Возвращение Прославленных (СИ) - Цы Си

— А где эта сумка сейчас? — спросил Стурла.

— Ну, наверное, в мамином шкафу, — неуверенно сказала Мэд.

Она встала и пошла наверх. Итиро двинулся за ней, он боялся отпускать Мэд куда-то одну. Вскоре они спустились.

Мэдлин держала в руках красивую голубую женскую сумку. По форме она напоминала большой кошелёк, застёгивающийся на две крупные бусины. Один бок сумки состоял из лоскутов странной кожи, похожей на змеиную. На другой стороне были вышиты два больших глаза. Мэд открыла сумочку, но ничего, кроме обычного носового платка, внутри не было.

Ремесленники обступили девушку и стали разглядывать сумку. Тафари взял её в руки, покрутил. Потомподошёл к открытому чемодану Мэдлин и спросил:

— Можно я возьму отсюда вещи?

Мэд кивнула. Он брал её кофточки и аккуратно засовывал в сумочку. Потом туда же, словно фокусник, положил фен, косметичку…

Он клал и клал туда вещи, а они словно проваливались. Сначала сумку немного раздувало, она начинала чавкать, а потом становилась прежней формы. Всё, что в неё клали, она проглатывала.

Тафари протянул сумку владелице, и она продолжила сборы сама.

Когда оба чемодана были уложены в дамскую сумочку, Мэдлин сказала:

— У нас в подвале лежит отличная большая палатка. Может, попробовать впихнуть и её?

Они спустились вниз, Мэдлин потихоньку засунула в сумку палатку, и со словами: «Могут пригодиться», следом ещё и кучу инструментов.

— Боюсь спросить, Мэд, но ты не знаешь, где искать твой тол? — Стурла заёрзал, сидя на ступеньках подвала.

— Я думаю, он может быть только в одном месте, — подумав, ответила Мэдлин, — там, где погибла мама. У нас в лесу находится заброшенное кладбище. Мама часто ходила туда, но мне не разрешала. Она что-то там искала. Я думаю, тол.

— Где находится это кладбище? — спросил Итиро.

— Я не знаю. Мама не разрешала туда ходить. Где-то в Лесу теней, — растерялась Мэд, — есть у нас такой лес, там часто видят привидения.

— Мы пойдём туда прямо сейчас, — сказал, вставая Тафари.

— Ночью?! — удивилась Мэдлин.

— Ну, во-первых, уже скоро будет светать. Во-вторых, так нас никто не увидит. И никто не помешает, — кивнул Тафари.

— Но как мы его найдём? — спросил Стурла.

— Есть те, кто знает такие вещи. Уходим! — двинулся к двери Тафари.

Отряд пошёл за ним. Мэдлин выходила последней. Она осмотрела гостиную, потушила свет, тихо сказала: «Прощай Тина, спи спокойно, малышка», и закрыла дверь.

Группа собралась у парка. Тафари легонько свистнул, и на ветку рядом с ним сел ворон.

— Здравствуй, доброе создание, — обратился к нему Тафари.

— Привет, — прокаркал ворон.

— Знаешь ли ты, где у вас мавзолей, посреди кладбища?

— Конечно. Мы там живём. Всегда есть чем поживиться.

— Ты покажешь нам путь? — попросил его Тафари.

Ворон молча взвился и закружил над ними, указывая дорогу.

Он летел, хорошо видимый на фоне рассветного неба, иногда садился на ветки, поджидая, пока путники его нагонят. И как только они подходили, ворон снова поднимался в воздух.

Отряд шёл очень долго. Они давно вышли из города, углубились в лес, который скоро превратился в непролазную чащу.

Наконец, показалась полуразрушенная ограда. Ворота давно сорвало с петель, и они, наполовину сгнившие, валялись тут же, загораживая собой проход. За оградой начиналось старое кладбище. Ворон каркнул и улетел. А друзья стали перебираться через ржавые решётки, которые словно капканы, цеплялись за края одежды, зажимали меж прутьями ноги визидарцев, пытаясь их остановить. Наконец, ремесленники перебрались на территорию кладбища.

Здесь давно уже правил лес. Многие могильные плиты были опрокинуты, другие стояли, скрытые зарослями. Все склепы были разрушены, от одних остались лишь стены, от других — только груды камней. Лишь на холме, среди старых корявых деревьев, стояло небольшое здание с резными барельефами по стенам казавшееся достаточно прочным.

— Я думаю, нам нужно попасть в этот склеп, — указал на него Итиро.

Все с ним согласились.

Визидары, преодолевая заросли, забрались по каменным ступенькам и подошли к резным дверям здания. С жутким скрипом, словно где-то придавило кошку, двери открылись. Все вытащили оружие и Тафари, произнеся заклинание, включил фонарик.

Но их встретил пустой зал с мраморными колоннами. Крыши в склепе не было. Она давно сгнила и трухлявые доски, валявшиеся под ногами на полу, покрытом мусором, старой листвой и паутиной, видимо, были её останками. Один зал переходил в другой. И визидары прошли дальше.

В следующем помещении, которое было меньше первого, стояла статуя, склонившаяся над большим каменным гробом. Он был закрыт тяжёлой плитой, испещрённой надписями.

— Какой-то странный язык, буквы необычные, — сказал, разглядывая плиту, Итиро.

Тафари смахнул с плиты мусор, посмотрел внимательно и произнёс:

— Я знаю его. Это древний язык визидаров. Язык заклинаний. Значит, мы на верном пути.

— Ага, я тоже заметил! — поднялся на цыпочки Стурла и указал на выбитый под надписью круг знака визидаров.

Тафари склонился ещё ближе и прочёл: «Я держу в руках время. И лишь скажи «Тincidunt tempus», оно остановится, пока течёт».

— Остановится, пока течёт? — повторил Стурла, — белиберда получается.

— В любом случае, нам нужно снять эту плиту, — сказал Тафари, — смотрите, её уже пытались открыть, но безрезультатно.

Следопыт указал на множество зазубрин между крышкой и гробом.

Сначала визидары, как и кто-то много раз до них, пытались просунуть ножи и клинки, чтобы расширить щель, но даже самые тонкие лезвия не пролезали под плиту.

Потом Итиро предложил сделать рычаг. Визидары притащили ствол дерева, выломали из оставшегося забора металлические стержни и с помощью них, создав простую конструкцию, попытались сдвинуть крышку. Но она не поддавалась.

После Стурла притащил камни, которые Тафари с высоты своего роста, кидал на плиту, но булыжники оставляли еле заметные отметины, отскакивали от тяжёлой плиты и разбивались об пол.

Больше идей не было. Все выдохлись.

И тут Стурла сказал:

— Давайте, попробуем наши толы. Что-то да должно помочь.

— Отличная идея! — поддержал его Итиро.

Он первым вытащил Огненную палочку, произнёс: «Адолебит!» и направил её на плиту. Но, странное дело, это первый камень, который при этом не загорелся. Да что там, даже не нагрелся!

Визидары прикладывали к плите крыло летучей мыши, клали на неё сумочку Мэдлин, светили фонарём, трясли браслетом. Ничего не происходило.

— Всё, — сдался Тафари. — Надо передохнуть.

Ремесленники вышли на ступени мавзолея, подумать.

— Нельзя сдаваться, — возбуждённо бегал среди других Стурла, — я чувствую, что разгадка рядом!.

— Дай обмозговать, — успокаивал его Тафари, но гном продолжал нервничать.

— Я уверен, что его открывает какая-то конфигурация толов! — говорил он. — Мы не всё попробовали!

Стурла нервничал и отчаянно бил себя по лбу кулаком, видимо, пытаясь что-нибудь придумать.

— Давайте послушаем Стурлу и вернёмся в склеп. А то он себе сейчас голову разобьёт от напряжения, — опасливо глядя на друга, сказал Итиро.

Все вернулись внутрь, обступили гроб. И стали пробовать новые варианты применения толов вместе.

Наконец, совершенно случайно, каждый из четырёх визидаров встал по разным сторонам саркофага. Стурла, стоящий у изголовья гроба, звеня браслетом, сказал «Арена», по разным сторонам стояли Мэд с сумочкой и Итиро с Огненной палочкой. В основании саркофага оказался Тафари, взмахнув фонарём он произнёс: «Лукиат». И плита затряслась, засветилась, приподнялась и рассыпалась.

— Не, ну нормально? — сказал Стурла, — и как бы мы об этом могли догадаться? Хоть бы инструкцию написали: так мол и так, Стурла, встань сюда, напротив Тафари…Эх…

Но никто уже не слушал гнома. Все смотрели внутрь саркофага.

В неё лежала молодая женщина в старинном платье. Она была такой же альбинос, как и Мэдлин. Только черты эльфа у неё были выражены ярче — высокие скулы на вытянутом лице, острые уши. На груди девушки лежал маленький засохший веночек из белых цветов.