Могилы из розовых лепестков - Оливия Вильденштейн

бобовых полей и плантации Холли с голыми вишневыми деревьями, которые весной цвели белым, вниз по гравийной дорожке, которая змеилась между высокими соснами и заканчивалась на кладбище. Дом, милый дом. Эта земля принадлежала семье моей матери в течение нескольких поколений.

Мы жили над кладбищем в двухэтажном доме, который мои бабушка и дедушка построили взамен того, что развалился. Мы все жили вместе, мои бабушка и дедушка внизу, а я, мои родители и моя тётя наверху. Тётя Айлен ушла первой. Она поступила в колледж в Аризоне, не собираясь возвращаться, за исключением каникул и нескольких недель летом. Потом мой дедушка скончался. Пять лет спустя моя бабушка присоединилась к дедушке.

Направляя катафалк через сломанные, ржавые ворота нашей собственности, я заметила машину, припаркованную перед домом. Наверное, ещё один скорбящий с запеканкой. Папа сказал мне, что весь день ему дарили жаркое и запечённые макароны, так много, что он убрал некоторые в холодильные камеры в подвале. Я не знала, как у него хватило смелости спуститься туда. Несмотря на то, что тело мамы не было на виду, она была там, в одном из металлических холодильников, ожидая судмедэксперта, который установит причину смерти и подготовит её к последнему отдыху.

Мужчина прислонился к припаркованной машине. Он не был похож на скорбящего; он не был похож ни на кого из тех, кого я знала, если уж на то пошло.

Блейк уже припарковался и вышел из своей машины. Он приблизился к приезжему.

— Вы заблудились? — спросил он.

Мужчина, который, должно быть, был на пару лет старше меня, оттолкнулся от капота элегантной машины. Его лицо было гладким и освещённым луной, а чёрные, как вороново крыло, волосы локонами падали на лоб.

— Я судебно-медицинский эксперт.

— Вы не должны были приехать ещё два дня, — сказала я, обходя капот катафалка, чтобы встать рядом с Блейком.

Он прищурился, глядя на меня. Его глаза были поразительно яркими, учитывая, как было темно.

— Я освободился пораньше. — Он протянул руку. — Круз. Круз Мейсон. Вы, должно быть, дочь Новы.

Я посмотрела на его руку. Она сияла белым, как будто освещённая изнутри. Возможно, это было из-за контраста с чёрной кожаной курткой, в которую он был одет, или, возможно, из-за того, что он стоял под фонарём на крыльце.

Рвотный звук нарушил тишину. Блейк бросился к катафалку, распахнул дверь и вытащил папу, но он был недостаточно быстр. Мой отец уже был весь в рвоте, как и приборная панель и кожаное сиденье. Мой желудок перевернулся при мысли о том, что мне придётся это вымывать.

— Я возьму свою сумку, — сказал Круз, убирая руку, так как я не сделала ни малейшего движения, чтобы пожать её.

— Вам не обязательно начинать сегодня вечером.

— Это не для того, чтобы начать, — сказал он, доставая чёрную сумку из багажника. — Мне сказали, что будет дополнительная спальня, которой я мог бы воспользоваться.

— Ой, — я бросила взгляд на папу, который был не в состоянии подтвердить это. — Я уверена, что Блейк сможет вас разместить. Верно, Блейк? У вас есть несколько свободных комнат над рестораном?

Он кивнул.

— Я не знаю, как туда добраться, — сказал Круз.

— В вашей модной машине нет GPS? — спросил Блейк.

Даже его стеклянный глаз казался выразительным.

Круз впился в него взглядом.

— Блейк направится туда через секунду. Просто следуйте за ним.

— Разве вы не хотите, чтобы я остался? — спросил Блейк.

— Со мной всё будет в порядке. У нас всё будет хорошо, — сказала я, глядя на своего отца, чья голова покоилась на широком плече Блейка.

— Ты уверена, Кэт? — спросил Блейк.

Я кивнула.

— Ладно. Позволь мне уложить его в постель, — сказал Блейк.

— Тебе не нужно нести его наверх. Просто положи его на диван, Блейк, — сказала я ему, когда он поднимался по ступенькам крыльца.

Носки папиных ботинок заскрежетали по половицам, а затем по коврику у двери, когда Блейк распахнул входную дверь и вошёл. Китайские колокольчики, которые мама подвесила на потолке крыльца во время Рождества, зазвенели, рассеивая звук по всему безмолвному пространству.

— Вы не запираете дверь? — спросил Круз, как только Блейк и папа оказались внутри.

— Большинство людей приезжают сюда, чтобы навестить своих умерших родственников, — я указала на надгробия. — Они не приходят навестить нас.

— И я держу пари, вы верите, что эта штука, которую вы повесили над дверью, будет держать людей снаружи? — спросил Круз.

Я взглянула на гроздь крошечных серебряных колокольчиков.

— Мама повесила их. Она сказала, что это для того, чтобы отгонять зло. Она была такой суеверной. Вы бы видели, сколько ловцов снов у меня в спальне.

— Вы собираетесь оставить их?

— Китайские колокольчики?

Он кивнул.

— Зачем мне их снимать?

— Я слышал разговоры о снежной буре.

— Они довольно прочно прикреплены, — возразила я.

Круз поднял одну ладонь в воздух.

— Это был просто мой непрошеный совет. Я даю их слишком часто.

Я посмотрела на большой крюк, который мама ввинтила в балку крыльца. Он выглядел крепким, но что, если Круз был прав? Я не хотела, чтобы мамино творение улетело.

— Этот большой парень ваш друг? — спросил Круз, наблюдая за зияющим дверным проемом.

— Да.

— Что случилось с его лицом?

— Взрыв самодельного взрывного устройства. Он поступил на службу после окончания средней школы, — я крепко скрестила руки на груди. — Мне нужно войти.

— Нужно.

Я поднялась по ступенькам крыльца, но остановилась на полпути и обернулась, размышляя, не оставить ли рвоту до завтра. Я боялась, что зловоние проникнет сквозь волокна сиденья и коврика на полу. С другой стороны, было темно, и я, вероятно, пропустила бы пятна. Мне было бы лучше сделать это утром.

— Что-то забыли? — спросил Круз.

Его лицо было таким ярким, что я проверила свои руки, чтобы убедиться, что моя кожа тоже светится; этого не произошло.

— Катори?

— Откуда вы знаете моё имя?

— Ваш отец сказал мне.