Отмеченная судьбой - Альбина Нури

Через несколько лет щелкать ножницами она перестала и возглавила салон, в который когда-то пришла после училища. Комнату в коммуналке Римма Ринатовна вскоре расширила до двухкомнатной квартиры в хорошем районе и теперь с полным правом свысока цедила «понаехали».

Работа работой, но главной страстью в жизни Риммы Слепневой всегда был любимый Марочка. Ему с детства, по праву рождения, полагалось все лучшее – игрушки, одежда, обувь, кусок за столом. Школа – так самая престижная, вуз – так самый востребованный. К слову, Марат и сам был неглупый молодой человек, поэтому на юрфак университета, куда его засунула мать, вполне мог поступить и самостоятельно.

Когда учеба осталась позади, мама устроила Марочку на работу: госучреждение, солидная зарплата, неплохие перспективы. Вчерашнему выпускнику без опыта работы попасть туда было нереально, но Римма перла как танк, и Марочка оказался в желаемом кабинете. В учреждении его, кстати, весьма ценили. Устроился по блату – так что с того? Мало кто в наши дни попадает «с улицы» на хорошую должность.

Из Риммы Ринатовны получилась настоящая водевильная свекровь. Слова «я посвятила жизнь сыну» она произносила абсолютно серьезно, без тени иронии, со слезой и надрывом. Была убеждена, что ни одна женщина по определению недостойна ее обожаемого сыночка. Веру она невзлюбила сразу и навсегда, потому что та была первой, кто не только завладела вниманием и временем Марочки, но и посягнула на святое – увела мальчика из дому.

Свекровь и невестка находились в состоянии войны – почти всегда холодной, но со вспыхивающими время от времени очагами открытых конфликтов. Если Вера еще старалась держать себя в руках, то у Риммы Ринатовны тормозов не было. Она запросто могла сказать сыну: «Ты своей-то передай, с такими кривыми ногами короткие юбки не носят» или «Вера на дне рождения была накрашена, как проститутка». Однажды заявила в лицо снохе: «Сегодня в гостях у меня будут сестра с мужем, образованные, интеллигентнейшие люди. Будь любезна, помалкивай, пока к тебе не обратятся, не позорься». «Образованные и интеллигентнейшие» были под стать самой Римме Ринатовне, дальше кулинарного училища дело не пошло, зато муж был начальником хлебопекарного цеха, а жена заведовала школьной столовой.

Иногда доходило до откровенного маразма. Например, свекровь знала, что у Веры аллергия на помидоры, и на свой юбилей положила их во все блюда – начиная с салатов и заканчивая рагу и подливой к мясу. Не поленилась даже приготовить томатный суп-пюре! Бедная Вера, увидев это томатное буйство на праздничном столе, просто обомлела. Выхода было два: либо съесть что-то с риском для здоровья, либо весь вечер просидеть перед пустой тарелкой с куском хлеба. Естественно, она поступила как подсказывал здравый смысл и инстинкт самосохранения. А Римма Ринатовна, которая этого и ждала, разрыдалась и заявила, что она-де старалась, ночи не спала, готовила, а неблагодарная сноха «как обычно» плюет на все усилия «мамы», выдумывает чушь про аллергию, брезгует есть в гостеприимном доме.

Воспоминания за доли секунды пронеслись в голове, и Вера поежилась – теперь их двое против нее одной. Она перевела дыхание и постаралась взять себя в руки, чтобы не разрыдаться или не раскричаться.

– Послушай, давай поговорим, как взрослые люди, – примирительно начала Вера. – Ты прекрасно знаешь, я имею на эту квартиру больше прав. Идти мне некуда, я продала нашу с мамой комнату. И кредит тоже я на себя брала. – Марат хотел что-то возразить, но Вера предостерегающе подняла ладонь и быстро договорила: – Помню, что мы выплачивали его вместе! Я верну тебе половину этих денег. Да ладно – всю сумму, если хочешь. Снова возьму кредит, не привыкать. Забирай музыкальный центр, телевизор, компьютер и…

– Стоп, стоп, моя дорогая, – громко перебил Марат, – хватит рассказывать, что ты продала и какой кредит брала! Свои подвиги опишешь Светке на досуге. Юридически, по документам, квартира принадлежит мне. Я отсюда съезжать не намерен – и это не обсуждается. Хочешь – живи здесь, со мной, как раньше. Не хочешь – скатертью дорога! – Марат с ленцой тянул слова, а договаривая последнюю фразу, для убедительности ткнул в сторону входной двери указательным пальцем.

Он стоял возле большого глиняного горшка с карликовой пальмой – единственным растением, которое прижилось в их доме. Маленькая игрушечная пальма и невысокий Марат, который всегда немного комплексовал из-за своего роста. Сладкая парочка. Вера с трудом сдержала неуместный истерический хохот.

– Какой же ты все-таки… мелкий, Марат. Как я раньше не замечала?

Марат надулся, хотел что-то ответить, но Вера опередила:

– Успокойся, я не рост твой имею в виду, а натуру. Хотя по мне лучше быть маленьким, чем ничтожным. Но это дело вкуса.

– Прекрати играть словами! Терпеть не могу эту твою манеру! Я тебя не гоню, готов даже попросить прощения за свой проступок. Давай оставим все как было, забудем этот неприятный разговор. – Он криво улыбнулся и шагнул к ней, но Вера отшатнулась.

– Ты таким способом хочешь заставить меня остаться?! Это что – вместо раскаяния? И тебе даже не стыдно? Ты говоришь жуткие вещи и считаешь, что это нормально?!

– Вера, Вера! – досадливо поморщился Марат. – Вечно ты все ставишь с ног на голову! Не надо патетики, это жизнь, а не твои смешные книжки. Нечего читать мне мораль, обойдусь без проповедей. Я просто здраво смотрю на вещи. Уговаривать тебя не собираюсь. Не хочешь, как хочешь. Но скажу сразу: про то, чтобы продать эту квартиру, а деньги поделить, тоже забудь. Еще раз повторяю, квартира – моя, а мы с тобой официально не женаты, так что ты мне – никто. Юридически.

– Между прочим, можно доказать, что это я дала деньги, что мы давно жили вместе в гражданском браке, – запальчиво проговорила Вера, – есть же, в конце концов, свидетели: наши знакомые, соседи…

– Иди, попробуй, – хладнокровно произнес Марат, – подай на меня в суд, притащи туда своих подружек. Только не думай, что я это проглочу! Тоже найду свидетелей, это раз. А еще у матери есть нотариально заверенная расписка трехлетней давности. И там черным по белому написано, что я взял у нее в долг энную сумму денег на покупку квартиры. Поэтому если в суде возникнут вопросы, то покупал квартиру я, деньги мне одолжила мать, а уж куда ты дела кредитные средства и деньги от продажи комнаты – твое личное дело.

– Расписка трехлетней давности? – ошеломленно переспросила Вера. – Значит, ты уже тогда планировал меня обокрасть? Вы со своей мамочкой заранее все обдумали? Она ноги об меня вытирала, травила, как зайца на охоте, и при этом планировала лишить всего?!

– Что за слова, Вера! Мама права, в тебе нет тонкости. «Обокрасть»! Мы просто подстраховались, и, как видишь, не зря.

– И эту подлость ты называешь «подстраховаться» и «здраво смотреть на вещи»? – Вера обхватила голову руками.

Она понимала, что ничем не перешибет его уверенности. Марат был горд своей предусмотрительностью, а у нее не было сил, желания и, скорее всего, возможности с ним бороться. Вдвоем с мамой Риммой они асфальтным катком пройдутся по ней, раздавят и не поморщатся. Ничего она не добьется. И хватит сидеть тут, унижаться.

Вера медленно поднялась с дивана и принялась собирать вещи. Сняла с антресоли большую сумку, прошла в ванную, взяла фен, зубную щетку из стаканчика с веселым енотом, косметичку. Раскрыла шифоньер, сгребла с полок нижнее белье, пару полотенец, покидала в сумку джинсы, свитера, кофточки, юбки.

Марат был настроен продолжать разговор. А может, рассчитывал заставить Веру остаться жить здесь на его условиях. Что-то говорил, но она уже ничего не слышала. В ушах стучало и бухало, голова болела, слова доносились, как сквозь толщу воды.

«Только бы в обморок не грохнуться», – подумала она.

Сумка быстро заполнилась, кое-что пришлось положить в большой пакет.

– Вроде бы все, – с усилием проговорила Вера. – За остальным приду позже, тут немного осталось. Дубленка, сапоги, теплые вещи.

Видимо, Вера выглядела такой измученной и несчастной, что Марат растерялся и слегка покраснел.

– Пока, Марат. Ты умница и молодец, конечно. Юридически. И ни в чем, вернее, ни в ком, себе не отказывал, и квартиру получил. А я идиотка. Дураков учить надо, правда? Спасибо за науку. Удачи тебе и счастья!

Марат не нашелся с ответом и застыл на пороге. Вера была довольна собой. Ей показалось, что прощальные слова прозвучали как надо, уйти от мужа она сумела достойно, несмотря на полуобморочное состояние. Это чуть-чуть подняло настроение. Вопрос только в том, куда уйти, думала она, волоча котомки по коридору.

Глава 4

Вера сидела на лавочке у автобусной остановки и напряженно размышляла. Сердечные переживания и обиды временно отошли на второй план, потому что надо было срочно решить насущный вопрос – куда идти? Где теперь жить?