Отмеченная судьбой - Альбина Нури

Кроме того, мать буквально заклинала ее ничего от них не принимать, о наследстве забыть и в деревню с дурацким названием Корчи не ездить. К тому же вскоре после получения письма о наследстве мама заболела и, промучившись несколько месяцев, умерла. Вере стало не до ненужного деревенского дома. И вот сейчас он напомнил о себе вновь.

– Веруня, привет! – окликнули ее.

Она обернулась и увидела подругу Свету, которая волокла за руку упирающуюся девчушку – трехлетнюю дочь Ксюшу.

Света была похожа на располневшую куклу Барби. В области талии, живота и бедер – многочисленные валики и складочки, бесстыдно подчеркнутые открытыми кофточками, топами в обтяг, облегающими платьями и брюками в облипочку, до которых подружка была большая охотница. Округлые белые плечи, блондинистые локоны, головка с кукольным личиком: огромные голубые глазищи, маленький носик, губки бантиком. От нее всегда крепко пахло сладковатыми духами, заказанными по каталогу «Эйвон». Их названия Вера никак не могла запомнить.

– Ты чего тут? Да отцепись от подоконника, Ксюш! Письмо получила?

– Привет, – рассеянно откликнулась Вера. – Да, получила.

– Нет, посмотрите на нее, а! Балбеска! Всю дорогу мозги выносила. Полдня из садика дойти не можем! То тут застрянет, то там. Встанет и стоит, как баран на новые ворота уставившись! – тараторила Светка. Но наткнулась взглядом на несчастное Верино лицо, нахмурилась и спросила:

– А ты чего… такая?

– Какая?

– Не знаю… Тихая. Что случилось?

За три года знакомства Вера привязалась к Светлане. Это была простая, искренняя, независтливая и добрая девушка. Вся ее жизнь, подробности которой Свете и в голову не приходило скрывать, была у Веры как на ладони. Она знала, чем подруга лечит свои женские болячки, из-за чего ругается с мужем и сколько тот зарабатывает.

Сама Вера по натуре не склонна была откровенничать с людьми, но тоже частенько делилась со Светой горестями и радостями. Они нередко отмечали семьями праздники, ездили на пикники, забегали друг к дружке на чаек, ходили по магазинам. Вера охотно соглашалась посидеть с Ксюшкой, а охочая до рукоделия Света вязала им с Маратом шарфы, носки и варежки.

Сейчас подруга озабоченно смотрела на Веру, неподдельно волнуясь и пытаясь угадать, что произошло. От того, что есть на свете человек, которому небезразличны ее беды, защипало в глазах. Подступили слезы, которые никак не желали пролиться дома.

– Так, кое-что произошло, – Верин голос задребезжал и надломился, и, услышав эти жалкие звуки, она почувствовала себя такой несчастной и одинокой, что закрыла руками лицо и заплакала.

От неожиданности Ксюша перестала шалить, оторвала пухлые ладошки от подоконника и раскрыла рот, готовясь поддержать тетю Веру собственным ревом. Мать коротко глянула на дочь и легонько покачала головой. Ксюша реветь передумала, тихонько подошла поближе к матери и встала рядом. Светлана кинулась к подруге, обхватила ее за плечи и стала подталкивать к лифту, приговаривая:

– Вер, да что случилось? Что ты… Ну, ладно, все, все, тише.

– Не пойду я домой, – стала вырываться Вера. – Что ты меня тащишь!

– Ко мне пойдем, ко мне, Верочка! Тут люди кругом. А у меня… Мой в командировке, мы с Ксюшкой одни. Посидим, успокоишься. Пошли, пошли.

Вера поняла, что именно это ей сейчас и нужно: выплакаться, выговориться, выпить – самая лучшая психотерапия для нашего человека. Она позволила Свете увлечь себя к лифту. Тот приехал на удивление быстро и с кряхтением и скрипом повез маленькую компанию на восьмой этаж.

Глава 2

Через полтора часа подруги сидели на бело-голубой Светланиной кухне. В прошлом году Марат помогал ее мужу Витьку с ремонтом, они вдвоем ничуть не хуже бригады приезжих умельцев побелили потолок, наклеили обои и постелили линолеум. А Света и Вера, взяв Ксюшку на прицеп, тем временем носились по магазинам, дотошно выбирая мелочи: занавески, светильники, клеенку, посуду и разделочные доски в тон.

Ксюша самолично приобрела перечницу и солонку в виде белой кошки с котенком, и теперь фарфоровое кошачье семейство сидело на столе и равнодушно взирало круглыми нарисованными глазами на Верино несчастье.

За окном с голубыми занавесками клонился к закату день. Люди спешили по своим делам, тащили сумки с продуктами, парковали машины, ныряли в подъезды, чтобы не покидать квартир до завтрашнего дня, загоняли домой детей, которые упорно не желали покидать песочницы и качели. Жизнь продолжалась.

На столе перед подругами стояла тарелка с нарезанной неровными кружочками колбасой, селедка в пластиковой таре, сыр, картошка в большой миске, сладкие перцы вперемешку с огурцами, хлеб, деревенское сало на блюдечке. А еще томатный сок в пакете и на треть пустая бутылка водки. Накормленная Ксюша смотрела телевизор в комнате.

Подруги раскраснелись, Светку слегка повело. Вере же пережитое потрясение никак не давало опьянеть и расслабиться.

Загудел Верин мобильник.

– Во, опять он! – с набитым ртом констатировала Света.

– Угу, – подтвердила Вера, глянув на экран. – Не буду брать.

– Не бери, не бери. Пусть понервничает. Смотри-ка, запрыгал, козел! Вер, что…

– А, ладно, – прервала подругу Вера, – давай лучше выпьем. Не берет, и все, водка какая-то непьяная.

Света наполнила простенькие граненые рюмки, долила в стаканы сок.

– За нас с вами и хрен с ними, – провозгласила она.

Выпили.

– Мам, иди сюда, мультик кончился, – позвала Ксюша.

– Иду, иду! – Света унеслась менять диск.

Послышались громкие голоса: Светлана уговаривала дочь посмотреть «Простоквашино», а та ни в какую не соглашалась ни на что, кроме «Чип и Дейл спешат на помощь».

Вера встала и прошла в ванную. Включила воду, ополоснула лицо и грустно посмотрела на себя в зеркало. Милая симпатичная девушка: тонкие ровные брови, большие глаза, прямой нос, аккуратный подбородок – только выражение тоскливое, как у побитой дворняжки.

Она придирчиво пригляделась и решила, что пора подкрасить корни. Вера окрашивала волосы со школы. Природный цвет был светло-русый, неяркий, «пыльный». В таких случаях девушки традиционно становятся блондинками всех мастей, однако Вера выкрасилась в брюнетку. И не прогадала. Темно-карие глаза сразу стали казаться больше и выразительнее, лицо приобрело законченность, исчезла расплывчатость черт. Даже мама, которая поначалу возражала против идеи красить шевелюру в столь нежном возрасте, вынуждена была признать, что дочь похорошела.

Вера вытерла лицо полосатым махровым полотенцем. Что делать? Боль в груди не отступала, решение, как жить дальше, не находилось. Она вздохнула и вернулась на кухню.

Света уже была там. Из комнаты доносились бодрые звуки песенки мультяшных спасателей: судя по всему, победила молодость, Ксюша отвоевала право наблюдать за приключениями грызунов. Вера села к столу и увидела на экране телефона очередной пропущенный вызов. Марат не сдавался.

– Ни один мужик наших слез не стоит, вот ни один! Все они сволочи! – в сердцах сказала Света. Задумалась о чем-то своем и, не дожидаясь Веры, опрокинула рюмку, со стуком поставив ее на стол.

Про сволочей Светлана Сюкеева знала немало, причем на собственной шкуре. Ее муж Витек, водитель с ликеро-водочного завода, лично преподал жене немало веских уроков.

Были они из одной деревни, приехали в город в поисках работы, потому как на селе с этим туго. Светлана, окончившая педучилище, быстро устроилась в детский садик. Витек пошел крутить баранку. Родилась Ксюша. Когда дочке исполнилось полтора года, Светка вышла на работу, пристроив дочь в свой садик. Получилось удачно – душа спокойна, что ребенок под присмотром, и деньги семье нелишние. Квартиру на Северной они сначала снимали, потом выкупили по ипотеке. Теперь большая часть семейного бюджета перетекала в банк.

Витек трудился на своей ликерке, считался неплохим работником и вообще хорошим парнем. С женой они жили неровно. Вроде и деньги Витек приносил, и по дому мог помочь, и ремонт своими руками делал, и Свету с дочкой любил.

Но несколько раз в году в нем играло ретивое. Ипотека, прочнее любых уз связавшая его судьбу с судьбой Светы, накинула петлю на бесшабашную веселую жизнь. И иногда этот узел так давил на шею, так туго затягивался и перекрывал кислород, что Витек зверел.

Уходил в загул, начинал пить литрами. Делать этого тихо и пристойно не умел, и окружающим, а в первую очередь – жене, становилось попросту жутко. Детина ростом под два метра, с кулаками размером со средний вилок капусты, Витек легко прошибал стены, выбивал окна, швырял и крушил мебель и посуду. Исступленно матерился, ревел дурным голосом, говорил бедной Свете гадости, несколько раз избивал так, что она ходила в синяках и лечила почки.

Все это, естественно, на глазах у ребенка. Правда, дочь не обижал, как бы пьян ни был, за что Света была благодарна ему иррациональной благодарностью. Бывало, Витек не ночевал дома, и жена ночи напролет рыдала, потому что была уверена, что муж с другой женщиной. Она страшно его ревновала, хотя и знала, что эти пьяные измены на отношение к ней не влияют и семью он ни за что не бросит.