь и щербина на полу мне знакомы и привычны, входя сюда, я невольно выдыхаю с облегчением, как будто пересекая защитную границу от всех и всего. Взять и продать последнее, место, у которого есть связь с моим прошлым, место, что я стала считать домом, лишившись доступа в родительский? Нет, обойдется этот господин Ветров и Марго с ее мордоворотами.

Вместо завтрака выпила пол-литра кефира и забралась наконец под так давно предвкушаемый душ. Сначала долго стояла под горячими струями, пока прохладное помещение не прогрелось, заполнившись паром. Закрыв глаза позволила себе вспомнить… прочувствовать…

Отчего же меня так унесло с Сойкиным? Почему просто, без единого возражения отдала ему инициативу, хотя планировала нечто совсем иное. Контролируемое, умеренное, доставляющее удовольствие и дающее телесную сытость всего лишь. А получила… обнаженную бурю. Которой плевать было на мои планы. Жадный, дерзкий, с загребущими лапами, беспощадно обжигающим ртом и членом, чьи совсем не деликатные вторжения я кажется ощущаю до сих пор.

Вздрогнула, осознав, что собственные пальцы нашли влагу между ног совсем не от льющейся на голову воды. Никогда больше, Женя, забыла? А никогда включает в себя и отсутствие подобных возбуждающих воспоминаний, что запросто перерождаются в фантазии о новых возможных чувственных переживаниях.

Вымыв голову, что как всегда заняло немало времени, врезала себе еще разок мысленным подзатыльником за будоражащую волну по нервам от прозвучавшего в голове Сойкиного «Косу дай твою расплести. Хочу этого – трындец как!».

Свернула полотенце чалмой на голове, вышла из ванной и услышала, как за входной дверью что-то грохнуло. Выглянула из квартиры, обнаружив на лестничной площадке какое-то барахло, услышала голоса наверху. Очевидно, соседи продолжают вещи вывозить.

После душа навалилась усталость от бессонной ночи и всех пережитых событий вкупе, так что дверь заперла на оба замка на всякий случай и, доплетясь до своей обжитой комнаты, щелкнула кнопку на масляном обогревателе и завалилась спать как есть. Чуть отдохну и потом просушу и прочешу нормально свою гриву. Да и вообще, может состричь ее, столько возни каждый раз.

Снов я своих практически никогда не помнила, но на этот раз пробуждение было каким-то долгим и этой неотпускающей дреме я бродила в густом мареве, силясь хоть что-то рассмотреть и звала-звала. Маму, отца, Лариску, потом почему-то Сойкина, но тут горло стало драть нещадно, дышать было тяжко и я наконец проснулась, тут же осознав, что легкие реально горят от дымной вони.

Вскочив с постели, выбежала в общий коридор, в котором уже было полно дыма, и он тут же вцепился в мои глаза, брызнули слезы. Пронеслась мимо кухни и всех дверей, но источник дыма явно не находился в квартире, тянуло снаружи. Закрыв рот и нос широким рукавом халата ломанулась вперед и отперла входную дверь, толкнула, силясь выскочить, но что-то не дало ее открыть. Из груди рванулся крик паники, но я его подавила, обуздывая свои эмоции. Не хватало еще хапнуть дыма полными легкими. Навалилась плечом сильнее и дверь таки поддалась, хоть и с трудом, и я вывалилась практически на лестничную клетку, врезавшись животом в перила по инерции. Обернулась и увидела кучу того самого тряпья, что заметила валяющимся недавно, только теперь оно было прямо у моих дверей и тлело, производя тот самый обильный удушливый дым, который сквозняком тянуло именно в мою квартиру сквозь множество щелей в старом дереве.

– Вот же твари! – прорычала сквозь зубы и чуть отдышавшись, заскочила в квартиру обратно, нашарила в кладовке деревянную старую неубиваемую швабру.

Уперевшись своим орудием, стала спихивать тлеющую кучу к краю лестничной площадки до тех пор, как барахло не начало падать вниз. Дым быстро развеивался, но воняло по-прежнему адски. Поэтому сунула ноги в сапоги, накинула куртку, сбежала по лестнице и подперев подъездную дверь кирпичом, повышвыривала дымящуюся хрень на улицу в сугроб, ругаясь сквозь зубы.

Волосы сушила и одевалась второпях, морщась от въевшейся во все вонищи, прихватила документы и через час уже стояла в отделении полиции, пытаясь подать заявление на Баринову с ее прихлебателями, а сонный, бесконечно усталый и помятый дежурный всячески пытался от меня отмахаться.

– Девушка, вы обвинениями-то не раскидывайтесь. Своими глазами поджигателей видели?

– Нет, я же спала.

– Во-о-от! А пожарных вызывали? Факт возгорания был официально зарегистрирован? – бубнел дежурный явно совершенно безразличный к любым моим ответам.

– Нет! Какой смысл, там же просто куча дымящего тряпья бы…

– Ну, раз нет и просто, то от нас вы чего хотите?

– Послушайте, я же вам четко сразу сказала – адвокат Баринова предложила мне продать мою жилплощадь по адресу Володарского пятьдесят шесть, квартира семь. Я отказалась, и они…

– А чего отказались-то? Мало дают? – вот тут в его блекло-голубых глазах блеснула искра интереса.

– Нормально дают. Я не хочу продавать, а они пытаются…

– А чего не продать, если нормально дают? Володарского это же где эти старющие дома купеческие что ли? Там же одни коммуналки сейчас полупустые, большинство народа съехало. Дрянь райончик, одни бомжи с наркоманьем отираются.

– Какая разница какие дома, сколько дают, и кто там бывает, если не продавать – моя принципиальная позиция, а меня пытаются принудить…

– Они вам руки что ли выкручивали, подписать принуждая? – опять перебил дежурный меня, пробуждая желание сделать нечто мало адекватное. Например, схватить один из колченогих стульев у стены и лупить им, расхреначивая стойку и все до чего дотянусь. Жаль сам этот придурок за решеткой сварной из арматуры сидит.

– До такого не дошло, я в состоянии за себя постоять.

– А к нам тогда зачем, если в состоянии?

Да потому что вы – долбаные органы правопорядка, чья прямая обязанность сделать так, чтобы мне не пришлось заниматься самозащитой.

– Поджог вас не смущает?

– А почему должен? Подъезд у вас не запирается, барахло соседи бросили при переезде, сами же вы сказали. Поджечь кто угодно мог, те же подростки хулиганствующие.

– А конкретно под мою дверь тоже они подпихнули, чтобы сразу и выйти не смогла?

– Девушка, давайте по-честному. Ну вот, приму я у вас заявление, и что? Так и будет висеть у нас, показатели общие поганить, а у нас и так серьезной работы выше крыши, понимаете хоть? Ну, опросят эту Баринову, а она скажет, что ни сном, ни духом, свидетелей, что она или кто-то по ее указке поджег, нету, и все на этом. Скажите спасибо, если встречного заявления на вас же за клевету не накатает. Предлагают продать, да еще за достойные деньги – продайте, на кой черт рисковать и связываться. Вы хоть понимаете, что человека сейчас за мелочь в кармане грохнуть могут или вовсе просто так, бандитские разборки чуть ли не ежедневно, вчера вон прямо у входа в кафе пять трупов. А у вас квартира, что крутому какому-то приглянулась. Берите деньги и живите в другом месте спокойно себе.

– А если через месяц и новое место кому-то приглянется опять продавать и съезжать? – не выдержав, рявкнула я.

– От меня вы чего хотите? Жизнь вокруг такая, я тут ни при чем.