Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4 - Джеймс Клавелл

Она была настолько потрясена, что едва не потеряла сознание. Не думая, Эрикки шагнул к ней, но в живот ему тут же уперся ствол револьвера.

– Я просто хотел помочь ей, – охнул он.

– Тогда стойте где стоите! – По-турецки майор приказал полицейскому: – Не убивай его. – По-английски он повторил вопрос: – Итак, Азадэ-ханум? Почему?

Она не смогла произнести ни слова. Ее рот открывался и закрывался, но не производил ни звука. Эрикки сказал за нее:

– А что еще мог сделать хан, майор? Затронута честь хана, его лицо. Публично он просто не мог поступить иначе, не так ли, на что бы он ранее ни согласился втайне?

– Возможно, но, уж конечно, не так быстро, нет, далеко не так быстро, не поднимая в воздух истребители и вертолеты – зачем бы ему делать все это, если он хотел, чтобы ваш побег удался? Это просто чудо, что вас не заставили сесть, что ваш вертолет не свалился на землю, изрешеченный пулями, как сито. Для меня все это звучит как нагромождение лжи. Может быть, она настолько боится вас, что готова сказать что угодно. Теперь ваш так называемый побег из дворца: как это в точности произошло?

Беспомощный, Эрикки рассказал ему все. Больше я ничего не могу сделать, подумал он. Рассказать ему всю правду и надеяться. Голова его в основном была занята Азадэ, видя заполнивший ее тупой ужас, и все же Хаким, конечно, и должен был отреагировать именно так, как отреагировал – именно живым или мертвым, – разве кровь его отца не струилась в его жилах?

– А оружие?

Снова Эрикки рассказал все как было: как его заставили работать на КГБ, как шейх Баязид похитил его, потребовал выкуп, совершил налет на дворец, как ему пришлось вывозить их на вертолете, как потом они нарушили свои клятвы и как ему пришлось убить их всех.

– Сколько человек?

– Я не помню точно. С полдюжины, может быть, больше.

– Так вам нравится убивать, а?

– Нет, майор, я ненавижу это, но, пожалуйста, поверьте нам, мы оказались пойманными в паутину, которую не ткали сами, все, чего мы хотим, это чтобы нас отпустили с миром, пожалуйста, позвольте мне позвонить в мое посольство… они смогут поручиться за нас… мы ни для кого не представляем угрозы.

Майор просто сидел и смотрел на него.

– Я не согласен, ваш рассказ слишком смахивает на небылицу. Вас разыскивает полиция за похищение и попытку убийства. Пожалуйста, пройдите с сержантом, – сказал он и повторил это на турецком. Эрикки не шевельнулся. Он стоял, сжав кулаки, готовый взорваться. Револьвер тут же появился в руке сержанта, оба полицейских угрожающе двинулись к нему, а майор сурово произнес: – Сопротивление полиции – очень серьезное преступление в нашей стране. Идите с сержантом. Идите с ним.

Азадэ попыталась что-то сказать, не смогла. Эрикки стряхнул с себя руку сержанта, сдержал свой бессильный гнев и попытался улыбнуться, чтобы приободрить ее.

– Все в порядке, – сказал он и вышел следом за сержантом.

Паника и ужас к этому моменту почти полностью овладели Азадэ. Ее пальцы и колени дрожали, но ей так хотелось сохранить достоинство, сидеть с высоко поднятой головой, зная, что она беззащитна и что майор сидит напротив, глядя на нее, и в комнате никого нет, кроме них двоих. Иншаллах, подумала она и встретила его взгляд, ненавидя его.

– Вам нечего бояться, – произнес он с любопытством. Потом протянул руку и взял со стола ее шелковый ридикюль. – На время, для безопасности, – сказал он сдавленным голосом, прошел к двери, закрыл ее за собой и пошел по коридору.

Камера в конце коридора была тесной и грязной, больше похожей на клетку, чем на комнату, с деревянным лежаком, решеткой на крошечном окне, цепями, свисавшими с огромного болта, вмурованного в стену, воняющей парашей в углу. Сержант захлопнул за Эрикки дверь и запер ее на замок. Через решетку на двери майор произнес:

– Помните… э-э… покой Азадэ-ханум зависит от вашей покладистости. – Он ушел.

Оставшись один, Эрикки принялся расхаживать по камере, изучая дверь, замок, прутья решетки, пол, потолок, стены, цепи – ища способ выбраться.

Эль-Шаргаз. Аэропорт. 17.40. Более чем в полутора тысячах километров на юго-восток через залив Гаваллан сидел в своем кабинете в управлении компании, с тревожным нетерпением ожидая телефонного звонка; до захода солнца оставался один час. Ему уже пообещали один 212-й в одной парижской компании и два 206-х в «Аэроспасьяль», где у него работал друг, по разумным ценам. Скот сидел в приемной ВЧ-радиостанции, Петтикин дежурил у второго телефона там же. Руди, Вилли Нойхрайтер и Скраггер были в отеле, где сидели на телефонах, разыскивая пилотов и механиков, договариваясь о возможных поставках запчастей и оборудования в Бахрейн. От Касиги пока не было никаких вестей.

Телефон зазвонил. Гаваллан схватил трубку с затаенной надеждой услышать что-нибудь о Дюбуа и Фаулере или что это Касиги.

– Алло?

– Энди, это Руди. У нас есть три пилота из «Люфттранспортгезельшафт», и они еще обещали двух механиков. Десять процентов сверх обычного, месяц работы, два – отпуска. Погоди… мне звонят по другой линии. Я перезвоню, пока.

Гаваллан сделал пометку в своей тетради; от волнения у него началась изжога, и это переключило его мысли на Мак-Айвера. Когда он говорил с ним некоторое время назад, он не стал упоминать все эти проблемы с крайними сроками, не хотел расстраивать его еще больше, пообещав, что, как только вертолеты будут благополучно вывезены, он прилетит следующим рейсом в Бахрейн, чтобы его проведать. «Все в порядке, беспокоиться не о чем, Мак, нет слов, чтобы по-настоящему отблагодарить тебя и Дженни за все, что вы сделали…»

В окно ему было видно клонившееся к горизонту солнце. Аэропорт интенсивно работал. Он видел, как садится «Боинг-747» компании «Алиталия», и это напомнило ему о Петтикине и Пауле; у него пока еще не было возможности спросить у Чарли, что это там такое было в отеле. У дальнего конца взлетно-посадочной полосы, ближе к грузовому терминалу, стояли его восемь 212-х; они выглядели изуродованными, похожими на скелеты без лопастей, колонок несущего винта, остатки которых механики еще укладывали в ящики. Куда, черт подери, запропастился Касиги? Он несколько раз пытался звонить ему в отель, но Касиги не было в номере, и никто не мог ему сказать, где он или когда вернется.

Дверь открылась.

– Пап, – сказал Скот, – Линбар Струан на телефоне.

– Скажи ему, чтобы катился к черту… нет, подожди, – быстро добавил Гаваллан. – Просто скажи, что меня все еще нет, но ты уверен, что я позвоню ему сразу же, как только появлюсь. – Он пробормотал несколько китайских ругательств подряд. Скот заторопился прочь. Снова зазвонил телефон.

– Эндрю, это Роджер Ньюбери, как поживаете?