Геном (Сборник) - Сергей Лукьяненко

– Какой возраст показал бы анализ твоих костей? – спросил Алекс.

Агент посмотрел на него, кивнул:

– А ты молодец, пилот. Ты меня поражаешь. Анализ показал бы сорок девять стандартных земных лет.

– Я знаю, кто он… – прошептала над ухом пилота Джанет. Ее голос утратил силу, стал растерянным и беспомощным.

– И я знаю, – сказал Алекс. – Тебе сорок девять земных… или сорок четыре года Эбена?

Агент улыбнулся.

– Именно. Холмс был прав… те, кто был взят в плен при Битве Покрывала, – деморализованы. Им промыли мозги, их держат под контролем… – Он посмотрел на Джанет, и во взгляде его мелькнула жалость. – Вот только не все патриоты человечества были известны Имперской Безопасности.

– Христос Разгневанный… – сказала Джанет. – Комитет контроля человечности!

– Всегда рядом с вами, майор Джанет Руэло. – Агент насмешливо поклонился. – У вас есть шанс, майор. Вы не выполнили свой человеческий долг. Вы не уничтожили Чужую, имея к этому все возможности. Но я понимаю всю тяжесть постигшей вас психологической обработки… и могу помиловать вас условно – на время военных действий. Ваше решение?

– Я… я…

Алекс чувствовал, что Джанет бьет дрожь. Он коснулся ее руки.

– Я связана клятвой капитану корабля. Я не могу.

– Джанет Руэло, вы ищете оправданий собственному предательству. – Агент всматривался в лицо негритянки со смесью брезгливости и жалости. – Хорошо. Как вышестоящий офицер я освобождаю вас от вынужденно данных обязательств.

Джанет молчала.

– У вас был шанс, майор. – Казалось, агент чуть удивлен. – Вы сделали выбор.

Он склонился над Цзыгу. Рывком поднял перед собой, придерживая за волосы одной рукой.

– Что вы собираетесь с нами делать? – спросил Моррисон. – Кто бы вы ни были, но вы человек, и…

– Я – человек, но люди ли вы? – поинтересовался агент. – Не волнуйтесь. Этот силовой барьер очень кстати – иначе мне пришлось бы вас убивать. Как только начнутся военные действия между Человечеством и Цзыгу – я вас покину.

Холмс насмешливо приподнял бровь.

– Эсминец уйдет, – сказал агент. – А мои друзья – придут.

Цзыгу шевельнулась и что-то прошипела.

– К нам возвращается дар речи? – спросил агент. Опустил руку в карман и достал ее – уже с маленьким универсальным ножом. – Значит, пора принять меры.

В следующую секунду Алекс отвернулся. Кажется, его примеру последовали все, кроме Холмса. Тот остался сидеть прямо, ледяными глазами взирая на происходящее.

Чужая издала клокочущий, захлебывающийся вздох. Что-то маленькое и мягкое шлепнулось на ковер.

В этот раз жучок-уборщик счел, что ему есть работа. Цзыгу невнятно мычала, зажимая окровавленный рот, капли красной крови струились сквозь сжатые пальцы. Жучок суетился у ее ног, подъедая пятна. Но чтобы утащить отрезанный язык, ему пришлось вызвать второго уборщика.

– Подонок, – сказал Алекс. – Ты что, специализирован на палача?

Агент покачал головой:

– Мой дорогой капитан, специализация психики – удел рабов. Не вы ли это говорили? Так было на Эбене, так есть в Империи.

Он обтер окровавленные руки о платье Цзыгу, с силой отпихнул ее в угол. А потом, достав свой пистолет, выстрелил четыре раза подряд. Алекс так и не смог узнать модели оружия – но это было что-то работающее на низкотемпературной плазме. Может быть, разработка Эбена, а может быть – Имперской Безопасности. Цзыгу захрипела от боли, захаркала кровью. Ее ноги были сожжены в коленях, руки – в локтях. Страшно, пронзительно закричал Ка-третий, забился в тисках поля.

– Ты палач, – сказал Алекс.

– Нет. – Поль Лурье покачал головой. – Нет. Они крепкие твари. Сей-Со будет жить… достаточно долго, чтобы услышать про гибель своей расы. У нее даже есть шанс остаться последней живой Цзыгу в галактике.

Он опустил пистолет в карман. Улыбнулся – открыто, непринужденно:

– Вы можете считать меня кем угодно. Палачом. Ксенофобом. Психом. На самом деле – я обычный человек. Нормальный человек, строящий нормальные планы на будущее. Именно Цзыгу – наши основные соперники в галактике. С Брауни нас разделяет отношение к экспансии, они давно уже не стремятся к захвату территорий. Фэнхуан требуются для колонизации планеты, которые не устраивают нас. С Халфлингами мы вполне можем существовать вместе – лишь союз с Цзыгу мешает нам совместно осваивать одни и те же планеты. Церковь Христа Разгневанного – безумцы-идеалисты. Эбенские спецы – пушечное мясо. Имперские спецы – выхолощенные вырожденцы. Имперская власть – ширма для трансгалактических корпораций. Империя постыдно утратила свой боевой кулак, планету Эбен. Тех, кто всегда служил людям… настоящим людям. Таким, как я. Тем, кто на самом деле правит миром. Мы слишком поздно убрали последнего Императора… настоящего Императора, признаю, но впавшего в глупый идеализм. Но все обратимо.

– Зачем ты говоришь все это, комитконтролец? – выкрикнула Джанет.

– Не для того, чтобы убрать вас, как знающих слишком много. – Агент усмехнулся. – Тебе не понять этого… отважный майор Эбенского флота Джанет Руэло… ах, какие надежды я строил на тебя!.. но ты подвела. Я не боюсь ваших рассказов – они уже ничего не будут значить через десять часов. Но мне хочется, чтобы вы, сборище самодовольных ублюдков, знали… всю свою оставшуюся жизнь знали – кто правит миром. Не вы, изуродованные духовно спецы. И не ортодоксы-натуралы, пьянеющие от стакана водки, болеющие насморком и не приспособленные ни к одной работе. Те, кто вобрал всю силу генетических изменений, но не поставил барьеров в сознании, – вот ваши настоящие хозяева! Они правят планетами, они двигают миллиардами, они решают вопросы войны и мира. А то, что предназначено вам, – иллюзии. Сладкий сон. Фальшивая вера в свою исключительность. И так было, и так будет. Всегда. Хозяева и рабы не меняются местами… мой дорогой, дружный, веселый коллектив товарищей. Ваше место всегда будет к вашим услугам. В шахте на астероиде. За терминалом в конторе. У пульта в корабле. С лучеметом в строю.

Он наслаждался происходящим. Его сейчас несло – агента Имперской Безопасности, офицера контроля человечности с Эбена, тайного политика Империи… кем только он не был, этот спец, не являющийся спецом. Не связанный ничем – ни моральными барьерами спецов, ни древней моралью натуралов. И Алекс поймал себя на том, что понимает – как тому хочется выговориться. Может быть, в первый раз за десятки лет. Сбросить очередную опостылевшую маску и, уже стоя со своим собственным (а собственным ли?) лицом перед недавними товарищами, сказать все, что он на самом деле думает.