Попытка № 13 - Константин Семёнов

Темнеет, на Грозный опускается ночь, но долго ещё слышно далёкое мычание, цокот копыт, лай собак и рык львов. Дурманит от запахов сирени, вонючки и коровьих лепёшек.

В далёком Владивостоке Евгений Борисович ложится спать и снится ему родной город, город красивых людей и прекрасных коров.

Таких уже нет и не будет никогда.

Сон № 2. Точильщиков помните?

В огромном, занимающем целый квартал в самом центре города, дворе 5-го жилстроительства всё было как обычно.

На Женю, возвращающего из художественной школы, никто не обращал внимания. Сегодня это было особенно обидно. Последний писк моды — белая нейлоновая рубашка надета, как положено, с напуском. Рукава закатаны на два оборота выше запястья. Да и брюки, между прочим, тоже модные — с клапанами.

И не одна зараза не глянет. Обидно, чёрт побери!

А впрочем, кому замечать-то? В центре двора, на площадке, играют в футбол пацаны. У них только мяч перед глазами. В песочницах малыши возятся под присмотром мамаш. Первые — слишком малы, вторые — ничего, кроме первых вообще не видят. Вон девчонки в классики играют. Это уже получше, но — малы, малы. И только бабушки на скамейках замечают всё. Слабое утешение!

А это что ещё такое?

Из темноты арки, ведущей на проспект Победы, один за другим неторопливо вышли пять совершенно одинаковых мужиков. Все они были пожилые, бородатые, в длинных грязноватых фартуках. На плече каждый нёс точильный станок — деревянную станину с круглыми точильными камнями на оси и педалью.

Точильщики! Но почему их так много? Они что со всего города собрались? Может, у них здесь соревнование?

Между тем мужики остановились, сняли свои агрегаты, поставили их на землю. Вот первый легонько надавил ногой на педаль, приводя камни в движение, оглянулся по сторонам и заорал диким гортанным голосом:

— А вот точить ножи ножницы мясорубки! А вот точить ножи ножницы мясорубки!

— Ну как ты кричишь? Память пропил? — совершенно таким же голосом вступил в хор второй. — Точи-и-и-ть мясорубки-ножи-ножницы. Точи-и-и-ть мясорубки-ножи-ножницы. Вот как надо! Разницу чувствуешь, склеротик?

— Сам ты склеротик, — огрызнулся первый. — Всё я правильно кричу! Правильно!

— Правильно! — передразнил второй. — Да ты послушай, послушай! У тебя же ритм сбивается! Так только «поп-звёзды» поют.

— Точи-и-ить ножи но-о-ожницы, мясору-убки! — заорал третий. — Точи-и-ить ножи но-о-ожницы, мясору-убки! Вот как надо, господа-товарищи! Музыка! — Точи-и-ить ножи но-о-ожницы, мясору-убки!

Четвёртый мужик прокашлялся и немного стесняясь, пропел:

— Точи-ить ножи но-о-жницы бритвы…

Все остальные удивлённо повернулись к нему. Мужик страшно засмущался, схватил свой агрегат и чуть ли не бегом направился к выходу.

— И откуда такие берутся? — удивился первый точильщик. — Что люди подумают?

— Да ладно, может, он городом ошибся? Может он из Москвы, например? — успокоил второй.

— Из Москвы? Да из дурдома он! Ну, а ты чем порадуешь? — третий точильщик вопросительно повернулся к пятому, последнему.

И тот не заставил себя ждать:

— Точу мясорубки, ножи, ножницы! Точу мясорубки, ножи, ножницы! Точу мясорубки, ножи, ножницы!

После этого начался самый настоящий бардак. Точильщики заорали все одновременно — понять можно было только отдельные слова: «Где, ну, где ты такое слышал?», «Придурок!», «Что за херня!», «Не материться в Грозном!», «Сам дурак!» Заработали ноги, нажимая на педали, закрутились со страшной скоростью точильные камни, полетели в разные стороны искры из-под ножей и ножниц. В воздухе запахло дракой и даже членовредительством.

Женя буквально обалдел от такой картины. Да что же они, с ума все посходили?

— Это не они, это некоторые склеротики сума посходили, вернее — посходят, — раздался знакомый голос. — Не помнят ни черта, понимаешь.

Женя оглянулся по сторонам: никого. Только неизвестно как попавшая сюда корова задумчиво обгладывала куст сирени. Откуда же теперь этот дурацкий голос?

— Откуда, откуда? Не всё равно тебе? — корова оставила куст, повернулась к Жене и подмигнула одним глазом. — Сказали же тебе — сон это!

Женя развернулся и быстрым шагом двинулся к прохладному полумраку арки. Корова пошла следом, из пасти у неё свисала ветка сирени.

— Кстати, как успехи в рисовании? — осведомился голос, корова кивнула.

Женя ускорил шаг, не отвечая. Ещё подумают, что он с коровой разговаривает!

— А можешь и не отвечать, мы и так знаем — хреново. Это тебе не в рубахе модной шастать, это посложнее будет. И вообще, художник должен быть голодным. Или несчастным. Тогда может, что и выйдет. А так…

Женя молчал.

— Впрочем, ты не расстраивайся особо. Надо признать, тут ты кое-чего достигнешь, — голос стал почему-то грустным, — правда, один только раз. Даже выставка у тебя будет…

— Выставка? — тут уж Женя не выдержал. — У меня?! Так что же я …голодным буду?

— Оо-о-й, не могу! — засмеялся невидимый собеседник, а корова восторженно закрутила хвостом. — Ой, насмешил! Голодным! Голодных в СССР не бывает! Что остаётся? Дошло? Ага, ты правильно догадался, не дурак — этого у тебя не отнимешь. Так вот запомни — так будет, если плыть по течению. А мы постараемся, чтоб было не так, очень постараемся. Только нужна будет и твоя помощь. Запомни!

Женя открыл было рот, чтобы выяснить всё до конца, но тут землю ощутимо тряхнуло. Стены старого дома затряслись, где-то послышался звон разбитых стёкол. Коровы выплюнула недожёванную сирень и с дикой скоростью рванула прочь со двора, держась подальше от стен. В доме захлопали двери и на улицу начали выбегать полуодетые граждане: женщины в домашних халатах и бигуди, мужчины в семейных трусах. Особо испуганными граждане не выглядели. Впереди всех бежали дети и восторженно вопили:

— Ура! Ура!! В Грозном землетрясение! Опять землетрясение! Ура!!!

Сон № 3. Самое опасное место

Летом это было одно из самых опасных мест в центре Грозного.

Нет, вы не особенно рисковали быть задавленными здесь сумасшедшим водителем. Вряд ли напали бы на вас среди бела дня хулиганы или милиция. И уж конечно вас бы не похитили абреки, спустившиеся с гор под покровом ночи и пробравшиеся сюда по канализационным стокам. Нет, всё было намного проще.

Здесь, на перекрёстке проспекта Победы и улицы Чернышевского, прямо у киоска «Союзпечати», поджидал неосторожных прохожих громадный тутовник.

Конечно, в центре города росло немало этих совсем не экзотических деревьев. И каждое из них таило в себе летом потенциальную опасность. Но с этим ни одно из них и близко не могло сравниться.

Во-первых — место. Тутовник рос прямо около киоска «Союзпечати», который пользовался большой популярностью из-за частенько попадавшего в него дефицита. Какая зараза догадалась поставить киоск прямо под тутовником теперь уже неизвестно. Может быть, расчёт был на то, что соседство с таким высококультурным учреждением смягчит характер своенравного дерева, сделает его более интеллигентным. Ничего подобного, увы, не произошло. Тутовник наоборот только озлобился и стал проявлять свой характер во всей красе. Характер этот — мерзкий, коварный — и был второй причиной.

Действовал тутовник обычно так.

Идёт себе по улице гражданин, трезвый, хорошо одетый, в прекрасном настроении. Глядь — киоск. Естественно возникает желание приобрести свежую прессу, а если повезёт, то и что-нибудь дефицитное. Еженедельник «Футбол — Хоккей», например. Немного смущает правда огромное, чёрное от раздавленных ягод, пятно на асфальте. Однако погода безветренная, ягод на старом дереве не видно ну совершенно, да и соблазн уж очень велик.

И гражданин решается.

Ещё осторожно подходит он к киоску. Боже, чего тут только сегодня нет — вот повезло! Гражданин долго выбирает чтиво по вкусу, достаёт кошелёк. Всё это время тутовник не подаёт никаких признаков жизни, и счастливый гражданин совершенно забывает об опасности.

Бедняга!

Наконец всё выбрано. Вот уже продавщица отсчитывает сдачу. И в это самый момент коварное дерево наносит удар.

Сочные чёрные ягоды обрушиваются на расслабившегося гражданина неожиданно, как повестка в военкомат. И каждая вторая попадает в цель. По рубашке и брюкам мгновенно расползаются жёлтые, красные и чёрные пятна. Отстирываются они, между прочим, очень и очень плохо. Честно говоря, вообще не отстирываются.