Горячая поклонница - Эмили Маккей

Он провел рукой по ее руке, нежно коснулся губами ее губ и почувствовал, как тает ее сопротивление. Она прижалась к нему, и он в который раз поразился, как неразрывно сплелись в ней невинность и страстность. Он никогда ничего не хотел так сильно, как сделать ее своей, но заставил себя остановиться. Глубоко дыша, он прижал лоб к ее лбу. Они решили не спешить. Он хотел этого. По крайней мере, теоретически.

Овладеть ею на диване в гостиной явно не вписывалось в неспешный сценарий развития событий.

— Так ты поедешь со мной? — спросил он наконец.

Она скорчила рожицу.

— Это будет очень романтично… — Она сказала это так, как будто найти слизняка в туфле тоже было романтично, но все-таки кивнула. — Да, я поеду с тобой на этот вечер в День святого Валентина.

Однако он услышал сомнение в ее голосе и, возвращаясь к себе, не был уверен, что ее все так же тянет к нему, как день назад.

Ана поняла, что у нее проблемы, как только принесли коробку. Ей раньше не присылали платьев, но она посмотрела достаточно старых фильмов, чтобы знать, что в огромной коробке на пороге — роскошное платье.

В фильмах в комплекте с таким платьем шел головокружительный вечер, в течение которого коварный герой пытался соблазнить невинную героиню, проваливал задание, но по уши влюблялся в нее. В этом было вечное преимущество героини фильма — она всегда оказывалась на коне.

Ана не имела иллюзий насчет реальной жизни. Она не цеплялась за свою девственность, но какие-то строгие принципы у нее были, и она боялась, что, если Уорд собьет ее с ног, она рискует уже никогда не подняться. Поэтому, когда утром в пятницу платье прибыло, Ана приняла его, но открывать коробку не торопилась. В конце концов, у нее было вполне приличное черное платье.

Когда они с Эммой встретились в «Бистро у моря» после работы, Ана уже забыла про коробку у себя на кровати. Свадьба Эммы должна была состояться на следующий день, и они пили безалкогольное шампанское в честь этого события. Церемония ожидалась скромная, но Ана была невероятно счастлива за подругу.

Ана вспомнила про платье, только когда они приехали к ней — Эмма еще не видела ее дом. Первым, что Эмма заметила, войдя в спальню, была коробка.

— Что это? — спросила она, пытаясь открыть коробку одной рукой.

— Ничего, — быстро сказала Ана и торопливо рассказала про вечер у Хадсонов.

— Черт побери! — воскликнула Эмма, копаясь в слоях бумаги в поисках платья. — Это совсем не ничего.

— Я отправлю его назад, — поспешно заявила Ана.

— Еще чего!

Эмма наконец вынула платье — ярды нежно-голубого шифона, волнами спускающегося к полу. Ана чуть не задохнулась. Ошибки быть не могло. Это оно.

— Я не могу его надеть, — мрачно сказала она. — Оно от Уорда.

Эмма вздернула брови:

— С чего это он присылает тебе одежду?

Ана молчала.

— Да ладно тебе! Он берет тебя с собой на вечер — хорошо. Но почему он присылает тебе платье? Вы встречаетесь?

— Вроде того. Не знаю.

Ана подергала себя за волосы.

Говорить об их запутанных отношениях было трудно, к тому же Эмма наверняка не одобрит ее намерения просто закрутить интрижку.

— Не знаю, что с ним делать.

Она махнула на платье.

— Когда мужчина делает мне щедрый подарок, я не ворчу, — улыбнулась Эмма.

— Дело не в щедрости, а в самом платье.

Она выхватила его у Эммы. Какая-то часть ее хотела разорвать его в клочья, но она не посмела. Она слишком долго работала над ним.

— Я его сшила!

— Что?

— Для последнего фильма, над которым работала.

Она пахала, как раб, делая его.

— Про мечи и сандалии?

— Точно. Это платье было на главной героине, когда ее приносили в жертву Сцилле.

Эмма распахнула глаза и подвинулась поближе, чтобы лучше разглядеть платье.

— И как Уорд его достал?

— Не имею ни малейшего представления.

Ана вздохнула и расправила платье. Оно струилось мягкими волнами и поблескивало стразами, украшавшими окантовку рукава. Актриса, для которой Ана сшила его, была тоньше ее, но платье было достаточно свободным, чтобы отлично подойти Ане.

Эмма провела рукой по стразам:

— Не знала, что в Древней Греции были такие штучки.

— Там не было и жутких морских монстров. Мы не слишком ратовали за достоверность. — Ана потрясла головой. — Не знаю, как он достал его.

— У него много связей, но даже ему было трудно найти его и выкупить за такой короткий срок.

— Именно.

Когда она говорила, что жалеет о невозможности носить созданные ею костюмы, она даже подумать не могла, что ее мечта сбудется.

— Почему это так тревожит тебя? — спросила Эмма.

Ана встряхнула платье, пытаясь подобрать слова.

— Оно было сшито для богини — в прямом смысле. Тебе не кажется, что я простовата для него?

Эмма усмехнулась:

— Совсем нет. Чейз сказал, что Уорд — романтик. Почему, ты думаешь, он написал так много песен о своей жене?

Услышав это, Ана почувствовала, как тревога свернулась в животе в тугой узел ужаса. Она думала, что за пределы кровати их отношения не выйдут, но вот он зовет ее на свидание и присылает подарок. Как она может оставаться равнодушной в таких условиях? Она улыбнулась, пряча ужас, повесила платье на вешалку и весело сказала:

— Что ж, тогда придется выжать из этого вечера все, что можно.

Эмма расцвела. Она бы захлопала в ладоши, если бы не ее рука.

— Отлично, начнем с маникюра и педикюра, потом решим, что сделать с волосами. Я думаю, надо поднять их…

— Придержи лошадок, фея-крестная, — перебила Ана, вешая платье на дверцу шкафа. — Мы займемся этим после твоей свадьбы. Я имела в виду — выжать все, что можно, для «Надежды Ханны».

Эмма уныло посмотрела на нее:

— Сотни людей отдали бы ногу, чтобы попасть туда, да еще под руку с Уордом Миллером. Ты когда-нибудь перестаешь думать о работе?

— Нет, — жизнерадостно ответила Ана. — Работы слишком много. И признайся, будь ты на моем месте, вела бы себя точно так же.

— Ну уж нет.

— Определенно да.

— Ладно, поговори с людьми, раздай наши анкеты. Может, кто-то заинтересуется ярмаркой. И мы можем привлечь их к нашей дальнейшей работе, организовать свой вечер и пригласить их.

— Как к этому отнесется Рейф?

— Сейчас меня не волнует его отношение к чему бы то ни было.

— Хорошо.

Очевидно, Эмма все еще боялась, что Рейф постепенно сровняет фабрику с землей. Чейз пытался убедить его не делать этого, но, если судить по реакции Эммы, ему не очень это удавалось. Эмма пыталась сгладить углы отношений сводных братьев, но даже ее мягкости и терпения на большее не хватало.