В прятки с отчаянием (СИ) - "AnnysJuly"

«Это все нереально, нереально» — шепчет Джил, а я до едких слёз вглядываюсь в снаряд — взорвется, нет… Совсем рядом жахнуло, что заставило нас пригнуться и подстегнуло к действиям. Я перехватываю ее ладошку поудобнее и тяну за собой, но она упирается и мотает головой.

— Нет, нет, я не могу, он сейчас взорвется, взорвется…

— Это всего лишь пробежка! — гаркаю ей, чтобы она прекратила истерику. — Вспомни полосу препятствий со стимуляторами, вот тут то же самое. Просто добежать всего сотню метров и мы в безопасности!

— Это все нереально? — уже на полном серьезе спрашивает она меня, и я не знаю что ответить.

— Скорее! — кричу я ей, дергая за руку. Она бежит за мной, босая, спотыкаясь на каждом шагу и вдруг в какой-то момент я понял, что ее ладошки нет в моей руке… — Джиииил! — ору я, оборачиваясь, не сразу затормозив. Я все не мог понять куда она делась, заметавшись в клубах едкого дыма и стараясь хоть что-нибудь разобрать в этом аду, когда снаряд все-таки детонировал. Жуткий грохот, сбивающий с ног, всполохи разрастающегося пламени сквозь черную завесу прямо над головой, освещают расходящееся кривыми трещинами содрогнувшееся здание, засыпая глаза пылью. Сверху шваркают обломки бетона, крошево и гарь... взрывная волна отбрасывает меня в полуразрушенную стену соседнего здания, впечатав в него так, что выбивает весь дух.

Секунды вытягиваются в бесконечность, в ушах медленно угасающий звон, голова плохо соображает, сердце тревожно сжимается… Джил... Ее нигде нет! Клубы дыма скрывают всю видимость, заставляя задыхаться и кашлять, а когда они рассеиваются и взметанная пыль немного оседает, на том месте, где только что была моя девушка, возвышается огромная куча почерневших бетонных блоков, надежно похоронив ее под собой… Закопченное золой месиво... просто месиво из развороченного здания и все.

— Нееет! — скрывается с моих губ то ли хрип, то ли стон и комок, внезапно выросший в горле, я никак не могу протолкнуть. — Да нет же, нееееет! — ноги больше не держат и я падаю на колени прямо в теплую пыль на дороге.

Свет загораживает огромная машина, притормаживающая рядом со мной, дверь отъезжает в сторону, люди что-то кричат мне… а я не слышу. Боль накатывает неожиданно, раскалывая голову, обжигая содранное плечо и ушибленный бок.

— … контужен… — вроде бы кто-то находит объяснение моему состоянию, когда они затащили мое деревянное тело внутрь броневика. Тормошат, хлопают по щекам. Кто-то сует фляжку, и я машинально делаю глоток, который приводит меня в чувство и сжимаю зубы изо всех сил, чтобы взять себя в руки. Чаша жгучей ненависти не просто переполняется до краев, она лопается, заполняя собой все мое существо. Нервов не осталось. Не ощущаю ни черта, кроме вязкой горечи потери, словно во мне перегорели все чувства одним разом. Как же так могло произойти, что ее больше нет?

— Так сильно задело? — спрашивает меня… Вайро Тревис. Я уже ничему не удивляюсь, откуда он может тут быть, если они с лидером не ходят по раздельности… Значит, и Эванс где-то тут… А как же Люси? — Приходи в себя боец, нужны каждые руки! — командир хлопает меня по плечу так, что я едва не сваливаюсь с сидения, а в крови уже гуляет дурным потоком крепкий алкоголь. Ее больше нет… Нет! Как же… по-бл*дски…

Остальное видится, как в тумане или дурной голограмме низкого качества. Сознание фиксирует ни разу не виденные мной установки, которые вырастают прямо из-под земли, они бьют по аппаратам, что летают над нами, превращая их в пепел прямо в воздухе, отчего на землю сыпется мелкая серая пыль и крошка.

— Что это за х*йня? — ошарашено спрашиваю я Кевина, пока нас переправляют за стену, где происходит наземное нападение. Непосредственно в городе они не смоли объявится, только их еб*чие керноклатеры.

— Эрудиты откуда-то знали о нападении, успели подготовиться, тщательно замаскировав оружие против этих штук, — объясняет мне Кевин, а я слышу его, как сквозь толщу воды. Мысли о гибели Джил выжигают из меня все остальные чувства, жить не хочется дальше. Кому скажи, никогда не поверят, девок много, бери любую… Не могу поверить, просто не получается… — Ты чего притих-то? Э, братан? — пихает меня Кевин, а я только поднимаю на него тяжелый взгляд. И так дышать трудно от давящей тоски, а керслет еще и добавляет духоты, несмотря на поднятое забрало. Во мне закипает такая ярость в отношении этих сук, которые забрали у меня… Отчего мне ну так паскудно, ну отчего… Как же… Я не хотел ее терять… Как много времени мы упустили…

Выпрыгивая из драгфлаера, мы попадаем прямо в эпицентр атаки. Бойцы окружены стреляющими роботами, которых защищает магнитное поле, наша задача не пустить их в город, оборонять до последнего. В динамике разносится голос Эванса старшего, отдающего приказы, тут собрались все, вообще все, кто был — возле портала они отбились, прибыли сюда на грузовых вертолетах. Ну что ж, очень удобно, если поляжем, то уж точно все как один… С дальних полигонов прибывают и прибывают войска, мы отбиваемся, только успевая менять магазины.

— Валим их бронебойными! Защиту не пробить, но если их сбить с ног, их можно подорвать, парни! — шумит в рацию чей-то голос. — Подлезайте ближ…

Голос обрывается, а мы все, переглянувшись, судорожно пытаемся сообразить, как все это осуществить. В небе х*ячит разрыв, разнося к чертям собачьим летающую машину, разбавляя сумрак жарко облизнувшей темное небо вспышкой. Мстительная радость всплескивает в груди, когда я вижу, что рухнувшая вниз куча металлолома, накрыла собой еб*чих роботов.

— Я пойду! — оповещаю всех, проверяя магазин и снаряжение. — Вот только у меня гранат всего пять, надолго не хватит!

— Ты эти сначала используй! — орет командир. — Пошел, боец, вперед!

Сейчас будет вам, уроды гребанные, за все… За столько лет изматывающей войны, за вечное напряжение, за изнуряющие тренировки… За Джил… Я ползу, подбираясь все ближе к берсерку, он реагирует на движение, наставляя на меня излучатель, но вот хрен ты угадал. Прежде чем меня должен был прорезать луч, я швырнул ему прямо в распорки разрывную, и тотчас же робот взлетает на воздух. Прощай, ублюдок! Ползу дальше, я ж с вами еще не закончил… Попробуйте, как оно на вкус, сукины дети!

Сквозь грохот выстрелов и дрожь взрывов я ощущаю нарастающую под собой вибрацию приближающихся берсерков. Все ближе и ближе, становясь отчетливее... Была — ни была. Гранаты летят по назначению и ухает так, что сухие комья на изрытой воронками земле подбрасывает и столь огня окатывает металлическую болванку, разрывая на ошметки. Вот и хорошо, вот и правильно. Плазмозаряды разрезают остро воняющий пожарищем воздух, падаю на брюхо, вслепую поливая патронами ту сторону, откуда, кажется, стреляли... Швырок последней гранаты... Заткнулся? Ненавижу, суки еб*чие... За все вы сегодня мне ответите...

Эрик

— Не смотри на портал такими глазами, Эрик, — резковато для слишком спокойного голоса говорит мне Эшли. — Ты дыру в нем не прожжешь и не вернешь ее пламенными взглядами. — Она как раз одним движением забила полный магазин в свой любимый ТТ. Я перевожу на нее взгляд, смотрю пристально, слегка прищурившись. — И не щурься на меня, знаю я тот стальной эвансовский прищур. Экипируйся лучше, нам нужно быть с нашими бойцами, — сказала, как отчеканила каждое слово, и ушла к минометным установкам. Я провожаю ее взглядом и понимаю, что ей не легче, чем мне. Бледная, осунувшаяся, под глазами залегли круги от бессонных ночей. Мы воины. Мы должны привыкнуть к смерти. Но к смерти своих детей мы не можем привыкнуть…

Когда-то давно Райн, человек, который жил одним только желанием отомстить мне и умер с мыслью об этом, сказал, что самым страшным для меня ужасом будет смерть моих детей. И мать твою, как же он был прав! Бл*дь! Тысячу раз бл*дь, мне проще самому быть непрерывно под пулями, чем провожать глазами дочь… на верную смерть.

Есть правило трех не. Не думать, не говорить, не делать всего что связано с негативом. Я не хочу думать о том, что ее может не стать, и уж тем более не хочу об этом говорить. И конечно же, вашу мать, я ничего не сделал бы для того, чтобы это случилось. Но я стою, провожаю глазами свою дочь, исчезнувшую в хаосе боя возле портала, и понимаю, что больше всего сейчас хочется завыть еб*ным раненым зверем, потому что нет ничего хуже… жертвовать собственными детьми. Мы берегли ее от эрудитов, не подпускали к скримменам, но ее способности все равно проявились, как бы мы ее ни прятали.