Держи меня крепче - Рида Сукре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
54
Зачем мне тебе врать, мой пустоголовый муженёк? Ты просишь сказать, что нас связывает с Оливером просто дружба, это правда. Что же нас связывает с тобой, кроме штампа в паспорте?
Его горячие пальцы коснулись моих холодных губ — обжигающий коктейль:
— Не молчи, малышка…
Может нас с Артёмкой связывает страсть? В этот момент будто так и было.
— Ничего… Нас ничего не связывает с Олли.
Мои слова послужили катализатором к тому, что он придвинул с бешеной скоростью свои пылающие губы к моим, а я в самый последний момент сумела вставить руку, потому что меня тоже огрел по макушке один «замечательный» вопрос. Я заёрзала на его коленках.
— Что-то не так, детка? — недовольно спросил Артём.
— Мне тоже надо кое-что узнать, — я отвела глаза, скинула его руку со своего сердца, так как она почему-то уже ползла выше, игнорируя всякую добропорядочность, и дождавшись его положительного ответа, я вновь устремила свой взор на него: — Та девушка, с которой мы пересеклись на вечере у мэра. Она ведь много для тебя значит, — Шер не менялся в лице, просто внимательно слушал, — скажи, ты её… любишь?
Я зажмурилась, сказав это слово. Почему-то в его присутствии оно звучало нереально интимно и даже сексуально, но как всегда это бывает, было одно великое «но»: звучало оно не в отношении меня.
Не знаю, чего я пыталась добиться, зажмурившись, может лучше следовало заткнуть уши, чтобы не слышать его ответа, от которого моё сердце просто на просто разбилось со звоном стекла из серванта, которое было неудачно задето пробегавшим мимо ребёнком:
— Да, люблю.
Это было… как ножом по сердцу, как если делать операцию без наркоза или варить в кипящем котле — больно и одновременно с этим неизбежно.
Надо было тоже попросить его соврать. Он бы сделал это, ведь сам просил меня о том же. Но я не солгала. И он не солгал.
— Ясно… — прошептал кто-то моим голосом, но точно не я. Кто-то внутри меня, потому что я уже смело причислила себя к числу мёртвых, но слезать с его колен не спешила — меня словно разбил радикулит или огорошил паралич, я не могла и шелохнуться. Лишь мои губы прошептали это безжизненное «ясно». Как глупо, какая же я дура.
— Ты такая глупая, — словно прочёл мои мысли улыбчивый голос Тёмы. Как голос может улыбаться? Но несомненно, так оно и было. Я даже глаза открыла, чтобы убедиться, что на его губах блуждает улыбка. И — та-дам! Она присутствовала, образуя симпатичные ямочки, которые формировались на его личике, только когда он улыбался от сердца, а не скалился из-за тупых бредовых шуточек, лишённых гуманности. А далее он вновь меня ошарашил: — Вика моя сестра.
То ли он вновь прочёл мои мысли и решил соврать, то ли это была правда — я не знала. Знала лишь, что хочу верить его словам. И верила. Но не нашла ничего лучше, чем переспросить:
— Правда? — а на сердце стало так легко-легко, что я готова была улететь в небо накачанным аргоном шариком.
— Правда, — он доверительно смотрел на меня тающими айсбергами радужек глаз. На свете около трёхсот двадцати тысяч айсбергов, и все они сконцентрированы на Северном и Южном полюсах, но две мои персональные льдины настойчиво преследуют меня в средней полосе, игнорируя любые законы природы.
Во мне из-за создавшегося момента открылся великий оратор, и я стала быстро болтать всякую чушь, словно мне алкоголь в голову стукнул, я и правда была пьяна Шериданом:
— А я думала, что у тебя нет сестры, а есть только брат, но это здорово, что у тебя есть сестра, знаешь, у меня тоже много братьев и се…
Он вновь приложил палец к моим губам, сказав при этом: «Тсс!» Я замолчала. А далее было то, чего я вообще никогда и в жизни себе представить не могла: хриплым до невозможности, возбуждённым и страждущим голосом он пропел мне шёпотом на ухо всего две строчки, но этого мне хватило:
Пеплом сигаретным я упаду к твоим ногам,
Стану дымом нежным и прикоснусь к твоим губам…[13]
Как гласит «Газпром», мечты сбываются, и моя мечта сбылась.
Канистра для заправки бензином моторчиков мыслей-автомобилей опустела, став монументом нашему иссякнувшему потоку слов, который был прерван отстроенной, словно по волшебству, плотиной — поцелуем. Его горячие губы накрыли мои, обжигая своим жаром. Я не пыталась вырваться, у меня и в мыслях не было, что что-то не так — нет, всё именно так, как и должно быть, а мои ладошки крепко сжимали его футболку, в области груди, словно я держалась за неё, боясь упасть в омут с головой и прочими конечностями. Я таяла, как самая распоследняя глупышка, закрыв глаза, и наслаждаясь моментом. Наверное, я напоминала девицу из рекламы йогурта, они там все такие расслабленные, пребывающие в эйфории.
Артём крепко держал в своих руках мои плечи и больше (по крайней мере, пока) не предпринимал попыток опустить их на эрогенную зону. Хотя о чём я — всё моё тело в его руках превратилось в таковую. Он меня держал безобидно за плечи, а учитывая, что сам он весь мокрый от дождя и я, прижимаясь к нему тоже вся промокла, то создавался некий совсем не безгрешный союз.
Его поцелуй был жёстким и даже властным. Так целовал бы уверенный в себе человек. Хотя я мало понимаю в поцелуях. У меня было-то оно лишь с одним, я не считаю поцелуи с Шером, о которых слышала от братишки — те я не помнила. А те, что помнила, были детскими, как у мультяшных героев, без всяких французских штучек. Шер не наседал и не сдвигал меня с места, просто крепко держал, когда вершил своё тёмное дело, я была податлива, как маргарин. Мои губы под его напором разомкнулись, и
