Желаю нам тысячи гроз - Софи Рувье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да уж, знаю.
В голове у Кьяры вдруг всплывают воспоминания. Четыре пары белых шлепанцев, сфотографированные на пляже в Вандее; безумный гомерический хохот на каком-то невероятном танцевальном балу, когда перед всеми появилась Лу в образе креветки, не обращая ни малейшего внимания на происходящее вокруг; чудесные утра после Рождества и звонкие поцелуи в пухлые щечки детей. Да, разговор предстоит нелегкий.
– Брось, давай расслабимся, все пройдет хорошо.
Макс, тоже погруженный в свои мысли, никак не реагирует.
– Все ведь пройдет хорошо? – снова спрашивает она.
Кьяра нервно заправляет выбившуюся прядь за ухо. Она отказалась от длинных волос и не совсем еще свыклась с новой стрижкой. Ее черные глаза вглядываются в глаза Макса. Черты ее сорокалетнего супруга смягчаются, и он кивает. Некоторое время Макс не брился, круги под глазами прочно обосновались на его лице, но в конечном счете все это скорее подчеркивает его индивидуальность, чем портит.
– Никто ведь не умер, Кьяра. Мы просто решили развестись.
– Потому что нам больше нечего дать друг другу. И потому что у нас теперь разные интересы…
– Пойдем, – прерывает ее Макс, берясь за ручку дверцы.
– Это не значит, что мы больше не будем семьей или не любим наших детей.
– Кьяра!
– Я репетирую!
– Мы найдем слова, не волнуйся.
Кьяра машинально крутит на безымянном пальце обручальное кольцо. В последнее время она сильно похудела и вполне может его потерять, если перестанет следить за ним. Она утратила вкус ко многому.
– Решения принимают родители. Мы приняли вот такое решение, Сезар и Лу поймут, – добавляет в конце концов Макс, пытаясь придать себе мужества.
Несколько секунд Кьяра сидит в растерянности, и в этой немой кульминации кое-что вызывает у Макса странное волнение: он увидел в Кьяре черты той, какой она была шестнадцать лет назад, и вроде бы она такая, как всегда, но все же другая.
– Как ты? – вдруг расчувствовавшись, беспокоится он.
– Нормально. Отлично. Пойдем выпроводим твоих родителей, – заявляет она, выскакивая из машины.
3
Перед входной дверью Кьяра проклинает свои ключи.
– Да что ж такое! Наверняка Лу опять оставила свою связку в замке!
– Ты позвонила в дверь?
– Конечно, позвонила!
– Успокойся… Сезар нас видел, – говорит Макс, указывая пальцем на занавеску, все еще колышущуюся в окне второго этажа.
Кьяра снова нажимает на кнопку звонка. В глубине дома раздается трель и сразу заглушается взрывами смеха.
– Они, скорее всего, в саду, – делает попытку Макс, чувствуя, как Кьяра опять напрягается.
– Я слышу смех твоей матери! Они все начинают действовать мне на нервы, это плохо кончится!
– Серьезно, если ты не готова, давай перенесем на другой вечер.
– Нет, я готова. Просто я не представляла, что вечер начнется так.
Кьяра отступает назад, чтобы посмотреть на окно комнаты сына, который снова показывается на мгновение и исчезает.
– Сезар! Спустись и открой нам, ключ застрял!
За дверью снова слышится приглушенное хихиканье вперемешку с радостным лаем.
– Что ты там задумал? Сезар!
Пухлощекий темноволосый мальчик в конце концов приоткрывает окно, оглядываясь через плечо. Он тот еще шутник; каждое утро пересказывает им свои сны, приукрашенные фантастическими деталями, истории героев манги, телепортирующихся на финалы Кубков мира, или некую смесь «Индианы Джонса» и «Властелина колец», в которой его сестру неизбежно всячески истязают… Вот только на этот раз Кьяра чувствует – будет что-то другое.
– Спускайся немедленно, или здорово пожалеешь, обещаю! – кричит она сыну.
– Кстати, давай этим вечером не заговаривать о карате, если не возражаешь, – просит Макс.
Вместо ответа Кьяра испепеляет его взглядом.
– Это не смешно. Позови бабушку Розу!
– И немедленно, – гремит Макс.
– Пройдите через гараж! – бросает наконец Сезар тоненьким голоском.
– Сезар, клянусь, что…
– Через гараж, и давайте быстрее! – велит им Сезар и, прыснув, закрывает окно.
Кьяра с Максом в один голос проклинают все и двигаются вдоль дома. В тяжелом воздухе чувствуется приближение грозы. Макс вытирает рукой стекающую по виску капельку пота.
– Бред какой-то, что они еще задумали? – нервничает Кьяра.
– Спокойно, наверняка это какая-то идея моей матери.
– Я сказала «нет», когда речь зашла о столе для пинг-понга. Руку даю на отсечение, что они притащили сюда стол для пинг-понга!
– Погоди, увидим…
– И что за манера вечно приезжать без предупреждения, это же невыносимо, – выходит из себя Кьяра.
– Потерпи, прошу тебя. Вот черт…
4
Существуют две школы человеческого поведения. Первая объединяет страстных любителей вечеринок-сюрпризов и включает в себя отдельный подвид зачинщиков: тех, кто не упускает случая напомнить о дне своего рождения в надежде, что его хорошенько поздравят, и не скупится на намеки, пусть даже все это, с учетом ожиданий и мечтаний, обернется разочарованием. Им противостоят другие, предпочитающие держаться в тени, – инородные тела, сопротивленцы. Молчаливая насупленная когорта, этакие кайфоломы, ненавидящие все непредвиденное с его последствиями, когда на час или на весь вечер им приходится стать центром внимания. Будь у них выбор, они предпочли бы подвергнуться внеплановой колоноскопии, чем оказаться в ловушке, подстроенной целой толпой, которая под занавес обязательно грянет какое-нибудь славословие.
Макс всегда был не прочь повеселиться, неожиданно пригласить друзей или где-нибудь быстренько пропустить бокальчик. Но именно бокальчик, затем он смывался. Он был из категории зожников, особенно с тех пор, как решил сбавить обороты. До сей поры Макс неплохо зарабатывал, но когда у одного из его коллег начались серьезные проблемы со здоровьем, он осознал, что проводит слишком много времени на рабочем месте. С тех пор он иногда делает себе поблажки, убегая с работы пораньше, и уж точно уделяет куда больше времени своей особе. Кьяра же чувствует себя спокойней, когда все под контролем, будь то вечеринка или что иное. Обычно именно она организует праздники – дни рождения детей, своего отца и даже свекра со свекровью. Недавно она устроила сорокапятилетие своей подруги Изы в одном великолепном туристическом домике – по всеобщему мнению, чертовски удачно, и она часто не без гордости об этом вспоминает. Короче, изобретательность Кьяры могла сравниться только с той энергией, которую она дарила близким и отдавала своей работе.
Что же до союза Макса и Кьяры, тут все сложнее. Теоретически оба не были против общества семьи и друзей, но уже несколько месяцев они проводили бо́льшую часть времени у смертного одра собственного брака, жизненные показатели которого демонстрировали лишь минутные всплески. Профилактика уже явно запоздала, а лечение оказалось решительно неэффективным, так что пришло время аутопсии. Но все это приберегалось исключительно для внутреннего пользования: ни один, ни другая и вида не подавали, через какие мучительные судороги проходит их брак. Ради приличия, из-за чувства собственного достоинства, из-за стыда. Весь ближний круг полагал, что у Макса и Кьяры спокойная, чуть ли не апатичная семейная жизнь. Прозванные Максьярой с намеком на пресловутую Бранджелину, магический союз Брэда Питта и Анджелины Джоли, они представляли собой примерную пару, легко лавирующую между хобби, престижной, пусть и отнимающей много времени, работой и в меру дерзким потомством, то есть не требующим особых усилий по корректировке поведения. Вот почему в этот пятничный вечер, когда Макс и Кьяра твердо вознамерились сообщить своим детям, что их жизни предстоит совершить решающий вираж, ни один из двух главных действующих лиц не был готов столкнуться с действом, ожидавшим их в гараже.
– О Господи…
Макс застывает, не успев снять руку со щеколды.
– Ну что там еще! – нетерпеливо восклицает оставшаяся позади Кьяра, бесцеремонно толкая его вперед.
– СЮРПРИЗ! – хором кричат множество голосов.
Это голоса гостей, собравшихся вокруг садовых столиков, на которых лежат грузики, не дающие гелиевым шарам взвиться под потолок гаража.
– Ого! – включается в игру Макс, нацепив приличествующее моменту выражение лица.
– Вот это да! – вторит ему Кьяра, стараясь, насколько возможно, держать себя в руках.
Лу и Сезар стоят по обе стороны от бабушки и дедушки по отцовской линии, Розы и Анри. Жозеф, отец
