У ночи тысяча глаз - Джоанна Рид

— Почти восемнадцать, — резко ответила она, решив стойко держать оборону.

— О, так вы — женщина в возрасте, — ехидно воскликнул Ральф, — а мне казалось, вы отпросились на свадьбу со школьных занятий.

— Я закончила школу еще в прошлом году, — ответила Этель, понимая, что такой ответ не изменит отношения к ней будущего деверя.

— В шестнадцать лет? — приподнял брови Ральф.

— Совершенно верно. Необразованная, молодая и глупая. Может, мне составить список всех моих недостатков, тогда вам не нужно будет самому докапываться до них?

— А почему бы и нет? — продолжал Ральф в том же духе.

— Ну, тогда слушайте: у меня нет работы и даже никаких перспектив на приличную работу. У меня нет денег, и скоро не будет дома. Летом у меня бывают приступы сенной лихорадки, а зимой мучают легкие. И у женщин в нашем роду к тридцати очень полнеют ноги, — добавила она, сама удивляясь тому, что насочиняла.

— В вашем роду… — Ральф решил изменить направление атаки, — а как там смотрели на замужество с мужчинами намного старше своего возраста?

— Никак не смотрели, — парировала Этель, — моя мама умерла вскоре после того, как родила меня, а отец — совсем недавно.

Брови Ральфа сдвинулись, причинять ей боль он, конечно, не хотел, но от соболезнования воздержался и только спросил:

— А с Артуром вы встретились до или после смерти отца?

— Я знакома с ним уже много лет, — и это была истинная правда, — мой отец выпустил несколько ранних его альбомов.

— Бакли… — задумчиво произнес Ральф, — ваш отец — Фред Бакли?

Этель кивнула. Странно, что Артур ничего не рассказал о ее семье брату.

Ральф как будто прочел ее мысли.

— Артур не любит вдаваться в подробности. Он говорил мне, что вы молоды, блондинка и красивая… и, конечно, что страшно любит вас. Вот и все.

По его тону Этель могла понять, что Ральф ни к чему этому всерьез не относится и считает ее просто очередной амурной победой брата.

— Вы уже были вместе? — как бы между прочим спросил он.

— Что? — изумленно уставилась на него Этель.

— Вы были близки? — повторил он, по-видимому, не считая неприличным задавать подобные вопросы совершенно незнакомому человеку.

— Я… Мы… Это не ваше дело! — взорвалась Этель.

Ральф наблюдал, как краска заливает ее лицо.

— Значит, нет, — заключил он. — А, наверное, нужно было. Возможно, это самый легкий способ узнать о вашей несовместимости.

— А откуда вы знаете, что мы несовместимы? — возмутилась Этель.

— Ну, если не считать разницы в семнадцать лет… — произнес он голосом, полным иронии.

— Может, вы просто завидуете?

Ральф улыбнулся.

— Не обольщайтесь. Может быть, вы и красивы, но я со школьницами не вожусь.

— Вы неправильно меня поняли. Я имела в виду не это, а зависть к таланту Артура, к его известности, его…

— Его деньгам? — сухо продолжил Ральф.

Этель готова была взорваться. Этот Макартур-младший совершенно очевидно зачислил ее в авантюристки, охотившиеся за богатыми женихами.

— Нет, я не завидую деньгам брата, у меня достаточно своих. Талант… Ну, писать песни — это не самое любимое мое занятие. Насчет славы… Вряд ли во все времена это считалось самым большим счастьем. Я понимаю, что все это кажется таким привлекательным вам.

— Я не так наивна и знаю цену известности, — ответила Этель.

— Вероятно, — согласился Ральф, — благодаря отцу вы, наверное, знали многих знаменитостей.

— Это когда я была маленькой, — уточнила Этель, — но не в последнее время… Люди из шоу-бизнеса боятся заразы, — цинично заметила она.

Ральф удивленно посмотрел на нее, пораженный ее откровенностью.

— А от чего он умер?

— От рака. На самом деле это незаразно, — с горечью продолжала Этель, — но все пришли только на похороны. Жаль, что отец этого не мог видеть. Ведь среди них были рыдающие бывшие жены, сожалеющие об утраченных алиментах.

— А сколько их было?

— Кого? Бывших жен? Вообще три, но только две явились на похороны.

— Ваша мать тоже из бывших?

— Нет, — сухо ответила Этель, решив не распространяться на эту тему.

Отец часто рассказывал Этель, что ее мать он любил больше всех. И это было правдой, хотя звучало несколько сентиментально.

— Артур был на похоронах?

— Да. Он приходил к нам и раньше, когда отец еще болел. Потом Артур предложил помочь в организации похорон.

— Он поступил благородно. — В голосе Ральфа послышался скептицизм.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ничего особенного. — Он помедлил, потом продолжил: — Послушайте, мы не о том говорим. Признаю, я неправильно оценил ситуацию.

— Ладно, — с готовностью простила его Этель.

В самом деле, глупо сразу же заводить врагов в семье будущего мужа.

— Однако, — продолжал Ральф Макартур, — мне все же кажется, что вам необходимо тщательно подумать, прежде чем совершать такой ответственный шаг. Вам ведь только семнадцать. Вы потеряли отца. Совершенно беззащитны…

— Я в состоянии позаботиться о себе, — возразила Этель.

Но в ее голосе не было твердой уверенности, а пальцы нервно теребили скатерть.

— Правильно, позаботьтесь, — отозвался Ральф и попытался рукой успокоить ее пальцы, — но только не позволяйте это сделать Артуру.

В его голосе послышалось что-то такое, что Этель невольно подняла на него глаза и увидела на строгом лице плохо скрытую озабоченность. Прежней холодной маски как не бывало. Его убежденность почти подействовала на нее, но тут вернулся Артур.

— Уже пожимаете друг другу руки? — спросил он, внимательно посмотрев на них.

Этель покраснела, хотя и не чувствовала за собой никакой вины. Она быстро убрала руку из-под накрывавшей ее руки Ральфа.

— Я просто пытался убедить Этель, что она на пороге самой большой ошибки в своей молодой жизни, — невозмутимо ответил Ральф.

— Выходя замуж за меня? — спросил Артур и весело расхохотался, когда брат утвердительно кивнул головой. — Вот что мне в тебе нравится: всегда можно быть уверенным, что ты правильно оцениваешь будущее. Но на этот раз, Ральф, ты не прав. Этель и я преодолеем дистанцию. Подожди немного…

На свадьбе Этель и Артура Ральф, как и говорил, не присутствовал. А их мать была.

В свои пятьдесят пять Элизабет Макартур оставалась довольно привлекательной женщиной и выглядела гораздо моложе. Она слыла умной, интеллигентной, решительной и, как и младший сын, вполне откровенной в выражении мыслей.

— Ты действительно слишком молода и, совершенно очевидно, слишком хороша для моего сына, — сказала она невестке за чашкой чая.