Сборник "В огне" - Василий Головачев

Удара не выдержал даже верхний защитный слой корпуса машины – нейтридный, способный оставаться холодным даже при температурах в десятки и сотни миллионов градусов! Пробить сам защитный слой молниям неизвестной природы не удалось, но обшивка солнцехода пошла волнами, ломая внутренние перекрытия и геометрию, а пассажиры, не успевшие добраться до рубки управления, потеряли сознание.

Спас положение Дэв.

Не дожидаясь команды, он накинул «саван невидимости», сманеврировал, упреждая новый удар, и включил бур. Через несколько секунд солнцеход был уже на глубине четырёхсот метров.

«Каракатица» сунуться за ним в дымящийся тоннель не рискнула, хотя и попыталась уничтожить, сосредоточив огонь на дыре тоннеля.

Очнулись беглецы уже в медицинском отсеке, куда их перенесла команда кибов, поднятая инком.

Хасид рывком сел в прозрачном саркофаге медкомбайна, прислушался к шелестящей тишине отсека, вызвал мысленно Дэва и выбрался из саркофага.

– Где я? – послышался замирающий шёпот Кати.

Кузьма тоже сел, пытаясь унять головокружение, чувствуя слабость во всем теле, ватное токание сердца и вязкую сухость в рту.

– Все живы?

– Я в рубку. – Хасид исчез.

– Что это было? – чуть громче спросила Катя.

Стиснув зубы, Кузьма заставил себя вылезти из медкомбайна, приблизился к девушке. Она лежала не двигаясь и смотрела на него огромными потемневшими глазами. Он с трудом улыбнулся:

– Досталось нам.

– Жаль старика…

– Кого?

– Я о том древнем, на острове…

– Да, жаль. Он так и не успел сказать, где находится управляющий центр.

– Надо что-то делать…

– Отдохнём, посоветуемся, выработаем концепцию. Лежи пока.

– Хорошо…

Кузьма поцеловал любимую в щеку, вернулся в рубку.

Хасид уже закуклился в кресле и на появление друга не отреагировал.

– Что у нас плохого? – пробормотал Кузьма, забираясь в соседний кокон и включаясь в общее поле связи.

– Пытаюсь починить конформинг, – озабоченно доложил Дэв. – У нас парализовало верхний магнитный контур.

– Мышцы свело, – пошутил Хасид. – Повозись-ка с защитой, иначе в следующий раз нас размажут по земле.

– Не размажут. Дэв, записал параметры разряда?

– Не один раз.

– Чуть позже займёмся анализом и разработкой экрана.

– Всегда готов.

– Где мы сейчас?

– На глубине километра. Плотность пород семь и шесть десятых, температура около нуля, гравитация…

– Включай бур, направление – шестьдесят градусов к вертикали.

– Что ты задумал? – осведомился Хасид.

– Надо уходить отсюда. Не будем же мы сидеть под землей и ждать, пока сторожа научатся двигаться в глубинах Титана. Если тот древний «шлем» прав…

– Ты сомневаешься?

– Если он прав, искать столицу местного социума и договариваться с хозяевами Системы нет смысла. Они даже живой артефакт не пожалели, оставленный на охраняемом острове.

– Жаль, что он не успел сказать, кто является Правителем Системы.

– Кузя прав, – присоединилась к мужчинам Катя, занявшая своё место. – Мы им ничего не докажем, не объясним и не понравимся. Они негуманы и действуют по своим логическим схемам. Врагов надо мочить, мы – враги, значит, не имеем права жить.

– Но и улетать вот так, ничего не сделав, не хочется.

– Почему ничего не сделав? Давайте протараним завод хронозеркал. Большого вреда мы ему, может быть, и не причиним, но на какое-то время выведем из строя.

– Отдельная атака малоэффективна, – проворчал Кузьма. – Ну, сделаем в заводе дырку, ну две, а потом нас отыщут «каракатицы» и…

– Ты против?

Кузьма помолчал, упрямо сжал губы.

– Одиночный удар – не стратегия, да и тактически он ничем не подкреплён. Мы только обозлим охрану завода и заставим его владельцев принять дополнительные меры по защите.

– Предлагай своё решение.

– Вернуться домой, разработать спецпрограмму ликвидации завода и вместе с нашими безопасниками нанести мощный удар.

– План хорош, – сказал Хасид хладнокровно. – Есть только одна небольшая неувязочка: мы можем больше сюда не вернуться.

– Мы вообще можем не вернуться домой, – поморщился Кузьма, – в наше время. Что тогда?

– Начнём партизанскую войну.

Кузьма невольно улыбнулся.

– Разве что…

– Итак, твоё окончательное слово?

Возникла ещё одна пауза.

Катя и Хасид ждали. Кузьма думал, хотя давно всё решил.

– А что? – сказал он наконец. – Партизанская война с этими насекомовидными идиотами – стоящее дело. Попробуем распотрошить завод. А потом – домой.

Катя засмеялась, послала ему воздушный поцелуй.

– Ты волюнтарист, – сказал Хасид строго. – За что я тебя и люблю. Завод, конечно же, надо уничтожить. Чтобы прошлое не возвращалось к нам в виде будущего. Потом будем посмотреть. Катерина, поддерживаешь этого волюнтариста?

– Я за партизанскую войну. Не уничтожив завод хронозеркал, мы хозяев Системы не остановим.

– Тогда поехали к Юпитеру. Дэв, пройди километров сто поглубже, а потом вынырни из Титана на экваторе.

– Как скажете, судари и сударыня.

Солнцеход без толчка устремился вниз, в глубины самого большого спутника Сатурна.

Однако преодолеть сто с лишним миллионов километров и подобраться к Юпитеру поближе оказалось непросто!

Солнцеход высунулся из горного хаоса Титана через час, поднялся над ним, окутанный силовыми полями, делающими его невидимым, наметил траекторию полёта к гигантской окольцованной планете… и был атакован «каракатицами», рыскающими вокруг Титана!

Сторожа местной цивилизации «насекомых», мало отличимых от «разумных технических систем», созданных ими же, быстро научились определять положение солнцехода – по его гравитационному полю, надо полагать, и почти безошибочно вычислили координаты земной машины.

К счастью, Дэв маневрировал так удачно, что колоссальной мощи удары, наносимые «каракатицами», проходили мимо. Но долго эта игра в кошки-мышки продолжаться не могла, и Хасид пришёл к выводу, что надо снова отступать, прятаться в глубинах Титана.

– Дэв, ищи спутник подальше от Сатурна! – опередил его Кузьма. – Будем идти от спутника к спутнику, если понадобится, а уж от самого дальнего помчимся к Юпитеру.

– Ближайший от нас – в десяти минутах лёта.

– Жми!

Солнцеход увернулся от очередного выпада самой настырной «каракатицы», почти мгновенно набрал крейсерскую скорость в двадцать тысяч километров в секунду и, стесав бок «каракатицы», не успевшей увернуться, пулей умчался в пустоту космического пространства, оставив позади разворошенный улей «насекомых», устроивших хоровод вокруг беспомощно кружащей над Титаном «каракатицы».

Сатурн «родной» Солнечной системы в двадцать четвертом веке имел больше ста двадцати естественных спутников, шесть из которых были внутренними, то есть вращались вокруг гиганта внутри колец, восемь – главными, так как были самыми большими и вращались по стационарным круговым орбитам, а остальные представляли собой космические камни размерами от двухсот двадцати (Феба) до полукилометра в поперечнике.

Спутник, ближайший к Титану, орбита которого пролегала дальше от Сатурна, назывался Гиперионом. Размеры его были равны трёмстам пятидесяти на двести восемьдесят и на двести двадцать километров, и представлял он собой гигантский каменистый обломок, покрытый множеством кратеров и трещин.

Здешний Гиперион при тех же размерах имел атмосферу и выглядел пушистым шариком с озёрами и реками из метана. Хотя никакой инфраструктуры, говорящей о наличии на нем жителей, беглецы с борта солнцехода не заметили.

«Солнечный крот», оторвавшись от преследования, настиг планетку и вонзился в неё как невидимый снаряд, остановив движение почти в её ядре, плотность которого лишь в два раза превышала плотность льда.

Пассажиры выбрались из кресел, в молчании собрались в кают-компании, пообедали.

– Как настроение? – поинтересовался у соратников безмятежный Хасид.

– Я попробую найти формулу защиты, – поднялся хмурый Кузьма. – Предлагаю сделать привал.

Он вышел.

Хасид посмотрел на выглядевшую рассеянной Катю.

– Я не уверен, что ему удастся перенастроить нашу полевую защиту. Спецы на Земле сделали бы это быстро, но мы не на Земле.

– У него светлая голова, – сказала девушка без надежды в голосе. – Захочет – всего добьётся.

– Да здравствует светлая голова, – серьёзно сказал Хасид, – средоточие неожиданностей.

Катя слабо улыбнулась.