Крыса из нержавеющей стали. Кн. 1 - Гарри Гаррисон

— Готовность по всем частям. Пятнадцать секунд до нуля. Бомбометчицы, будьте готовы. До последней секунды держитесь подальше от окон, то есть не высовывайтесь. Активировать бомбы… Бросай!

С улицы раздалась серия глухих взрывов, подхваченных со всех сторон здания, когда девушки метнули бомбы с верхних этажей. По большей части это были дымовые бомбы, хотя к ним были примешаны бомбы с раздражающим и сонным газами. Я дал бомбам пять минут, чтобы дым достиг максимума густоты, а затем включил рубильник двери гаража. Дверь с грохотом поднялась, открыв нашему зрению клубы дыма, начавшего струиться в гараж.

— Вперед, мои верные солдаты, вперед! — приказал я, и все их левые ноги поднялись и шагнули как одна. Ряды моей бригады роботов хлынули вперед.

— Благодарим вас, сэр! — сладкоречиво прозвучало из сотни металлических глоток, и я поспешил отступить, чтобы дать им дорогу.

Раздалась стрельба из окон верхних этажей, немедленно подхваченная войсками снаружи. Пятнадцать секунд после нуля, время для второй волны.

— Все другие части роборецких — пошел! — приказал я по рации.

По этой команде из других дверей и выходов фабрики в саване дыма и газа должны выступить оставшиеся роботы. Я не тратил время на организацию подслушивания вражеских команд по линии связи, но вполне мог вообразить, что там теперь происходит. Здание было окружено, все их войска стояли настороже, наша цитадель была видна во всех подробностях на теплом полуденном солнце. И вдруг внезапная перемена: дым, химические раздражители облаком окружают здание со всех сторон. Явная попытка организовать прорыв… И вот она! Дзинь, дзинь! Получай, поганый бурадский прохвост! Но какие бойцы эти бурадцы! Стальные ребята — по ним стреляешь, а они не падают. Паника в дыму! Сообщение, что есть и другие прорывы. Какой из них настоящий, какие для прикрытия? Как распределить войска? Куда следует направить резерв? Я подсчитал, что потребуется примерно минута для того, чтобы возникшая сумятица достигла своего максимума. После этого дым начнет рассеиваться, в телах убитых опознают роботов и сообщат об этом всем. Нам следовало выбраться прежде, чем об этом сообщат. И поэтому, как только были брошены бомбы, Бэйз и ее войско поспешили на выбранную позицию, а одна минута — не очень долгий срок, чтобы добраться с верхних этажей к задней части фабрики. И все же большинство из них оказались там раньше меня. Бэйз отсчитывала их, когда они пробегали мимо.

— Партия вся, — сказала она, ставя последнюю галочку в списке.

— Вперед! Ангелина, стой наготове с гранатами!

Открыли маленький выход, и Ангелина швырнула дымовые гранаты. Не было больше разговоров, и в этом внезапном молчании ясно можно было слышать стрельбу и крики. Я был уверен, что среди всех прочих голосов засек случайное «Благодарю вас, сэр!». Фанда показывала дорогу, а мы следовали цепочкой, положив руку на плечо идущей впереди. Я шел в середине цепочки, а Ангелина как раз передо мной, так что я держался за нее. Уверен, что размещение было случайным, поскольку в данный момент Ангелине было наплевать, вцеплюсь я или нет в одну из этих полуголых бурадских милашек. Такое движение сквозь тьму с пониманием собственной беспомощности вызывало легкое раздражение, особенно когда мимо нас просвистел случайный снаряд. Я надеялся, что случайный. Улица эта была узкая, и с обоих концов ее блокировали клизандские войска. Если бы они знали, что происходит, то могли бы прочесать улицу перекрестным огнем. Мне хотелось надеяться, что в данный момент они заняты роботами. Все, что нам требовалось сделать, — это пересечь метров двадцать открытого пространства до многоквартирного дома на другой стороне. Если мы доберемся туда незамеченными, то там разделимся и рассеемся через кроличьи ходы улиц, дорожек и туннелей. Будем надеяться, что мы сольемся с гражданским населением и исчезнем прежде, чем наше отсутствие заметят. Будем надеяться. Я считал шаги, так что знал, что почти добрался до здания, а это значило, что половина наших уже была в безопасности, когда поблизости послышался голос:

— Это ты, Зобно? Что там сержант говорил насчет роботов? Это похоже на роботов?

Цепочка остановилась. Все молчали, затаив дыхание. А ведь мы были почти у цели. Голос был мужской. Человек говорил по-клизандски.

— Роботы? Какие роботы? — переспросил я, сняв чью-то руку со своего плеча и переместив ее на плечо Ангелины. — Двигай! — шепнул я ей в ухо. А затем покинул цепочку и тяжело затопал к говорившему в своих новых сапогах.

— Я уверен, он сказал, что это роботы, — пожаловался голос.

Я ощутил позади себя слабое движение, когда цепочка снова тронулась вперед. Я топал и кашлял, приближаясь к невидимому собеседнику. Мои руки вытянулись, готовые сжимать и душить, как только он снова заговорит. Все это сработало бы прекрасно, доставив мне маленькое садистское удовольствие, если бы вечерний бриз не накатился на нас из-за угла здания. Ветер дохнул мне в лицо прохладой, а в дыму открылся разрыв. Я смотрел на клизандского солдата в шлеме и с гауссовкой наизготовку, на лице которого отпечаталось переживаемое им потрясение. По веской причине, вместо того, чтобы увидеть собрата-солдата, он узрел неизвестного типа, разминающего пальцы, с красными глазами и небритым лицом, одетого в совершенно прозрачную робу и женские сапожки, с висящими на плечах узлами и тюками. Разинуть рот — это, примерно, все, что он мог сделать… Этот паралич продолжался ровно столько, чтобы я успел добраться до него. Я схватил его за горло так, чтобы он не смог выкрикнуть предупреждение, и за гауссовку так, чтобы он не мог выстрелить в меня. Мы немного поплясали в таком стиле, и дым снова сомкнулся вокруг нас. Мой противник не кричал, не стрелял, но и не покорялся. Он был рослым, мускулистым и держался за свое. К счастью, он не отличался сообразительностью, держался обеими руками за гауссовку и пытался вырвать ее у меня. Примерно как раз в то время, когда он уразумел, что мог бы держать ее одной рукой, а другой лупить меня, я дал ему подножку и рухнул на него.

Прежде чем он стукнулся о землю, он успел нанести мне два быстрых удара в живот, которые не улучшили моего состояния. Затем мы приземлились, и я вышиб из него дух. Это заставило меня освободить руку на его горле, но прежде чем он успел втянуть в себя достаточно воздуха, чтобы закричать, я привел его в бессознательное состояние. Я сидел на нем, ожидая, когда моя голова перестанет кружиться и развяжется узел в животе, когда поблизости раздался новый голос:

— Что это за шум? Кто это?

Я глубоко с содроганием вздохнул и приложил все силы, чтобы как-то владеть своим голосом.