Дом на могиле - Каролина Фарр

Я улыбнулась:

— Пожалуй, рискну, миссис Райленд.

Наливая кофе, она неожиданно спросила:

— Вы знаете, что означает слово «уэргилд»?

— Я об этом не думала. Уэр — человек, полагаю. Гилд — выплата. Это старинные англосаксонские слова...

— Это означает кровавые деньги, — пояснила она, не поднимая глаз. — Я думала, вы, как образованная девушка, это знаете. — Она протянула мне кофе. — Сахар и сливки? Угощайтесь. Бисквиты любите? Я только что испекла.

Мои гости едят, как лошади! Да не в копя корм! И все же мне нравится, как они хвалят мою стряпню, когда помнят.

— Держу пари, вы их балуете, — улыбнулась я. — Кровавые деньги, говорите?

— Давным-давно слово «уэргилд» означало цену, которую родственники убийцы платили родственникам убитого, чтобы предотвратить кровную месть, которая могла уничтожить их всех.

Я нахмурилась:

— Странное название для острова. А дом — Уэруолд? Человек — пустошь?

— Уэруолд построен в лесу на острове. Он очень старый. Принадлежит семье Уайгандов в течение двухсот лет. Он здесь стоял еще до революции. Они были роялистами!

Я засмеялась над ее тоном:

— Не думаю, что мы еще можем винить их за это!

— Нет, хотя некоторые по-прежнему считают, что остров правильно назван по этой и иным причинам. Кое-кто на Уэргилде, несомненно, с удовольствием скажет вам это! На острове есть деревня, Уайганд-Харбор. Во время революции ее называли Лоялтаун. Британцы были их друзьями. Потом ее переименовали. — Она склонила голову набок. — А вот и Анжело!

Самодовольной походкой вошел коренастый, широкоплечий человек лет сорока, с густыми черными волосами, проницательными карими глазами и загорелой кожей цвета красного дерева.

— Привет, Сейди! — произнес он и уставился на меня. — Это мисс Стантон?

— Верно. — Она налила чашку кофе и протянула ему. — Мисс Стантон, это Анжело Раволи. — Сейди взглянула на него: — Ты понял, что должен отвезти ее сегодня же вечером?

— Почему бы нет, если она так хочет! Я переправлялся и в более плохую погоду. — Он вопросительно посмотрел на меня: — Вас ждут сегодня вечером. Мистер Уайганд предупредил меня вчера, когда я был там. Что скажете, мисс Стантон?

Я нахмурилась, слушая свист ветра на улице:

— Решать вам, мистер Раволи!

— Гм! — Он оценивающе посмотрел на меня, и лицо его озарилось белозубой улыбкой. — Это зависит от вашего желудка! У вас капризный желудок, мисс Стантон? Вы когда-нибудь выходили в море на сорокафутовом моторном катере?

— Нет, но в Калифорнии мне приходилось плавать. — Я нахмурилась. — Раза два нас заставал шторм, но меня это не беспокоило.

— В Калифорнии, говорите? — Он с усмешкой глянул на Сейди Райленд. — Это берег залива Мэн, и он находится довольно далеко оттуда!

Я пожала плечами.

— Ладно, — со вздохом произнес Раволи. — Будь что будет! Чем раньше мы тронемся в путь, тем лучше! Дорога туда займет больше часа. Трудно сказать, сколько именно. И все время нам придется идти против ветра и прилива. Ваш багаж готов?

Я кивнула, затем поблагодарила Сейди за кофе и бисквиты. Свежие бисквиты были действительно превосходны, а такого вкусного кофе я еще никогда не пробовала. Она похлопала меня по руке и пожелала счастливого пути.

Мы вышли на ветер и повернули к гавани. Капли дождя, а может быть, летящей пены били мне в лицо. Небо темным куполом возвышалось над городом, и ветер высекал из сигареты Раволи легкие искорки, залетающие ему за спину.

— Значит, вы и есть та самая девушка из Калифорнии, которая приехала работать на профессора? — хихикнул он. — Вы ему понравитесь! Держу пари, Сейди уже наболтала вам об этой семье, да? И все же старый Скотт Уайганд не так плох, как о нем говорят. Уж я-то это знаю. Работал на него, когда закончил школу. Сейчас у меня, конечно, другая работа, с «Лорелеей», и профессор знает, что мне принадлежит весь фрахт к Уэргилд-Айленду и обратно, я всегда при деле. Мой отец тоже работал на него. Они познакомились в Италии. Вы это знали?

— Нет, — ответила я.

— Мой старик жил в Неаполе. Работал на раскопках в Помпее. Вы знали об этом или удивлены?

Я действительно с удивлением взглянула на него:

— Ваш отец был археологом?

Раволи засмеялся:

— Археологом? Он бросил школу, когда ему было десять лет! Нет, отец был у него только мастером. А сам профессор тогда был всего лишь студентом. Но мой старик произвел на него впечатление своей аккуратной работой. Ничего не пострадало из-за неосторожности, ничего не было сломано. Когда профессора отправили в экспедицию и поручили раскапывать какой-то неизвестный город на Среднем Востоке, он послал за моим отцом, чтобы тот работал у него мастером. С тех пор отец ездил с ним во все экспедиции, пока не умер три года назад. Профессор хотел, чтобы я занял его место.

— А вы не заняли?

Он засмеялся:

— Это не для меня! Я выбрал море. Оно чистое, не то что эти заплесневелые могилы с их ядовитыми газами и вонючей, затхлой водой. Нет уж, благодарю, я держусь за море и свой катер «Лорелею»!

«Лорелея» оказалась самым большим катером в гавани и выглядела безукоризненно. Но в ее кубрике, на верхней палубе и возле кают аккуратно стояли корзины и ящики, и я предположила, что это вещи профессора Уайганда, переправляемые на остров.

— Дайте мне руку и заходите на борт, — весело обратился ко мне Анжело, сверкнув белозубой улыбкой.

Он помог мне забраться, а сам вернулся на причал за моими сумками.

— А моторы дизельные? — с надеждой спросила я.

— Конечно! — отозвался он. — Работают как часы! Двойные винты. Навигационные приборы. «Лорелея» хорошо экипирована! На всем берегу вы не найдете более безопасной посудины. Двухсторонняя радиосвязь. Поищите в каюте удобное местечко! Или, если хотите, можете пройти ко мне в рубку.

Я осторожно прошла в каюту и огляделась. Катер качался на волнах, приходящих с моря в Грэнит-Бей, и, когда Раволи поднялся на борт с моими сумками, я шлепнулась на что-то, скорее поспешно, чем с достоинством. Оказалось, что подо мной — длинный упаковочный ящик. От него исходил запах плесени, и я с ужасом уставилась на это, похожее на гроб, сооружение.

— Нашли удобное местечко, мисс Стантон? — с усмешкой произнес он, протискиваясь мимо меня к рубке.

— Что это такое? — с опаской поинтересовалась я.

— Саркофаг, — весело ответил он. — Каменный гроб из Египта для профессорского музея. Впрочем, мумии в нем нет. Но он мне вчера сказал, что на его крышке очень ценный барельеф. Резное изображение умершей дамы, которая когда-то покоилась в нем. Мумии со Среднего Востока теперь привозить не разрешают. Но профессор этим не очень огорчен. За прошлые годы он уже привез достаточно.