В прятки с отчаянием (СИ) - "AnnysJuly"

— Иди сюда, — она тянет меня за руку, а мне неловко, я боюсь сделать лишнее движение, чтобы не причинить ей боли. — Просто поцелуй меня, только поскорее, потому что доктор Хиггинс тебя сейчас прогонит.

Я, поднявшись на ноги, касаюсь ее губ мимолетным поцелуем, а сзади уже раздаются тяжелые шаги.

— Ты мне скажешь? Ответишь?

— Я подумаю. Одно точно знаю, Джай, я не хочу тебя менять. Я люблю тебя таким…

— Так, молодые люди, свидание окончено, поговорите после выписки, иначе мне придется звать охрану! — безапелляционно проговаривает доктор, заходя в палату.

— Охрана уже здесь, док, — отвечаю я, подмигивая Джил. — Я вернусь, — проговариваю одними губами и посылаю ей воздушный поцелуй.

— Я буду ждать, — отвечает она мне точно так же, а я, выходя из палаты, успел заметить, как доктор умыкнул и закатил глаза. Но мне плевать. Это моя девушка. И будущая жена. И никто этого теперь не отменит.

Три месяца спустя

Люси

— Люс, надо поворачивать, сегодня вряд ли найдем что-то новое… — тревожит меня мелодичный голос, заставив оторвать взгляд от играющих в волнах обломков обшивки, растащенных течением на много миль вокруг. Основная часть станции ушла ко дну после взрыва, закончив существование Оракула, безупречных, и став общей могилой для близких мне людей… Почему эта боль не покидает душу, не притупляется и не излечивается даже временем, не оттягивается от сердца, а ты просто привыкаешь дальше жить и дышать с ней вопреки всему?

— Давай еще немножко, — прошу я, — последний кружок.

— У нас топлива уже в обрез, пора возвращаться на базу, — отрезает Алексис, выворачивая штурвал. Полет был долгий, чертовски долгий, мы надеялись найти хоть какую-то зацепку, следы выживших или шлюпки, но кругом, куда ни глянь за борт пилотированного аппарата, во все стороны до самого горизонта одна синяя, как небо, вода, с пенными барашками волн. И больше ничего. — Ты и сама прекрасно знаешь, что здесь искать бесполезно, прошло много времени, — бросив на меня до боли сочувствующий взгляд, проговорила Лекси.

— А где мне еще искать, не подскажешь? — огрызаюсь я морщась. Она не виновата и, конечно, права — посреди океана вряд ли кто-то мог выжить. Но вдруг? — На берегу мы ничего нового не обнаружили.

— Шлюпку могло прибить к берегу в любом месте. Я не призываю тебя останавливаться, мы будем искать по мере возможностей, но ты должна понимать, что нам не хватает на поиски и обследования территорий топлива. Главное, не теряй надежду, Люс. Меня год считали погибшей, но я выжила… — отворачивается, потому что у самой слезы наворачиваются. Больше о своем и о своих потерях, у каждого из нас они есть… и все же.

— Я не чувствую его, Лекс, всегда чувствовала, словно мы одно целое, а после взрыва перестала. Совсем. Риз бы связался со мной, если бы мог, понимаешь? Я отдаю себе отчет в том, что он мог погибнуть, что не успел добраться до шлюпок и выбраться со станции, но смириться с этим не выходит, — пряча выступившие слезы, я сжимаю пальцы в кулаки и выворачиваю шею, в глупой надежде, что все-таки что-то еще увижу, пока водная гладь полностью не скрывается из видимости. В который раз поиски прошли безуспешно. — Я не могу поверить, что его больше нет, хоть и все говорит об обратном. Просто не могу. Не потому, что не видела его мертвым, нет. Что-то другое не дает смириться с этим. Мне снится, что он зовет меня, а я иду на голос и пытаюсь его найти. Снова и снова.

— Люси, даже частые потери так и не могут заставить нас привыкнуть к тому, что жизнь и смерть разделяет тонкая, порой почти неразличимая черта. Так ужасно понимать, что человек, с которым ты только недавно смеялся, разговаривал, может в любой момент исчезнуть из твоей жизни, навсегда испариться, но чтобы ни случилось, как бы ни было плохо, всегда нужно во что-то верить, иначе не будет сил бороться дальше. Ведь иногда, кроме надежды, у нас больше ничего не остается. Нужно верить. Он мог быть ранен или без сознания, поэтому и не смог связаться.

— На это я и надеюсь…

Глухая неизбывная тоска снова сматывается тугим клубком в груди, мешая дышать, садня по сердцу и откидывая в воспоминания, которые до сих пор преследует меня в страшных снах.

— Нет, только вместе! — шиплю я, отчаянно цепляясь пальцами в руку Риза, пока он активирует проход и пропускает вперед Мию. — Я без тебя не пойду, Риз!

— Люси, нужно торопиться, мы следом за вами, — в его глазах плещется тревога и складочка между бровей. Лицо и форма перемазаны кровью. Риз расцепляет мою хватку, губы на миг прижимаются к моим пальцам в ласковом касании, нежный взгляд скользит по лицу, пока я отрицательно мотаю головой, будто зная наверняка, что нам нельзя разделяться, а через секунду меня уже заталкивают в портал, вокруг которого витает мутная дымка.

Вывалившись прямо в руки Ми, в месиво обломков уже полностью разрушенного от взрывных волн, тоннеля, я резко оборачиваюсь, но следом никто не появляется, а проход закрывается, явив нашим взорам гладкую поверхность.

— Что? Что это значит? — звенящим от напряжения голосом кричит подруга, бросаясь к порталу. Паника исказила ее слишком бледное лицо. — Люси, он что, закрылся? Ты можешь его открыть?

Я шарю руками, стараясь активировать портал, как это делал Риз, но ничего не выходит, и жуткое осознание неизбежности вползло в душу, скользнуло холодом, сплелось в тугой скользкий ком в животе, шевельнулось, рассыпая по телу озноб. И ужас. Отчетливый слепой ужас, что свело горло, каждая жилка застыла, сведенная судорогой страха, вызванные тем, что проклятый портал отключился и ребята не успели уйти со станции, которая вот-вот взорвется. Ну как же так! Даже мысли не могу допустить, что он может погибнуть.

«Риз! — позвала я надрывно, будто сжимает горло невидимая удавка и нет сил сделать вдох. А сердце забилось бешено и больно. — Риз, что происходит, ответь мне? Почему он не работает?»

«Мощности генераторов не хватает на активацию порталов, они все отключились. Люси, успокойся, мы выберемся на аварийных шлюпках. Мы успеем, верь мне. Ты слышишь?»

Шлюпки! Конечно, они же говорили о них. Но если они не успеют… Нет, к черту! Не смей об этом думать! Не смей. Ни о чем не думать сейчас, иначе сяду и буду рыдать тут до последнего. Они выберутся. Скоро, совсем скоро ты его увидишь и обнимешь. Надо только верить. Как же я его люблю!

«Риз, ты только вернись, хорошо? Мы во всем разберемся и поговорим. Только не вздумай оставлять меня. Ты меня слышишь, Риз! Обещай мне, что вернешься…»

Я утыкаюсь лбом в равнодушную зеркальную поверхность, слыша в голове его успокаивающий шепот, мелкая дрожь покидающего тело адреналина накатывает с дикой силой. Сжимаю зубы изо всех сил, чтобы не стучать ими, а где-то вокруг, судя по звукам, еще идут бои с выпущенными берсерками, но ноги одеревенели настолько, что сил идти просто не осталось. Да и некуда. Тут только пепелище. Земля вся изрыта воронками, черные обугленные развалины, тут и там обгоревшие дочерна остовы дронов армии безупречных и несколько сбитых наших воздушных аппаратов, замерших перекареженными комьями. Делаю вдох, захожусь кашлем, повисшие в воздухе поднятая пыль и едкая горькая гарь, разъедают слизистые и глаза. Здесь было настоящее побоище! Что стряслось после того, как мы зашли в портал?

Выслушав про шлюпки, Ми подбирается ко мне, сползая на обломки, и устало прикрывает глаза. Я обнимаю ее за шею, утыкаясь виском к виску. Молча. А чего тут скажешь… Одни мы друг у друга остались, остальные почти все погибли… Ад прошедшего дня обрушивается ушатом холодной воды и перед глазами на миг встает бледное, безжизненное лицо Иви, неподвижно застывшей на полу коридора, среди тел безупречных; рыжие, вечно растрепанные волосы Гэба, на поникшей голове; наплывающая красная лужа под головой Арчи, и Итон… Боже мой, Эллиас! Как нам сказать его родителям, что они больше никогда не увидят своего сына? Мой выстроенный привычный мир сегодня окончательно рухнул, раздавливая меня своими обломками, заставляя стискивать кулаки от бессильной горечи и отчаяния.