Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Прозоров Александр Дмитриевич

– Виват императору!

– Слава курфюрсту!

– Эрцгерцогу Руссии слава!

– Хорош орать, – кивая на быстро приближающихся врагов, поморщился Вожников. – Ну, поехали биться, что ли…

Князь опустил забрало, взял в руку поданное и. о. оруженосца – Сен-Клером – копье, опустил…

Разом упали на упоры рыцарские копья! Красиво – любо-дорого посмотреть. Ударили оземь копыта боевых коней. Звонко протрубили трубы, тряхнув разноцветными перьями, наклонились шлемы. Миг – и закованная в латы конница, ведомая своим императором, понеслась на врага железной несокрушимой лавою!

Поднимая пыль, копыта вгрызались в землю, рокотали барабаны, звенели подпруги, а кто-то позади с восторгом колотил мечом о щит!

О, этой лаве противостояла вовсе не легкая пехота – такие же латники, только под зеленым знаменем Пророка. Вел их рыцарь в золоченых доспехах, с серебряным полумесяцем на круглом щите. Мавританские шлемы чем-то напоминали московские или ордынские – такие же вытянутые, с забралами-полумасками и кольчужными бармицами. А вот у того воина, что скакал сейчас впереди, шлем был не совсем обычный – изысканный, круглый, с изящным забралом… такой шлем только что появился в Италии, и называли его – армэ.

Мусульманские воины давно уже опустили копья и сейчас мчались на врага… осталось уже метров двадцать… десять… пять…

Две лавы сшиблись со страшным треском и скрежетом!

Кто-то, выбитый мощным ударом, сразу же вылетел из седла, кого-то пронзили насквозь, несмотря на доспехи, копья же сломались почти что у всех. Да и не нужны они теперь стали, копья. В ход пошли мечи, секиры, шестоперы, булавы – у кого что было, кому что нравилось, кто к чему привык.

Машина битвы набирала обороты, словно какой-то гигантский механизм, механизм смерти, действующий совершенно независимо от людей. Со всех сторон слышались крики, стоны раненых, проклятья и скрежет, звон. Где-то палили пушки, и ветер сносил едкий пороховой дым прямо на рыцарей обеих армий.

Мавр с серебряным полумесяцем на щите, отбросив обломок копья, выхватил из-за пояса кистень с тремя шариками на стальных цепях. Размахнулся… Как ни уворачивался Егор, а все же один из шариков угодил ему в шлем, напрочь смяв корону. Мягкий подшлемник смягчил удар, однако все же в голове словно б ударил колокол, Вожников даже пошатнулся в седле – и эта его слабость не ускользнула от внимания мавра. Враг стал наседать, нанося удары в большей степени беспорядочно, нежели прицельно, теперь важной сделалась вовсе не точность, а натиск – неудержимый, тупой. Со свистом рассекая воздух, сверкающие на солнце шары кружили над головой князя, словно связанные цепочкою пули, словно стальные осы, готовые ужалить в любой момент.

Быстро овладев собой, Егор подставил под шары щит с изображением серебряных новгородских медведей и все той же короны, по которой как раз и пришелся удар – два-три шара с грохотом и звоном ударили один за другим, третий же чуть поотстал – на то и рассчитывал князь: резко повернул щит боком, поймав шар в вырез для копья, словно в лузу. И тут же дернул на себя, одновременно ударив мечом в голову неприятеля… конечно же не попал – мавр оказался слишком уж опытным воином, увернулся – однако Вожников и не стремился к точности, главное сейчас было – лишить врага мощного и малопредсказуемого оружия… что и случилось! Вытащенный из латной перчатки кистень, описав кривую дугу, полетел наземь… а меч князя наткнулся на вражеский клинок, судя по звону – исключительно доброй и закаленной стали. Кто б сомневался!

Тяжелый рыцарский меч – оружие не для фехтования, каждый просто стремился как можно скорей нанести сокрушительный удар, не бить, так, хотя бы ранить. В качестве оборонительной меры можно было подставить щит или собственный клинок, как только что сделал мавр – но все это было чревато: сильный – сверху вниз – удар обычно разваливал щит пополам, клинок же запросто мог сломаться. Не всякий, конечно… Эти – те, что что у мавра с князем – не ломались, лишь зло звенели – дзынь, дзынь…

Дзынь!!! Удар Вожникова, попав врагу в шлем, соскользнул, угодив на излете в железный наплечник, Егор даже чувствовал, хотя и не видел, как под забралом презрительно усмехнулся враг. Усмехнулся и сам нанес быстрый удар, целя в сочлененье доспеха… Князь подставил шит, и вражеский меч застрял в нем секунды на три, не более… Все эти три секунды Вожников, повернув клинок плашмя, с яростью колотил по вражескому шлему, исходивший от этого грохот напоминал старт самолета или космического корабля… ну, по крайней мере – шум поезда. Можно себе представить, что творилось в голове у мавра! Бедолага не в силах был поднять меч… пошатнулся в седле…

Видя такое дело, исполняющий обязанности оруженосца, славный шевалье де Сен-Клер, живо спрыгнув с седла, поднырнул под вражеского коня, ловко перерезав подпругу.

Мусульманин с грохотом полетел наземь, подняв тучу пыли и ударяясь шлемом о плоский серый камень.

Сен-Клер выхватил из-за пояса кинжал, прозываемый мизерикордия – им добивали раненых.

– Не надо! – спешившись, Егор поднял забрало и приказал: – Просто сними с него шлем.

Кивнув, нормандец проворно исполнил указанное…

Честно говоря, Вожников не особенно-то и удивился, узнав в рыцаре серебряного полумесяца старого своего знакомца, самозваного кабальеро Алонсо де Риверу… или как его там звали по-настоящему, по-мавритански…

А вокруг все уже закончилось, закончилось полной победой императорского воинства! Уже победно трубили трубы, реяли на ветру стяги и пушки, салютуя, палили в светлое, едва тронутое белыми полупрозрачными облачками небо.

– Славный пленник! – одобрительно промолвил Сен-Клер. – Судя по всему – он не из простых рыцарей, можно будет взять хороший выкуп.

– Ты думаешь, мне так уж нужны деньги, славный Арман? – усмехнулся Егор, вглядываясь в бледное, с рыжеватой щегольской бородкой, лицо поверженного мавра.

Юный шевалье расхохотался:

– Конечно же не нужны, сир! Как и нашему славному Ла Гиру! Но вы не такой, как Ла Гир, и не будете зря убивать. И… если вам не нужен это пленник…

Тут молодой рыцарь замялся, видать, устыдясь собственной наглости.

– А ты, видно, хочешь взять за него выкуп, мой юный друг? – тут же догадался Вожников. – Так и быть – этого пленника я дарю тебе!

Лежавший в траве мавр вдруг открыл глаза и, сдержав стон, с ненавистью взглянул на торжествующих победителей.

– Вы славно сражались, сеньор, – князь улыбнулся поверженному и кивком указал на оруженосца. – Этот молодой человек – славный рыцарь Арман де Сен-Клер из Нормандии. Ваша жизнь теперь принадлежит ему.

Сен-Клер помог врагу подняться на ноги:

– О, для меня большая честь познакомиться со столь славным рыцарем.

– Думаю, вы не получите за меня ни гроша, – по-каталонски произнес пленник. – Лучше убейте.

– Не получу? Ой ли? – все прекрасно поняв – каталонский язык весьма близок к французскому – шевалье де Сен-Клер прищурился и хитро улыбнулся. – Я же не слепой, месье! Хотите, оценю ваши доспехи? Судите сами: один ваш панцирь толедской работы как минимум на три дюжины золотых потянет, это не говоря уж обо всем остальном… Да еще конь с попоною! О шлеме я даже судить не берусь – никогда такого не видел! Но, судя по всему – отнюдь не дешевый.

– Не дешевый, – скосив глаза на князя, неожиданно усмехнулся мавр. – Что ж, делайте, что хотите.

– Тогда дайте мне слово, что не сбежите, и идите во-он к тому золоченому шатру, – Сен-Клер указал пальцем.

– Слово? – удивленно переспросил пленник.

– Только не говорите, что слово, данное неверному, ничего не стоит, – поспешно промолвил Егор. – Вы же – свободная личность, рыцарь, а не баран, покорно идущий на бойню. А слово рыцаря нерушимо, вам ли не знать?

– Так даете слово? – поглядывая на городские стены, нетерпеливо переспросил Арман.

– Черт с вами… Даю!

Махнув рукою, мавританец оглянулся на город, с горькой улыбкой взглянув на вывешенное на воротной башне позорное белое полотнище, и, сплюнув, понуро зашагал к шатру.