Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

Действительно, мне ничего объяснять не нужно. Я и так знаю больше, чем хотела бы об этой кровавой богине и её последователях. Так, а это что такое спрятано под стеклом стенда? Я не сплю, зрение меня не подводит? Это тот самый кинжал с костяной ручкой в виде трёхгрудой богини, что летал за мной по Жатжайским горам?

– Так это ты забрал его с собой, – поняла я, – и ничего я не теряла.

– Прости, – с неподдельной искренностью в голосе сказал Стиан. – Я не был уверен, что ритуальный кинжал не причинит тебе вреда, когда ты ступишь на земли королевства, поэтому решил оградить тебя от ненужной опасности.

– Как ты его вообще сюда привёз? Ты брал его в руки? А как же правило, что кинжал приносит в жертву Камали притронувшихся к нему мужчин? Или на тебя эти чары не действуют?

– Не знаю, я не проверял и не собираюсь. Тогда я просто аккуратно завернул его в материю, положил в свободный футляр, перевязал его платком, чтобы кинжал из него не выпал. Так и привёз его сюда. А когда настало время приобщить кинжал к экспозиции, я на всякий случай попросил секретаря декана положить его под стекло.

– Секретаря?

– Фриту. Через неделю она должна была выходить замуж, поэтому выглядела очень счастливой и жизнерадостной. Я подумал, что в её сердце в данный момент уж точно нет затаённых обид на мужчин, так что кинжал вряд ли будет её преследовать. Так и вышло. С тех пор он лежит тут и даже не шевелится.

– Может, успокоился и больше не хочет крови?

– По моим наблюдениям сарпальское колдовство заметно угасает вдали от родной земли. И это хорошо. Хоть где-то можно спокойно изучать ритуальную атрибутику, не опасаясь быть зарезанным.

Действительно, хорошо. Но мне всё равно тревожно находиться рядом с клинком и грозным изваянием красной богини. Мало ли что.

Я поспешила отойти подальше от статуи со стендом и принялась осматривать другие экспонаты. Их здесь было превеликое множество, даже слишком для не самого просторного помещения. Ковры на стене, одеяния на манекенах, маленькие статуэтки людей и животных, сабли и луки со стрелами, доспехи, маски, расписные черепки, обрывки свитков, коллекция монет. И среди них лежит та самая, из Города Ста Колонн… Ясно, кое-что из своей добычи доктор Вистинг всё же передаёт музею. А остальное, как мне говорили, он продаёт коллекционерам. Сколько там я отдала ему золотых монет, когда мы покинули Мола-Мати? Штук двадцать, не меньше. Наверное, тромские нумизматы были счастливы приобрести столь древние артефакты.

Я всё шла вдоль стенда с графикой, разглядывая многочисленные обрывки свитков и выцветшие рисунки на обрывках шёлка, как вдруг увидела раскрытую книгу с древними письменами на розоватых страницах. Да это же та самая книга, что пролежала в подземельях Города Ста Колонн тысячу лет и не рассыпалась в прах только благодаря особо прочному футляру. Странно, что такую редкость доктор Вистинг не продал коллекционерам, а передал в музей… Как и кинжал Камали.

После череды гобоев настала очередь сарпальской посуды и предметов интерьера. Приметную вазу с пузатыми боками и тонким горлышком я узнала сразу – вторая такая же теперь стоит в моём деревенском доме в гостиной. А вот этот золотой сервиз с блюдом, мисками, кувшином и стаканами так похож на тот, из которого мы принимали пищу в Мола-Мати, когда Тунур украл нашу посуду. Надо же, просто один в один. И когда в Сарпале наладили производство серийных наборов да ещё и из золота?

Я наклонилась, чтобы прочитать на табличке из какой сатрапии родом этот сервиз, но среди тромских слов опознала лишь два: Леон Алар.

– Что это значит? – выпалила я, выпрямившись. – При чем тут Леон? Или... Так это тот самый набор?

– Не очень приятные воспоминания навевает, правда?

Не то слово. Я смотрела на стаканы с ветвистым орнаментом, а в горле начало пересыхать. Того и гляди, блюдо снова наполнится верблюжьей кровью и из коридора дунет обжигающий южный ветер.

– Мне казалось, этот сервиз остался у Леона. Мы же с ним поделили подарки визиря. Я взяла украшения, он забрал всё остальное. Как тогда сервиз оказался здесь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Леон подарил музею, когда приезжал во Флесмер покупать новый самолёт. Сказал, что сил нет смотреть на эти стаканы. Ещё рассказал, что когда друзья в шутку предложили распить из них коньяк, он им поперхнулся и чуть не задохнулся. После этого он решил упаковать сервиз и привезти мне. В благодарность за то, что я консультировал его, пока он писал книгу.

– Да? – немало удивилась я. – Так вы поддерживаете связь?

– Приятельствуем, – неопределённо пожал он плечами. – Пока плыли из Сарпаля на сейнере, у нас было много времени, чтобы пообщаться на равных. Оказывается, пока вокруг нет опасностей, и нервы не натянуты струной, он очень душевный человек и приятный собеседник. А ещё он интересный рассказчик. Мне понравилась его книга, очень легко и увлекательно написана.

– И в ней ни слова о тебе, – лишний раз решила я поддеть Стиана.

– Я же говорил, у нас с Леоном был уговор. Мне известность ни к чему. В Сарпале тоже умеют читать тромские переводы аконийских книг, и, как правило, это очень влиятельные люди. Если в следующую мою командировку кто-то узнает меня и поймёт, что никакой я не старосарпалец, а тромец из Тромделагской империи, я рискую попасть в неприятности.

– Из-за чего?

– Меня объявят шпионом. А за шпионаж в Сарпале положена тюрьма и публичная казнь.

О, вот мы и подобрались к очень интересной теме. Интересно, что доктор Вистинг скажет дальше.

– Но ты ведь учёный. Разреши ты Леону написать о себе, читающая публика в Сарпале знала бы, кто ты на самом деле.

Стиан с грустью улыбнулся и отвёл глаза:

– Увы, но читающая сарпальская публика помнит времена, когда под видом исследователей и натуралистов по Сарпалю странствовали тромские разведчики. Они, конечно, собирали гербарии и предметы культа, но в то же время записывали всяческие наблюдения о жизни городов и слухи из дворцов. Теперь для сарпальца строчащий что-то в блокнот человек прочно ассоциируется со шпионом. Я из-за этого в поездках даже заметки не могу вести, когда кто-то рядом. Жду ночи, чтобы все заснули, и при свете костра записываю то, что ещё не забыл за день. А уж если моё инкогнито будет раскрыто, и эти ухищрения не помогут – я стану для всех тромским шпионом и снова угожу в невольничью яму.

– Куда угодишь? – не поверила я своим ушам. – Так тебя уже арестовывали?

– Было дело, – насупился он, явно вспоминая не самые неприятные моменты из жизни, – лет пять назад. По счастью, это случилось в Старом Сарпале. Один лавочник увидел, что из моей дорожной сумки торчит кусок карты, и донёс стражам. Меня схватили на выезде из города и кинули в подземную тюрьму. Это скверное место, особенно если просидишь там месяц в ожидании, когда тебя выведут на площадь и прилюдно обезглавят.

– О боги! Как же так? Целый месяц в заточении? И как ты спасся? Тебе помогли твои старосарпальские родственники?

– Мне помог экипаж корабля, на котором я должен был вернуться домой. Когда в назначенный день я не появился на берегу в условленном месте, они поняли, что со мной что-то случилось, и взяли курс на Флесмер, чтобы как можно скорее сообщить моему отцу. Он нелегально приплыл вместе с ними в Старый Сарпаль и не побоялся сойти на берег, чтобы встретиться со старыми друзьями. За годы службы на железной дороге он успел обзавестись полезными связями среди влиятельных горожан. Они и помогли за немалую взятку добиться от городского совета моего освобождения. Вот так пять лет назад я съездил в самую дорогую свою командировку. С тех пор стараюсь вести себя осмотрительнее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Какая мрачная история. Не ожидала от доктора Вистинга такой откровенности. Хотя, он ведь и не признался, что его поймали на настоящем шпионаже. Всё ещё пытается меня уверить, что он несчастный учёный, который стал жертвой обстоятельств. И мне его и вправду жаль.

– Я бы на твоём месте после такого вообще никуда больше не ездила.