Люболь. Книги 1-4 - Вера Авалиани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мама мия! – вздохнула Соня. – По мне, так не остаются. Хотя след от всего есть на всем.
– След… это то, что от грязи?
– И от нее тоже.
Ангел Фредика сказал Ангелу Софьи, что мальчик не понимает причину, но остро чувствует ее грусть и настроение прощания. И он очень боится, сам не зная чего.
– Разуверь ты, наконец, свою Соню, внуши ей, что небо ее помиловало. Пусть она перестанет жить, ставя себе предел.
– Мне тоже жаль ее из-за этого. Но Ангелы знают только о планах небесных, а люди предчувствуют не только хорошее – с нашей помощью, – но и плохое.
– Но Бог-то знает все, – возразил Ангел Фредика, присев на постель мальчика рядом с подопечным, чтобы тот не свалился. – И все в его власти.
– Да, Он – автор всего. Но человек-то был заведен на Земле с недоделанной программой управления.
– Ученик-зазнайка решил опередить Учителя. Украл ноу-хау. А теперь все люди, грубо говоря, не с автоматической коробкой передач, а на ручном тормозе. Или вообще неуправляемые…
Глава десятая
За прогулками у моря, работой в саду и написанием романа и музыки время для обитателей виллы катилось незаметно и гладко.
Погода стояла восхитительная.
Соня с Клодом без Фреда съездили на экскурсию, опробовали ванны Клеопатры. Этот кусок Средиземноморья вместе с пляжем когда-то Марк Антоний подарил своей любимой. Здесь они занимались любовью прямо на берегу, благо тогда он был диким – ничего поблизости.
Теперь из-за того, что и в это время года там было полно туристов из тех мест, где люди генетически плохо переносят летнюю жару – скандинавских стран и Бенелюкса, – сделать что-то подобное супругам Таубам не удалось. Зато они купили последние билеты в ванны Клеопатры и там уж предались любви, воображая себя этими историческими любовниками.
Вели они себя довольно откровенно, записывали звуки на диктофон. Но если служащие их и видели, то вмешиваться не стали. Других-то посетителей не осталось в этих длинных бассейнах из известняка.
Но все же после бурных плесканий и кувырканий, после фырканий и бульканий крик удовлетворения не мог не оставить сомнений в характере занятий пары.
Так что, одевшись, они поспешно ретировались с места событий – кто знает, может, за такое тут предназначен штраф, или даже полицию вызовут? По дороге вышедшему им навстречу охраннику Клод сунул пять долларов. И тот, открыв было рот, замолчал. Принял извинения.
– Мы крадемся, как нашкодившие кот и кошка, – резюмировала Соня.
– Так ведь в этом доля правды есть, и составляет она – сто процентов, – усмехнулся Клод. – Но лично я не раскаиваюсь. А ты, Софи?
– Мы просто не могли не испытать это. Жизнь так коротка.
– Но ее на все хватает, – буквально пресек ее «завывания» Клод. Это его Ангел «науськал» вселять в жену оптимизм.
По мере приближения срока приезда в середине апреля родителей Соня вплотную занялась домом.
Если раньше по комнатам ползали три автоматических диска – пылесоса, очищая полы и ковры, то перед приездом свекрови Софья решила попотеть. Ну и что, что свекровь ее любит: тем больше оснований ее не разочаровать.
В супермаркете у Махмуда Соня заказала средство по уходу за мебелью с натуральным воском. Он его получил через неделю. Раньше он такими изысками не баловался. А также по Сониному велению привез в свой маленький супермаркет удобные швабры: не мешает освежить дом, который раньше был лишь в относительном порядке.
Словом, все, включая жителей гостевого домика, драили поверхности в обоих строениях. А Настя с Гией были «припаханы» в саду. Они сооружали розарий.
Миша смеялся над всеми: мол, потемкинскую деревню строите, товарищи.
– А я все матушке-императрице расскажу, – хвастался он.
Фредик, и тот вытряхнул в подвале подстилку для котов. После этого его пришлось отмывать от последствий.
Словом, работа кипела.
В мае Клод с Софьей собирались в Канны, режиссер уже три письма им прислал, что музыка к фильму в номинации. И, оставшись дома одни, родители Клода имели все шансы обнаружить бесхозяйственность невестки. Так что именно на ее ложную репутацию и трудился две недели дружный коллектив.
– Сплошные субботники у нас.
– Что такое субботники, – спросил Клод. Этого слова в его русском лексиконе не было.
– Это когда перед праздниками в субботу люди разных профессий убирали территорию вокруг офисов или обустраивали парки. В советское время.
– Но почему дворники и садовники этого не делали каждый день, – изумился Клод с оттенком возмущения.
– Потому что при социализме каждый на своем рабочем месте норовил недоработать за очень маленькую зарплату – восстанавливали баланс между усилиями и их вознаграждением.
И вот день приезда Роберта и Роберты настал. Лилия сварганила на обед голубцы, Настя испекла торт «День и ночь», в котором светлый бисквит был перемешан с темным. Ну и братья-молдаване поставили к столу свой обычный ассортимент и были приглашены на обед в честь приезда важных гостей: ведь им потом придется общаться напрямую друг с другом, когда Соня с Клодом уедут на Лазурный берег.
Роберт показался уставшим гораздо больше, чем Роберта, хотя обоим им было по пятьдесят девять лет. Поэтому они были рады, что вскоре окажутся на свежем воздухе, где как раз Настя с Лилией накрывали на стол в большой беседке.
Старшим Таубам хотелось скорее принять ванну и приступить к осмотру замка, как они наименовали приобретение детей.
Фредик узнал бабушку с дедушкой и вопил от счастья, несясь навстречу.
Прогресс в его развитии был очевиден. За пару месяцев в настоящей семье он быстро наверстал в развитии то время, когда его мать – Жизель – практически им не занималась вообще.
Сейчас он и впрямь стал вундеркиндом. С бабушкой и дедушкой говорил на английском, да так бойко. Он обнимался и целовался с родными так радостно и открыто. А ведь раньше был этакой «вещью в себе» – замкнутым и с глазами, полными какого-то неизбывного одиночества.
Соня с Клодом тоже разминали ноги, прогуливаясь по саду. Все же четыре часа в дороге до аэропорта и обратно для беременной оказались непростыми. Ее живот как-то особенно нависал сейчас, а ноги отекли. Поэтому Клод, наскоро отведя родителей в комнаты с ванными – их спальню и гостевую, – быстро вернулся к жене и почти нес ее по саду.
– Пойдем лучше к морю спустимся, пока тут готовят стол, – попросила Софья. Без ежедневного моциона я уже чувствую себя как-то не так. Прав был Пушкин: «Привычка свыше нам дана…»
