Г И Чулков - писатель, ученый, революционер - В Баскаков

В 1910 году, когда утихли споры по поводу "мистического анархизма", Чулков полностью посвящает себя прозе: в дореволюционную пору пользовались известностью его романы "Сатана", "Метель", "Сережа Нестроев", сборники рассказов "Люди в тумане", "Посрамленные бесы". Многие рассказы Чулкова изобилуют автобиографическими параллелями, в основном относящимися к революционным страницам жизни писателя.

Февральскую революцию Чулков встретил восторженно и сразу же включился в литературную работу, регулярно выступая по вопросам культуры и общественно-политической жизни на страницах издававшейся им газеты "Народоправство". С наступлением революции завершился тот этап в творчестве Чулкова, который был связан с его практическим и теоретическим участием в развитии символистского искусства в России. Конечно, нельзя сказать, что после революции коренным образом изменились воззрения Чулкова, но теперь в литературном творчестве он стал обращаться к исторической тематике, которая ранее его не увлекала. Занятия историей русского общественного и литературного движения вскоре захватили его настолько, что стали широко известными в научных кругах и главенствующими во всей его деятельности. В эти годы он работает в литературе и в науке с той же поразительной настойчивостью и неутомимостью, с упорством и удивительной плодовитостью, как и в дореволюционные годы. "В сущности, я стал настоящим писателем именно после Октябрьской революции, а у меня репутация дореволюционного литератора", - сетовал он в написанных на закате жизни воспоминаниях.

Психологическая проза в творчестве Чулкова в послереволюционные годы уступила место прозе исторической: появляются повести, психологические очерки, историко-публицистические эссе, посвященные декабристам и связанные с пушкинско-декабристской эпохой: "Мятежники 1825 года" (1925), "Братья Борисовы" (1929), Salto mortale, или Повесть о молодом вольнодумце Пьере Волховском" (1930), ненапечатанными остались биографическая повесть о Рылееве, роман о петрашевцах. Параллельно с декабристской темой в деятельности Чулкова развиваются серьезные пушкиноведческие интересы, реализуемые в десятках статей, публикаций, рецензий, посвященных Пушкину. Углубившись в изучение его творчества, Чулков вскоре пришел к мысли о необходимости создания научной биографии поэта. Будучи великим тружеником и человеком решительным, Чулков, не откладывая дела в долгий ящик, взялся за ее создание, и в 1927 году написанная им биография поэта появилась на страницах журнала "Новый мир", а в следующем году вышла отдельным изданием, почти одновременно с аналогичными трудами Н. Л. Бродского и Л. П. Гроссмана. Правда, критика встретила эту работу Чулкова далеко не восторженно, отмечая ее методологическое несовершенство, но тем не менее она сыграла свою роль и оказалась весьма полезной для дальнейшего развития советского пушкиноведения.

Будучи приверженцем психологического метода Достоевского в своей художественной практике, Чулков в 1920-е годы обратился к наследию великого писателя в своей научной деятельности и стал одним из виднейших в стране исследователей его творчества. Он выступает с лекциями, докладами и статьями о Достоевском, входит в редколлегию его Сочинений, наконец, в результате упорных и длительных разысканий создает капитальную монографию "Как работал Достоевский", изданную в 1939 году. Это была последняя книга Чулкова, увидевшая свет при его жизни. Творческая лаборатория Достоевского и история создания многих его шедевров впервые стали предметом внимательного изучения, основанного на глубоком анализе многочисленных и разнообразных документально-биографических источников.

Историко-литературные интересы Чулкова поразительно широки и многообразны: декабристское движение, биография Пушкина, творческая лаборатория Достоевского. Он до сих пор остается одним из самых авторитетных исследователей биографии и творчества Ф. И. Тютчева. Начав с изучения проблемы "Тютчев и Запад" (статьи "Тютчев и Гейне", "Переводы Ф. И. Тютчева из "Фауста" Гете"), он перешел к изучению биографии Ф. И. Тютчева, выпустив в 1928 году небольшую книжку "Последняя любовь Тютчева", а в 1933 году подвел итоги биографических исследований изданием капитальнейшей "Летописи жизни и творчества Ф. И. Тютчева", и посейчас сохраняющей свое научное значение. Эта работа - первый свод биографических сведений о писателе, за которым последовали подобные же своды, посвященные Некрасову, Достоевскому, Тургеневу, Пушкину. Можно сказать, что Чулков был одним из основателей жанра летописи жизни и творчества писателей в советском литературоведении. Много сделал Чулков для собирания и издания наследия Тютчева: в 1922 году он подготовил и со своим комментарием издал книгу "Тютчевиана. Эпиграммы. Афоризмы. Остроты", в 1926 году выходят "Новые стихотворения" Ф. И. Тютчева под редакцией и с примечаниями Чулкова, а в 1933 - 1934 годах он выступает в качестве редактора Полного собрания сочинений Ф. И. Тютчева.

Перечисленные направления, связанные с именами декабристов, Пушкина, Достоевского, Тютчева, не исчерпывают всей деятельности Чулкова в эти годы. Он упорно занимается изучением российской истории, при этом не ограничивая себя только ее революционными эпизодами, а рассматривая их на широком фоне исторического развития страны. В контексте исторических интересов Чулкова выделяется проблема власти, олицетворявшейся в России на протяжении трех столетий представителями царствовавшего дома Романовых. Именно им и посвятил Чулков одну из своих последних книг, которая так и называется: "Императоры". Эта книга вышла в свет в 1928 году, но материалы для нее собирались и жанр психологического очерка осваивался автором на протяжения нескольких лет параллельно с его историческими занятиями.

Жанр психологического портрета в России, намеченный Ключевским, к тому времени еще окончательно не сложился, но тем не менее в творчестве позднего Чулкова он занял видное место: двумя годами раньше "Императоров" Чулков в этом жанре написал и издал книгу "Мятежники 1825 года", содержавшую восемь очерков, посвященных выдающимся деятелям декабристского движения. В книге "Императоры" объединены психологические портреты пяти царей, занимавших русский престол в XIX веке (от Павла I до Александра III). Обращение поэта-символиста и участника революционного движения к художественному осмыслению образов русских царей, прежде всего в их психологической характеристике, вызвано желанием раскрыть "внутреннюю трагедию павшей монархии".

История русской монархии стала предметом разысканий и исследований еще в дореволюционную пору, когда появились труды Н. К. Шильдера, К. Валишевского, В. А. Бнльбасова, Д. Кобеко и др. Многочисленные научные публикации, раскрывавшие политическую, социальную и даже бытовую историю ушедшей в прошлое монархии, появлялись и в первые послереволюционные годы, но все они были ориентированы на специальную аудиторию, для массового же читателя эта тема долгое время оставалась раскрытой далеко не полностью, а порою и запретной.

Одним из инициаторов художественной разработки ее в России в 1920-е годы был Чулков. Работая над книгой "Императоры", он тщательно обследовал массу источников, проливающих свет на историю романовской династии и деятельность известнейших ее представителей: в книге использованы исторические документы, переписка Романовых, мемуары современников, исторические исследования, художественная литература, а иногда и собственные впечатления о событиях, особенно в главе об Александре III, в царствование которого прошли детские и юношеские годы Чулкова. Основанная на обширном историческом материале, книга "Императоры" тем не менее представляет собою но научное исследование, а художественное произведение: в ней художественное преобладает над историческим, впечатление над фактом. В ной Чулков отказался от политизации образов царей и представления их жизни и деятельности исключительно в негативном освещении. Цари у Чулкова обыкновенные люди, наделенные всеми человеческими достоинствами и пороками: они не только угнетают народ, но порою совершают и благородные поступки, принимают полезные и даже мудрые решения, грустят и переживают, ревнуют и пьянствуют, замаливают грехи, болеют, боятся смерти, то есть перед читателем проходит вереница не политических манекенов, а череда живых людей, олицетворявших высший эшелон политической власти России, исторически точно и беспристрастно изображенный автором, И с исторической, и с художественной точки зрения книга Чулкова в те сложные времена удовлетворила читателя и пользовалась огромной популярностью. Эмигрантская газета "Воля России" писала, что в книге Чулкова "нет серьезных ошибок, это все, что можно от нее требовать". Такая оценка является, пожалуй, лучшей похвалой книге, которая сохраняет не только историко-познавательное, но и художественное значение и в наши дни.