В объятии Зверя. Том 2 - Зена Тирс

Приблизившись к шатрам Стейнвульфа, Ингрид увидела за изгородью выставленные красно-жёлтые щиты Лидинхейма. Ван в расслабленной позе стоял впереди своих главных воинов, оперев одну руку о висевший на поясе меч. После каждого убитого врага Стейнвульф украшал бороду маленьким золотым колечком. И теперь борода его сверкала, словно нагрудник доспеха. Чёрное от рунных узоров лицо было похоже на медвежью морду, а глаза хищно светились звериной желтизной в отблесках факелов.

Из-за спины Стейнвульфа вышел Ульвар и, выпятив узкую грудь, встал рядом с отцом. Если бы парень не был одет в доспех, то по гладкому, без бороды, лицу, пухлым губам и большим глазам его можно было бы принять за девочку. Воинское облачение Ульвара блестело, натёртое маслом, и выглядело так, словно никогда не было тронуто мечом.

Вульферт подошёл к Стейнвульфу. Они низко и тяжело зарычали друг другу в лицо.

— Тридцать снаряжённых верховых воинов за девочку… — услышала Ингрид слова деда.

— Да ты хочешь лишить меня половины моего воинства! — ответил с насмешкой Стейнвульф. — Золото, шкуры, зерно — бери, а воины мне нужны самому. Тёмные времена грядут.

— Двадцать воинов! — настоял вождь Аскота.

Ульвар неласково осмотрел Ингрид, остановив взгляд на её изувеченном лице, и что-то нашептал отцу.

— Знаешь, Вульферт, от такой девки может и не народиться детей, — кивнул Стейнвульф. — Больше десяти воинов не дам.

— Пёс с тобой! — согласился Вульферт.

***

Когда все условия были оговорены и соратники вана Стейнвульфа подняли щиты, уходя вслед за своим вождём, Ингрид бросилась вперёд.

— Мы пойдём на Нордхейм? — спросила она, устремив взгляд на вождя Лидинхейма.

Ван замешкался на мгновение, подивившись дерзости, фыркнул и развернулся, так и не дав ответа. Ульвар сморщился, ещё раз взглянув на увечье Волчицы, и поспешил скрыться за спинами соратников. Ингрид перевела негодующий взгляд на вана Вульферта.

— Мы не пойдём на Нордхейм, Ингрид, — произнёс он. — На Совете мы решили, что лучше теперь будет укрепить границы, чтобы не дать набулам пройти дальше. Пойти в наступление мы не можем: они слишком сильны!

— Но ведь там на потеху воронью висит мой отец, Верховный ван!

— Стейнвульф теперь новый Верховный ван, — отрезал Вульферт. — Пойдём. Теперь нужно отдыхать и готовиться к оглашению и свадьбе.

Ингрид гневалась, мешая грязь широким шагом по пути в лагерь, а, добравшись до шатра, скрылась внутри от чужих глаз. Тирно вошёл вслед за ней.

— Ингрид! Твой отец всё равно отдал бы тебя замуж в род Стейнвульфа: они были дружны. Покорись, — присел он рядом с ней, желая утешить.

— Пыталась уже покориться, — вздохнула она, подняв глаза на рудокопа. — Но они не хотят сражаться за Нордхейм, Тирно! А Ульвар смотрел на меня как на козу! Он сам меч-то хоть держал в руках⁈

Рудокоп зажёг масляную лампу. От света стало спокойнее, и ветер снаружи будто перестал жалобно биться в тонкие стенки шатра.

— Эйнар пошёл бы на Нордхейм, — с обидой сказала Ингрид. — Если бы я попросила — он бы пошёл.

— Он и пойдёт, — ответил Тирно. Голос его прозвучал зловеще. — Скоро он пойдёт на нас вместе с армией кзоргов.

Ингрид разозлилась на рудокопа и в бессилии сжала кулаки.

— Его нет с нами, милая, — вздохнул Тирно, поймав тяжёлый взгляд Ингрид. — Для нас он теперь всё равно что мёртвый. Больше он не поможет нам и не спасёт тебя. Потому успокойся и будь послушной дочерью своего отца.

От наставлений Тирно злость Ингрид лишь вздымалась с новой силой и обрушивалась волной, круша последние причалы мира в душе. Её снова заколотило желание доказать, что она стоит большего, чем десяток воинов, которых за неё дают. Взгляд Ингрид безутешно метался по тёмным углам шатра, но вдруг застыл при виде оставленных, тоскующих по её телу доспехов. Она потянулась к броне, и глаза её блеснули озорными огоньками.

— Тирно, а у тебя остался шлем? Мой разбит в бою.

— Остался, — опасливо проговорил рудокоп.

— Принеси мне его, прошу тебя!

***

Когда Тирно принёс шлем, то застал Ингрид в полном воинском облачении. Она расчесала волосы и заплела часть в воинскую косу на затылке, как у воинов. Часть волос она скрутила под подбородком, так что из-под бармицы шлема они вполне походили на бороду. Ингрид выпрямилась, расправила плечи, и Тирно увидел перед собой воина, будто сошедшего с гобеленов большого зала Нордхейма. Воина, похожего на своего отца, когда тот был молод.

— Что же ты делаешь?.. — спросил Тирно с благоговением.

Ингрид закрутила рукава, обнажив руны на предплечьях.

— Ведь я и Эйнар — мы оба дети Ингвара. И никто не скажет, что я — это не он!

Тирно поглядел на неё, сияющую и возмужавшую, и пожалел, что слишком стар для войны и женитьбы.

— Все говорили, у меня не женское тело, вот и… — хмыкнула Ингрид, и глаза её засверкали в прорезях шлема. — Осталось решить только одно: как мне заговорить мужским голосом, Тирно?

— Я найду тебе способ.

Рудокоп поспешил на улицу с твёрдой верой в своего нового вождя.

Скоро он принёс большой серый камень и топор.

— Это кусок породы, в которой есть особая руда, — сказал он, расколов камень обухом. — Когда я работал в шахте, то по многу дней говорил не своим голосом от того, что вдыхал пыль, летевшую от осколков. Дыши, Ри!

Ингрид закашливалась рудной пылью, но вдыхала прах земли, раздирающий едкой болью горло. Ей хотелось дать пыли выйти обратно вместе со рвотой, но, сыпля проклятиями от мучительного испытания, она слышала, как голос её менялся и грубел с каждым вдохом — и радовалась этому.

***

В роще тисов возле устремлённого к небу, сложенного из множества камней алтаря собрались ваны, их соратники и жрицы из святилища Скаво.

Дождь снова чуть слышно порхал по листьям и траве под покровом сумерек. Вокруг поляны, где столпились люди, на длинных шестах горели огни, а могучий ветер трепыхал их уязвимое пламя. В небесах раздавались раскаты грома, и риссы знали, что это боги сходят на землю, чтобы узреть нового вождя.

Под вязкий плач струн скальды шептали распевы, а флейты возносили в небо тягучую песнь, и протяжно и широко, будто из-под земли, выли луры. Мерно, словно биение мужского сердца, отстукивали барабаны,